Барбара Картленд - Небо в алмазах

Сильвия бросилась к отцу. Мачеха поднять его на кровать не смогла, поэтому он сидел на полу, опираясь на комод. Кожа герцога приобрела голубоватый оттенок, дыхания почти не было слышно.

Сильвия, будто со стороны, услыхала, что она молится:

– Пожалуйста, Господи, не отнимай у меня папу!

Появились Эдит и Шарлотта. С помощью сестер Сильвии удалось переместить отца на кровать, она бережно накрыла его одеялом, и они стали ждать.

Спустя два часа доктор отвернулся от кровати герцога и с серьезным видом посмотрел на трех сестер и их мачеху.

– Нервный срыв, – сказал он. – Думаю, в последнее время он долго находился в состоянии умственного напряжения, и это не могло не сказаться на здоровье. У него слабое сердце. Ему нужен отдых. И главное: ему нельзя волноваться.

Эдит и Шарлотта бросили сердитые взгляды на Сильвию.

– Видишь, видишь! – выпалила Эдит. – Если бы ты приняла предложение графа три дня назад, этого бы не случилось! Папа не волновался бы так о деньгах!

Сильвия расплакалась.

– Тише, тише, – успокоила их герцогиня. – Ссориться из-за прошлого бессмысленно. Главное – это будущее.

– Это верно, – кивнул доктор, посмотрев на Сильвию. – Сейчас его разум ослаб, и он может не вынести сильного волнения.

Эдит, Шарлотта и герцогиня поджали губы. Сильвия посмотрела на них, потом на отца, недвижимого и мертвенно-бледного. Лишь она одна могла избавить отца от всех забот. Лишь она одна могла вернуть отцу силы и здоровье.

Когда она поняла это, ее судьба была решена.

Понурив голову, голосом таким тихим, что герцогиня с трудом расслышала ее слова, юная леди произнесла:

– Можете передать графу, что я принимаю его предложение, мама. Передайте, что я согласна стать его женой.

Пока герцогиня счастливо прижимала к груди руки, а сестры обнимались от радости, Сильвия тихо вышла из комнаты.

Бледное солнце пыталось сиять над головой Сильвии, ехавшей по ведущей к замку Белэм дороге. Стояла почти полная тишина. Слышно было только стук капель дождя по листьям да чавкающие звуки, когда ее лошадь вытаскивала копыта из раскисшей земли.

В то утро после затяжной непогоды небо наконец прояснилось. Это и подвигло Сильвию проводить карету сестер до ворот. Там она с ними попрощалась. Теперь, когда они, как им казалось, добились своего, когда сестра согласилась выйти за «этого милого молодого человека, графа», Эдит и Шарлотта пребывали в великолепном настроении. Сестры весело разговаривали с будущей невестой и напрашивались стать подружками на свадьбе.

– Тебе обязательно нужно приехать в Лондон, чтобы сшить платье, – посоветовала ей Эдит.

– И мы настаиваем, чтобы ты стала крестной наших малышей! – добавила Шарлотта.

– Жаль, конечно, что у тебя не было своего бала, – вздохнула Эдит.

– Но, раз уж ты все равно выходишь замуж, без него можно и обойтись, – заметила Шарлотта и бросила теплый взгляд на Эдит.

Они не могли не заметить, что Сильвия почти все время молчала и почти не поднимала головы, что немного тревожило их, и они пытались ободрить ее. В конце концов, они ведь тоже выходили замуж не по любви. Они выходили замуж ради того, чтобы чувствовать какую-то уверенность, и теперь живут со своими мужьями счастливо и в согласии. Конечно, если уж совсем откровенно, то Эдит чувствовала себя совсем счастливой, когда ее супруг уезжал за границу решать дипломатические и деловые вопросы, а Шарлотта вовсе не возражала, когда ее супруг проводил ночь в клубе, но ведь ничто не совершенно.

Сильвия слушала молча.

Последние три дня прошли как в тумане. Графу сообщили о ее решении, но Сильвия пока отказывалась с ним встречаться. Герцогине пришлось извиняться и говорить, что ее падчерица слишком опечалена болезнью отца и не хочет никого видеть. Граф с поклоном ответил ей, что дождется, когда его невеста сама его позовет, но и упомянул о своем желании устроить свадьбу как можно скорее. Ее светлость возразила. Она рисовала себе пышную деревенскую свадьбу, а на планирование такого грандиозного мероприятия требуется время.

В конце концов сошлись на том, что свадьба состоится в конце июня. Для мачехи Сильвии это обернулось радостными хлопотами. Она велела прислать из Лондона свое свадебное платье, которое хранилось в сундуке. Герцогиня была уверена, что это прекрасное украшенное бисером атласное платье можно перешить и сделать фасон более модным. Ее светлость принялась составлять списки подарков, гостей и деликатесов.

Однако, как мачеха и сестры ни старались, Сильвия не проявляла ни малейшего интереса к предстоящей свадьбе. Она смотрела на ткань для вуали и выкройки для платья с таким же безучастным видом, с каким слушала идеи проведения праздничного пира. «Пусть мама решает», – сказала она. Ей было все равно.

С отцом девушка как будто оживала. Когда однажды она села рядом с герцогом, а он взял ее за руку и спросил, счастлива ли она, Сильвия с готовностью кивнула:

– Да, папа!

