– Конечно. – Маргарет присела. – Если у вас есть какие-нибудь пожелания…

– Красное.

– Но, сэр… Хелена все еще носит траур.

Ян Невилл поднялся, достал серебряный портсигар и закурил.

– Полагаю, ни у нее, ни у вас нет причин оплакивать мистера Лоуренса. В конце концов, его смерть стала освобождением для вас троих. А значит, спектакль окончен. Все остальное – лицемерие.

На некоторое время Маргарет остолбенела от такой непочтительности и бесчувственности, однако проглотила возражения и опустила глаза. Повисла пауза, в течение которой она собиралась с духом, чтобы сказать то, зачем пришла.

– Мы еще не говорили об этом, сэр, но… я рассчитывала, что буду сопровождать Хелену в Индию.

Невилл задумчиво посмотрел на дымок сигареты.

– Я знал, что вы на это рассчитываете. – Он затянулся и с шумом выдохнул дым. – Однако об этом не может быть и речи.

– Но я не оставлю моего ребенка…

Невилл устало опустился на край стола.

– Миссис Браун, ваше чувство долга и преданность моей жене выше всяких похвал, однако вы не имеете ни малейшего представления о стране, куда так рветесь.

– Но, сэр, с матерью Хелены…

– Индия – не Италия и даже не Греция, – перебил ее Невилл. – Если вы думаете, что когда-нибудь страдали от настоящей жары, вынужден вас поправить. В Дарджилинге прекрасный климат, но путь туда долог. Вы представить себе не можете, как останавливается дыхание от палящего зноя в индийских пустынях, какими насекомыми и прочими гадами кишит там земля. Сколько европейцев на кладбищах Калькутты и Мадраса! При всем моем уважении к вам, миссис Браун, я знаю Индию. Я там родился и провел большую часть жизни. Вы недостаточно молоды и здоровы для нее.

Маргарет выпрямилась. Щеки ее горели.

– Однако я должна отпустить в эту страну Хелену и Джейсона. Вы понимаете, чего вы от меня требуете?

– Я сделаю это путешествие максимально комфортным для них обоих, – пообещал Невилл. – Из Бомбея мы по железной дороге отправимся в Джайпур в моем собственном вагоне. Оттуда сделаем конную вылазку в Раджпутану, я хочу навестить… друзей. Из Джайпура снова по железной дороге двинемся на восток, в Силигури, через Агру и Аллахабад. Самый изнурительный этап – последний. Ведь на западе Дарджилинг не имеет железнодорожных путей, а мы должны быть на месте к началу апреля, когда начнут убирать урожай. Поэтому нам снова придется пересесть на лошадей. Вы смело можете доверить Джейсона Мохану. Никто не знает эту страну так, как он. Даже я…

На последних словах он усмехнулся. Потом нахмурился и схватил письмо, лежавшее на столе поверх бумаг.

– Здесь ректор школы Святого Павла в Дарджилинге подтверждает свое согласие взять Джейсона уже в следующем триместре. Эта школа устроена по образцу лучших английских пансионов. Полагаю, по крайней мере первое время Джейсон будет жить там и приезжать к нам на плантации только на выходные. Так он сможет быстрее привыкнуть к новой обстановке, и ему не придется каждый день тратить время и силы на дорогу домой.

– Но Хелена! Она же женщина и…

– Ах да, совсем забыл, слабый пол! – Невилл насмешливо покачал головой. – Согласитесь, это не про нее. – Внезапно его лицо стало серьезным. – Лев узнает львицу с первого взгляда. О ней вам точно не стоит беспокоиться. – Невилл пристально посмотрел на миссис Браун. – Хелена в надежных руках, поверьте.

В его голосе зазвучали теплые нотки, которых она раньше не слышала и меньше всего ожидала услышать. Обескураженная, Маргарет не могла найти удовлетворительного объяснения поведению Невилла, а потому просто отдалась внезапному чувству, заставившему ее поверить его словам. Это принесло ей бесконечное облегчение, так что старушка сама застыдилась своей легкомысленности и опустила глаза.


– Ни за что!

– Хелена, прошу тебя, он считает, что ты…

– Нет и еще раз нет! У меня траур, и это…

– Я не помешал? – Ян Невилл встал на пороге комнаты, прислонившись к дверной раме. Оживленный разговор Маргарет и Хелены разносился далеко по коридору. Безмолвно стоявшая в углу Джейн присела в книксене. На лице Маргарет застыло выражение отчаяния, глаза Хелены возмущенно блестели. При виде Невилла она покраснела от ярости и, забыв все приличия, бросилась на него, окутанная бирюзовым шелком нового халата с развевающимися на бегу воланами.

– Дьявол! – закричала она. – Чего ты от меня хочешь? Это ужасно! И тебя не волнует, что я до сих пор хожу в трауре, бессердечный, холодный хлыщ!

– Джейн, миссис Браун, я прошу оставить нас одних, – торопливо произнес Невилл.

Его голос несокрушимой стеной встал на пути исходящей от Хелены волны гнева. Стоило Маргарет закрыть за собой дверь, как Невилл грубо схватил супругу за руку.

– Я не потерплю таких речей в присутствии прислуги. Когда мы одни, обзывай меня какими угодно словами, но при них… держи себя в руках!

– Пусти, – прошипела Хелена, красная от стыда и гнева.

Она вырывалась изо всех сил, но пальцы Невилла лишь крепче сжимались вокруг ее запястья.

– Ты забываешься! – продолжал он. – Я – господин в этом доме, а ты – моя жена и должна меня слушаться. И я буду напоминать тебе об этом, по крайней мере пока ты не перестанешь вести себя как глупая гусыня…

– Да, ты принудил меня стать твоей женой, но я не твоя собственность, – в тон ему отвечала Хелена. – И ты не заставишь меня появиться на людях в этом бесстыдном наряде.

