Через час она сложила инструменты в сумку, умылась, привела в порядок прическу и вместе с Гарланом отправилась обедать.

Столовая была обставлена простой мебелью и выходила окнами на свалку. Зато на столе, за который Гарлан усадил Джулию, сверкала белоснежная скатерть и накрахмаленные салфетки, стояла фарфоровая посуда.

— Как элегантно, — улыбнулась Джулия, когда Гарлан помог ей сесть. — Уверена, что с Эдвардом вы никогда не обедали за таким столом. Верно?

— Моя дорогая Джулия, ты — не Эдвард! — он по-дружески обнял ее за плечи.

Джулия поспешно переменила тему разговора.

— Как дела на четвертом уровне? Есть какие-нибудь успехи?

— Пока нет, — Гарлан сел напротив Джулии. — Но сейчас мы проводим взрывные работы. В эту минуту внизу работает бригада, они устанавливают крепь.

— Думаю, что скоро обязательно что-нибудь найдете! А пока поблагодарим ранчерос из долины, — теперь, когда дела на шахте шли неважно, доходы Стайлзу приносила, в основном, торговля мясом и другими продуктами с ферм.

Гарлан раздраженно хмыкнул.

— Если хочешь знать мое мнение, от фермеров — только ужасная морока. На каждой сессии в законодательном собрании их становится все больше и больше!

Он махнул рукой, подзывая повара. Ли Чанг тут же засуетился вокруг стола, раскланиваясь и улыбаясь. Гарлан сделал заказ. Ли Чанг, покорно согнувшись, поспешил на кухню.

— Источник жизни нашего штата — горная промышленность. Но не коровы, — тоном, не терпящим возражений, заявил Гарлан. — Об этом знаешь ты. Об этом знаю я. Об этом прекрасно осведомлены политики.

Джулии меньше всего хотелось выслушивать политиканские рассуждения управляющего. Но уж лучше говорить о политике, чем о последнем грязном письме, которое она получила и о подозрениях…

Ли Чанг принес тарелки. Поставил на стол истекающее соком жаркое, вареные бобы, маленькие булочки…

— Выглядит все очень аппетитно! — воскликнула Джулия. — Ли Чанг ты превзошел сам себя!

Повар плохо понимал по-английски. Но расставляя тарелки перед Джулией, приветливо улыбался молодой женщине.

Когда стол был накрыт, Джулия поблагодарила Ли Чанга. Гарлан пристально взглянул на нее и откашлялся, словно собирался произнести речь.

— Джулия, я должен сделать небольшое заявление. Я собираюсь участвовать в выборах в законодательное собрание.

— Замечательная новость, — Джулия удивленно посмотрела на него, словно только что узнала об этом. Хотя Дотти поведала ей о планах Гарлана еще две недели назад. — Мы все ожидали, когда ты выставишь свою кандидатуру на руководящий пост. Участвовать в выборах — просто замечательная мысль!

Гарлан положил в рот кусок картофеля. Щека раздулась. Он принялся очень энергично жевать. Затем звучно проглотил кусок. Джулия давно заметила, что манеры поведения за столом у Гарлана далеко не лучшие.

— Когда демократы войдут в Белый дом, трудно предсказать, смогу ли я пойти так далеко, как хотелось бы, — разглагольствовал Гарлан. — В партии немало людей, которые могут продвинуть меня даже в Вашингтон!

— С твоими связями ты просто не можешь не добиться успеха!

Гарлан самодовольно ухмыльнулся.

— Уж я-то устрою этим старым ретроградам в Конгрессе! — он засунул в рот истекающий соком кусок мяса, вытер жирные губы салфеткой и многозначительно посмотрел на Джулию. — Я хочу сделать еще одно заявление, оно не касается политики.

Джулия рассеянно улыбалась, надеясь, что Гарлан не станет говорить сейчас об их возможной женитьбе. Дотти мечтала поженить Джулию и Гарлана.

— Траур по Эдварду заканчивается в октябре, почти перед выборами.

— В самом деле, Гарлан… Ты прав…

— У меня большое будущее, Джулия, — он перестал жевать, внимательно и пристально уставившись на нее.

Джулии не нравилась его решительность. Даже если бы она любила Гарлана, то и тогда не смогла бы себе представить, чем будет заниматься среди людей, охваченных лихорадкой политической борьбы. Как она будет жить в Хелене или Вашингтоне? Сможет ли ужиться с тем, что планирует для себя Гарлан?..

— Эдвард умер всего лишь полгода назад, — уклончиво пробормотала Джулия.

— Почти восемь месяцев, — поправил Гарлан.

Она теребила пуговицы на черном шелковом платье и соображала, как повежливей перевести разговор в другое русло.

— Это пока неофициальное предложение, — заявил Гарлан. — Просто я хочу внести ясность в свои намерения. И мне было бы неприятно, если возникнет какое-то непонимание.

Они продолжали обедать молча. Гарлан высказал свое мнение и предоставил Джулии возможность и время обдумать его. Она очень хорошо понимала, как выглядит в его представлении женитьба на ней. Выло известно, чего он от нее ждет, и что она будет для него значить.

Джулия должна будет устраивать приемы, развлекая его коллег, общаться с их женами, заискивать перед избирателями и тешить честолюбие Гарлана! А может быть, она слишком эгоистична? Может, она хочет жить только для себя?..

— Должен поговорить с тобой еще кое о чем, — добавил Гарлан.

Джулии хотелось услышать что-нибудь менее мучительное, чем предыдущая тема. Она вопросительно посмотрела на Гарлана.