– Хорошо, хорошо, – сказал герцог, закрывая глаза. – Он богатый человек. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Пока отец засыпал, она всматривалась в его лицо. Прорезавшие его лоб морщины разглаживались, щеки немного порозовели.

Ее жертва не была напрасной.

Эта мысль согревала ее, когда она помахала на прощание сестрам и, развернув лошадь, направилась домой.

Сильвия проехала аллею, и ее взору открылся замок Белэм с его пронзающими небо шпилями. Наездница остановила Колумбину и несколько секунд вдыхала наполненный запахом мокрой травы воздух.

Девушка попыталась представить, как она будет жить в этом замке с графом. Наверняка они займут большую спальню, в которой когда-то жили ее родители, когда еще была жива мать.

От этой мысли ее передернуло.

Замок, который она так любила, вдруг показался ей пустым и неприветливым. Говорили, что надвигается буря, но небо, хоть и налилось серой краской, было гладким, как грифельная доска. Зловещих туч не наблюдалось.

Поддавшись смутному внутреннему побуждению, Сильвия направила лошадь налево и поехала в открытое поле. Сегодня утром ее никто не будет искать, и до обеда можно было свободно кататься.

Настроение девушки улучшилось, когда Колумбина вышла из зарослей приземистых кустов, окружавших поместье с западной стороны, и поскакала галопом в сторону поросшей травой равнины. Из-под копыт Колумбины летели комья сырой земли. Волосы Сильвии развевались, она засмеялась, повернула на восток и поскакала к тому месту, где в море впадала река.

После недель заточения в замке, после печальных событий последних дней Сильвия вновь почувствовала себя беззаботной. Она собиралась вернуться в замок к обеду, но потеряла счет времени. Она не чувствовала ни голода, ни усталости, и даже Колумбина, похоже, радовалась не меньше, чем она.

Девушка подъехала к устью реки и дому с каменными башнями, который возвышался на мысе, по склону которого к самой воде спускался сонный сад. Вид у этого места был просто идиллический.

Через какое-то время любующаяся пейзажем юная леди увидела, как из конюшни выехала карета и остановилась напротив входа в дом. Тут же из дома вышли две фигуры в плащах, мужская и женская, сели в карету, и та покатилась по дороге, вероятно, в городок Шерингем, расположенный западнее по берегу.

Увидев плащи, Сильвия вдруг поняла, что ветер изменился, стал холодным и пронизывающим. Она зябко поежилась. Пора возвращаться.

Всадница ехала вдоль устья, глядя на воду, по которой скользили гонимые ветром волны. Девушка накинула капюшон и наклонила голову, спасаясь от колючего холода. Вдруг Колумбина резко остановилась, и Сильвии пришлось ухватиться за ее гриву, оттого что ее бросило вперед. Капюшон соскользнул с головы наездницы, она выпрямилась в седле и посмотрела вперед.

Перед ней на большой гнедой лошади, преграждая путь, сидел граф фон Брауэр.

– Я был в замке Белэм. Там все волнуются: вы не вернулись к обеду. Я сказал, что найду вас.

– И нашли, – вымолвила Сильвия сквозь стиснутые зубы.

– Да, – ответил граф. – И так далеко от дома!

Девушка прищурилась:

– Вы знали, что я могу быть на этой дороге. Вы… однажды уже подстерегли меня здесь.

– Подстерег?

– Тогда был туман. Он немного рассеялся, и я увидела вас, сидящего верхом на этой лошади. Почему вы тогда не представились? Почему просто уехали, не сказав ни слова?

Поколебавшись, граф пожал плечами:

– Скажем так, я постеснялся представиться.

– Постеснялись?! – вскричала Сильвия.

– Ах, – вздохнул фон Брауэр, – вы по-прежнему думаете обо мне плохо. Вы даже не допускаете, что поклонник, который следовал за вами какое-то время, не нашел в себе смелости подойти к женщине, перед которой преклоняется. – Он посмотрел на нее насмешливо и продолжил: – Вы тогда испугались?

– Да, – сказала Сильвия. – Я испугалась. Но, мне кажется, вам приятно это осознавать. Мне кажется, вам нравится пугать женщин.

Граф прищурил глаза.

– Такие обвинения вы сможете бросать, только когда будете знать меня лучше. И вы узнаете меня лучше.

Взгляд Сильвии невольно обратился на стек, который граф держал, положив на шею лошади. Граф проследил за ее взглядом и холодно улыбнулся.

– Вы, наверное, догадываетесь, что я… без колебаний заставлю подчиняться мне любое существо, не остановлюсь ни перед чем, если… потребуется призвать к дисциплине… любое подопечное существо.

Сердце Сильвии заколотилось, она тихо сказала:

– Я хочу вернуться домой.

– В замок Белэм? Но вас там не ждут. Герцог и герцогиня согласились приехать ко мне в Эндикотт на ужин.

– Отец еще слишком слаб, чтобы куда-то ездить, – в тревоге произнесла Сильвия.

– Вы его видели этим утром? – быстро спросил граф.

– Н-нет, – призналась Сильвия.

– Ему, на удивление, стало лучше. И он сам выразил желание поужинать с нами.