– Спасибо, Рейнард, – сказала Дженова. – Буду рада воспользоваться гостеприимством твоей тетушки. Я знаю Матильду. Ты прав, у таверны прекрасная репутация.

Тетушка Рейнарда оказалась маленькой пухлой женщиной с темными, похожими на проволоку волосами. Когда она обняла Рейнарда, ее голова доставала ему лишь до подмышки. Она хорошо накормила прибывших, и теперь Дженова грелась у огня, наслаждаясь непринужденностью обстановки. Не так часто позволяла она себе отдохнуть от бесконечных дел, одолевавших ее в Ганлингорне. К немалому своему удивлению, Дженова заметила, что Генрих, прикрыв глаза, пристально наблюдает за ней. Это не ускользнуло от него, и он расплылся в улыбке.

– Давненько мы с тобой так не сидели, – изрек он. – Насколько мне помнится, твоя матушка никогда не позволяла тебе сидеть подолгу без дела. Тебе следовало научиться стать важной дамой.

– А тебе – храбрым рыцарем, – ответила она.

– Меня она не жаловала, – обронил Генрих. – Боялась, как бы ты не привязалась ко мне.

– Все девочки были влюблены в тебя, Генри. Еще бы! Такой красавчик!

Она дразнила его, и он рассмеялся, но посмотрел на нее как-то по-особенному.

– Все были в меня влюблены. Кроме тебя, – сказал Генрих. – Я был у тебя на побегушках, выполнял все твои поручения. Но мне это было в удовольствие.

– Ты мог сказать мне «нет», Генри.

Он снова улыбнулся, и от его улыбки ей стало жарко.

– Я не мог сказать тебе «нет», милая, ты это знаешь. Я твой душой и телом, делай со мной что хочешь.

От этих слов Дженову бросило в жар. Ей показалось, что она сидит чересчур близко к огню, и съела слишком много пирожных Матильды.

Она поймала себя на том, что таращится на него. В полном смысле этого слова. На его фиалково-синие глаза, широкий рот, могучую шею, широкую грудь и узкие бедра, сильные ноги, вытянутые вперед. Его покрытые шрамами руки с длинными пальцами элегантно лежали на коленях. Дженова невольно представила себе его руки на своем обнаженном теле, и ее охватило желание.

Но в этот момент перед ней предстал один из воинов охраны.

– Миледи? – В его голосе слышались нотки тревоги. – Корабль сел на мель на песчаной банке посреди устья реки. Надо помочь ему.

– Что за корабль? – осведомился Генри.

– Из Брюгге, милорд. Они говорят, что везут вино, масло и ткани. Мы можем бросить им с берега канаты и стянуть их на воду. Начинается прилив, так что задача упростится. Вы позволите оказать им помощь?

Генрих открыл было рот, но вовремя остановился и посмотрел на Дженову. Она все поняла. Это ее гавань, ее деревня, ее река. И решать надлежит ей. Его уважение пришлось ей по душе. Немногие мужчины вспомнили бы, что это не то место, где они вправе отдавать приказы. А из тех, кто вспомнил бы, мало кто придал бы этому значение.

– Конечно, вы должны помочь, – сказала она. – Возьмите всех людей из охраны и местных жителей, сколько сумеете собрать.

Солдат ушел. Генрих поднялся, потянулся и подал руку Дженове:

– Идем, нам стоит взглянуть на этот корабль из Брюгге.

Воздух на дворе был холодным. Ветер трепал полы их плащей, и у Дженовы невольно перехватило дыхание. Судно лежало на узкой песчаной банке, накренившись набок, омываемое волнами наступающего прилива. Корабль оказался довольно приземистым, с навесом на палубе из просмоленной парусины для защиты груза от солнца и влаги. По палубе сновали матросы, бросая канаты людям на берегу. Руководил операцией Рейнард, громко и уверенно отдавая приказы.

– Наше участие, похоже, не требуется, – заметил Генрих, окинув взглядом Дженову. Она зябко поежилась. – Замерзла?

Дженова кивнула:

– Да, но дело не в этом. У меня много работы. Мне пора возвращаться в замок, Генри. Сопровождать меня не нужно. Я неоднократно возвращалась одна. Это безопасно. Мортред много лет назад очистил окрестности от разбойников.

– Я поеду с тобой. Рейнард справится и без нас.

Его предложение обрадовало Дженову, но она виду не подала. Что это с ней? Она и раньше бывала с Генрихом наедине. Но никогда не чувствовала такого возбуждения.

Дженова взглянула на небо. На севере клубились темные тучи, но они были еще далеко.

– Вот и прекрасно! Мы можем скакать восточной дорогой вдоль скал. Ты получишь от этого удовольствие, Генри. Это дикая и опасная местность.

– В таком случае мы получим удовольствие вместе, – сказал Генрих с улыбкой, отчего его глаза стали еще синее. – Мы и сами станем дикими и опасными, Дженова. – Он помог ей сесть в седло.

Что это? Угроза или обещание?..

Глава 3

Скалы поднимались на головокружительную высоту. Далеко внизу плескалось и ревело море. Пустив лошадей в галоп, Генри и Дженова неслись по поросшей пучками травы земле, пугая птиц и изредка попадавшихся на пути деревенских жителей, собиравших птичьи яйца. Дикая природа напомнила Генриху родной дом Дженовы в Нормандии, где о скалы билось это же море. Возможно, поэтому, решил он, она любила Ганлингорн и чувствовала себя здесь такой счастливой.