— В субботу утром в «Пикаксе» у меня произошла стычка с Гилбертом Бутом. Он говорил о тебе в оскорбительных выражениях. Я был вынужден прибегнуть к физической силе.

Джулия окаменела. Она смотрела на Гарлана, не зная, верить или не верить. Старалась не показать своего замешательства.

— Он похвастался, что ты и он… — Гарлан отвел глаза. — Дорогая, прости меня. Он сказал, что состоял в интимных отношениях с тобой.

Слова хлестнули, словно пощечина. Джулия откинулась на спинку стула. Вилка со звоном упала на пол. Она отказывалась верить.

— Мне больно говорить об этом, — продолжал Гарлан. — Я знаю, ты о нем хорошего мнения. Уж такой у тебя характер — ты обо всех думаешь только хорошо. И что самое отвратительное, — запятнал твою репутацию человек, которому ты вполне доверяешь, которого пустила в свой дом! Человек, который считает себя другом Эдварда!..

Джулия отказывалась понимать. Невозможно поверить, что Гиб — со своими приятными манерами и нежной улыбкой мог преднамеренно скомпрометировать ее. Верить Гарлану не хотелось. Может быть, он просто ошибается? Чего-то не понял…

— Что он сказал? — дрожащим голосом спросила Джулия. — Что конкретно он сказал?

— Дорогая, не могу этого произнести. Он был слишком груб!

Джулия внезапно вспомнила предостережения Дотти, Гарлана, Хэриет, Ли. «Ты должна быть настороже…», «Ни одна порядочная женщина не пустит в дом такого человека…», «У него нет ни капли совести…» Письма! Мерзкие письма.

— Я получила письма, — слезы застилали глаза. Джулия смахнула слезы дрожащей рукой.

— Какие письма? — нахмурился Гарлан.

— П-письма, неприличные… — она изо всех сил старалась сдерживаться. Однако чувствовала себя обманутой. Ее охватило отчаяние. Она не в состоянии вынести подобную боль!

— Ты должна отнести письма в полицейский участок, — приказал Гарлан, покраснев от гнева. — У Бута извращенный ум, он опасен по-настоящему.

Ли Чанг с бесстрастным, словно застывшим лицом подошел к столу, собрал тарелки, расставив на столе чашки с бледнозаваренным чаем. И снова ушел.

— Первое письмо я выбросила, — Джулия с трудом сдерживала рыдания, рвущиеся из груди. — Оно пришло в ответ на мое объявление в газете. Я открыла его в редакции при Уолте Стрингере. Второе пришло сегодня утром. Я… я выбросила его в корзину для ненужных бумаг.

Гарлан перегнулся через стол, положил ладонь на ее руку.

— Когда вернешься домой, достань и отнеси в полицию. Джулия, ты обещаешь мне, что сделаешь, как я прошу?

Она согласно кивнула, отчаянно пытаясь сдержать слезы.

— И, пожалуйста, закрывай на ночь дверь! Не хочу пугать, но Бут — преступник, убийца. Он замешан в деле о карточном шулерстве. Где бы он ни появился, становится источником всяческих бед!

Джулия пыталась понять, что говорит Гарлан. Неужели она до такой степени неспособна разобраться в человеке? Почему не смогла разглядеть истинного лица Бута? Неужели он так ослепил ее, увлек?

— Ну, а теперь, моя дорогая, — сказал Гарлан, — выпей чаю, — он нежно погладил ее по руке. — Чай успокаивает нервы.

Коляска катилась по заросшей непроходимым кустарником местности. С обеих сторон дорогу окружали каменные выступы, обрывистые скалы. Джулии казалось, что душа опустошена, словно она потеряла сегодня что-то дорогое и восполнить потерю совершенно невозможно. Она взглянула на запад, туда, где тянулись к синему небу, возвышаясь над горизонтом, пурпурные вершины. И подумала о том, что этому дивному творению Бога неведома человеческая глупость! Величественная красота гор, словно придавила к земле, напоминая о ничтожности человеческого бытия.

Когда умер Эдвард, Гарлан сделался ее негласным опекуном. Помогал, проявлял невероятное понимание… Может быть, со временем она научится любить его, как научилась когда-то любить Эдварда? Может быть сумеет проникнуться уважением и к политике, как когда-то научилась уважать медицину? И снова будет получать удовлетворение от работы и удач мужа?


Дома рабочих были выстроены беспорядочно на слегка покатой равнине, в миле от помещений «Континентальной» компании. Хижины, разбросанные по огромному лугу, выглядели усталыми и неуклюжими. Облупившаяся штукатурка, покосившиеся заборы, прогнувшиеся крыши. Возле каждого домика — поленницы, разбитые на случайном месте крохотные садики, стайки суматошных кур и цыплят. Из печных труб. в небо поднимаются дымки. Ветер разносит запах горящей древесины.

Джулия остановила Бискита перед покосившимся забором. Во дворе стояла маленькая девочка с туго заплетенными, торчащими в стороны косичками. Девочка смотрела на Джулию и сосала пальцы.

— Здравствуй, Тилли! — крикнула Джулия. — Скажи маме, что приехала миссис Меткалф.

Девочка молча повернулась и побежала в дом, мелькая босыми ножками. Джулия вышла из коляски, взяла медицинскую сумку и открыла калитку. С крыльца навстречу ей спустилась женщина — худенькая, с тонкими чертами лица и рыжеватыми волосами. Миссис Эймз подняла руки, поправила прическу. Джулия увидела, что миссис Эймз снова беременна.