Он остановил на ней взгляд, который заставил ее замолчать, но который она тем не менее выдержала, тяжело дыша и дрожа от ярости.

– Ты права, это бесстыдное платье, – сказал наконец Невилл. – Но и ты не монашка, а потому не стоит устраивать представлений.

– Пусти меня немедленно, ты, проклятый ублюдок…

Хелена дернулась, пытаясь достать его свободной рукой, но в этот момент голова ее метнулась в сторону от сильного удара по лицу, который сбил ее с ног. Хелена камнем упала на кровать и, размазывая по щекам слезы, удивленно посмотрела на Яна.

– Никогда не называй меня ублюдком, слышишь?

От его шепота по спине Хелены пробежала холодная дрожь. В дверях Невилл обернулся.

– Я пришлю Маргарет и Джейн. Посмотрим, на кого ты будешь похожа через два часа.

Ричард Картер скучал, но ему это было не в новинку. В конце концов, он явился сюда не ради развлечения, а чтобы развивать старые деловые связи и налаживать новые. Он ненавидел бессмысленную болтовню чопорных джентльменов и их глупых разряженных дам. Первый обход за этот вечер он уже сделал. Пожимал руки, заводил непринужденные разговоры о погоде, вопросах текущей политики, хозяйственных делах. Теперь он высматривал в публике лица, с которыми имело смысл за бокалом-другим виски обстоятельно обсудить конкретные дела. Картер поднялся на галерею и оглядел оттуда гудящий, как пчелиный улей, бальный зал.

Голоса и смех накатывали волнами. Взгляд скользил по павлиньим опахалам и элегантным платьям. Зеленые, оттенка смарагда, нежно-желтые, голубые и розовато-лиловые, цвета мальвы, декольтированные драгоценными камнями, отороченные кружевами, они кружились, меняясь местами, как стеклышки в калейдоскопе. С ними контрастировали черно-белые костюмы джентльменов, кое-где перемежающиеся с красными с золотом офицерскими мундирами. Взгляд Ричарда Картера остановился на одинокой фигуре в конце зала, и пальцы невольно вцепились в перила.

– Господи, Ричард, уж не призрак ли вам привиделся?

– Рад встрече, лорд Уильям!

Джентльмены тепло пожали друг другу руки.

– Я рад не меньше. Как ваши дела?

– Я доволен, – загадочно улыбнулся Ричард.

Младший сын графа Холингбрука улыбнулся во все свое усыпанное веснушками моложавое лицо.

– Это значит, продолжаете грести доллары лопатой? – воскликнул он. – Завидую. Вот что значит иметь нюх! Хотя, благодаря вам, мне удалось значительно приумножить и мое жалкое наследство.

– В таком случае вам я обязан возможностью лицезреть это блистательное общество! – Ричард обвел рукой зал.

Улыбка лорда Уильяма стала еще шире. Он кивнул ливрейному слуге в голубом с золотом костюме, и оба собеседника взяли себе по бокалу виски.

– Вы преувеличиваете мое влияние. – Лорд Уильям кивнул Ричарду, поднимая бокал. – Пусть вы и выскочка из колоний, в этом зале достаточно лордов и леди, которые вам кое-чем обязаны. Уже одно то, что половина этого шелка, – он кивнул в сторону зала, – выткана на ваших мануфактурах. О ювелирных украшениях с вашим клеймом говорить излишне.

– Теперь ваш черед преувеличивать мои возможности, – махнул рукой Ричард.

Лорд Уильям глотнул из бокала и посмотрел на пеструю толпу.

– Времена меняются, Ричард. Конечно, отпрыски благородных фамилий смотрят на нас, дельцов, свысока, тем более на американцев. Однако за их громкими титулами стоит порой не так много. Традиции – хорошая вещь, но дорогостоящая. Вряд ли кто из них упустит возможность породниться с богатой наследницей или состоятельным деловым человеком вроде вас… – Он задиристо посмотрел на Ричарда. – Или претендентка на титул миссис Ричард Картер уже имеется?

Ричард покачал головой, задумчиво глядя в бокал.

– Нет, еще нет.

Сам того не зная, лорд Уильям задел его больное место. Ричард не испытывал недостатка в общении. Его ежедневник был заполнен приглашениями на званые вечера, скачки и прогулки верхом, концерты, спектакли и ужины в неформальной обстановке, однако он все чаще чувствовал себя одиноким. Все эти годы он занимался только своим делом – изучал рынки сырья и технологии его переработки, ловил возможности, завязывал контакты, заключал сделки и обнаружил во всем этом такую прыть, что даже депрессия 1873 года почти не затронула его предприятий.

Но чего-то не хватало. Он все острее ощущал это, особенно по вечерам, когда сидел у камина в своем доме на площади Лафайет, с бокалом калифорнийского вина собственного производства и каким-нибудь хорошим романом или последним номером «Нью-Йорк таймс». Он все чаще проваливался в эту пустоту, и наслаждаясь оперой в красно-золотой ложе Академии музыки, и прогуливаясь верхом по бурым холмам своих обширных владений на Западном побережье. В юных леди из хороших фамилий, бросавших в его сторону застенчивые и одновременно призывные взгляды поверх раскрытых вееров, в почтенных матронах, подсовывающих ему дочерей, племянниц и внучек, не было недостатка по обе стороны Атлантики, однако ни одной из них так и не удалось растопить лед его сердца. В лучшем случае, все заканчивалось непродолжительным романом. Ричарду Картеру было мало красивого лица, стройной фигуры и добродетельного характера. Он искал спутницу жизни, способную лишить его рассудка, заставить кровь быстрее бежать по жилам, ошеломить, пленить – все одновременно.