Не совсем счастливой, поправил он себя, переводя дух. Иначе не строила бы планы вторично выйти замуж. В его памяти возник полузабытый образ Мортреда. Темноволосый, светлоглазый, с изрытым оспинами лицом. По характеру Мортред в какой-то степени напоминал Генриха. Такой же самоуверенный, умный, дерзкий. Только пробиваться в жизни ему было намного легче: он пользовался покровительством короля Вильгельма. Ему не приходилось, как Генриху, бороться за место под солнцем.

Мать Дженовы хотела отдать дочь ему в жены, когда та была еще совсем юной, но Дженова не согласилась. Мортред женился на другой, но его жена умерла, не оставив детей. Тогда Мортред вновь начал искать невесту, и на этот раз Дженова согласилась. Она влюбилась в него и согласилась обвенчаться. В то время Генрих не сомневался, что Мортред тоже ее любит. Он даже верил, что Мортред будет хранить жене верность, вернее, хотел в это верить.

Однако Мортред изменял жене направо и налево. Но старался держать это в тайне от жены. Дженова жила в Ганлингорне в полном неведении. Генриха возмущало поведение Мортреда. Но он делал все, чтобы Дженова не узнала об изменах мужа и не испытала боль.

«А ты сам вел бы себя иначе? – насмешливо спросил его им утренний голос. – Будь ты женат на Дженове, хранил бы ты ей верность?»

Скорее всего, нет. Но нашел бы способ не причинять ей страданий.

Над ним взвилась чайка и с пронзительным криком нырнула в море. Холодный морской воздух бил ему в лицо, обжигал глаза, проникал под одежду. Все же Генрих испытывал большой душевный подъем. И беззаботность. Здесь, в Ганлингорне, ему не нужно было ничего делать – встречаться, прислушиваться к разговорам, распутывать сплетни, раскрывать интриги, опасаться убийц. Давно он не чувствовал себя таким свободным.

Но это чувство могло оказаться обманчивым.

Дженова тоже была поглощена своими мыслями, хотя они носили куда более прозаичный характер. Она подсчитывала про себя аккуратно составленные в ее закромах бочонки с солониной, прикидывая, хватит ли припасов до весны. Она не сомневалась, что хватит, ибо обладала всеми качествами рачительной хозяйки. Но к зиме следовало хорошо готовиться и заблаговременно запастись всем, что у них было и могло понадобиться в холодные месяцы. От хозяйственных способностей Дженовы зависело благополучие множества людей, и она не могла их подвести.

Мортред никогда этого не понимал или, может, просто был менее ответственным, чем она. Он, как и Генри, предпочитал светскую жизнь и суету двора, компанию короля и доступных женщин, имевшихся там в изобилии, как стало известно Дженове впоследствии. Домашний уют нисколько не интересовал Мортреда, а она в силу своей влюбленности и наивности не видела этого. Никогда больше она не допустит ничего подобного.

Вьющаяся над головой чайка заставила Дженову посмотреть вверх. На лицо упала снежинка и тут же растаяла. Сегодня они слишком далеко заехали, почти до дальних пределов ее владений. Погода стала портиться. Грозовые тучи висели прямо над головой. Над холмами, простираясь на север, клубился густой туман, уже окутавший лес, отделявший их от безопасной долины Ганлингорн. В ближайшее время разразится буря.

– Надо возвращаться домой, – бросила Дженова, оглянувшись на Генриха. – Вот-вот начнется шторм со снегопадом.

– Тогда поторопимся, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – Показывай дорогу, Дженова, я последую за тобой.

Кивнув, она погнала лошадь к лесу.

Становилось все холоднее. Они скакали во весь опор, снег слепил глаза. Дженова буквально окоченела. И тут она заметила старый сучковатый дуб, возвышавшийся над остальными. По этой примете Дженова поняла, что они находятся неподалеку от башни Адера.

Башней Адера называлось место, используемое преимущественно в теплые месяцы лесниками, следившими за порядком в лесах Ганлингорна. Однако порой ее люди находили здесь укрытие от непогоды и в зимнее время, так что башню поддерживали в хорошем состоянии круглый год. Там они будут в безопасности.

– Дженова? – услышала она за спиной голос Генриха. Лицо его было мрачным и побелело от холода. – Необходимо найти укрытие!

Дженова напомнила себе, что в сложившейся ситуации несет ответственность за Генриха и не может его подвести.

– Здесь есть укрытие! – крикнула она, указав в сторону лесной чащи.

Генрих кивнул и пришпорил лошадь.

Вскоре перед ними выросла башня Адера. Приземистая башня, к которой прилепилось нечто вроде домика, возведенного из бревен и камня. Зубчатую крышу и порог низкой двери уже засыпал снег.

Генрих спрыгнул с лошади, проворно откинул снег от порога. И оглянулся на Дженову.

– Пошли! – скомандовал он хмуро. – Ты закоченела.

Дженову не покидало ощущение, что она пускается в неизведанное и рискует сжечь за собой все мосты…

Дженова проследовала за ним внутрь.