Похожее ощущение накатилось и на доктора. Было заметно, что он изо всех сил противится ему. К тому же сегодня был особенный день – очередная годовщина смерти его обожаемой Евы. Доктор Моррис чувствовал себя виноватым за то, что поддается очарованию Китти. Все это целый день раздражало его и выводило из равновесия.

Дрю посмотрел немного вниз и увидел рядом пухлые нежные губы Китти. Что я почувствую, если поцелую ее? – мысленно задал себе вопрос железный доктор. Дрю не целовал ни одной женщины и даже не прикасался к женскому телу со дня трагической кончины своей супруги. Он был одинок, заброшен и жалок!…

Пальцы доктора непроизвольно поднялись к лицу Китти и нежно погладили ее гладкую щеку. Еще какие-то мгновения он отчаянно пытался преодолеть тягу к этой прекрасной девушке, но проиграл. Через несколько секунд его губы слились с ее податливыми и мягкими губами в долгом поцелуе. Руки Дрю инстинктивно сжали плечи девушки, словно он боялся, что она отстранится от него. Но это было напрасно – Китти покорилась судьбе.

Дрю застонал, и его губы впились в ее рот, стремясь наверстать упущенное в годы одиночества. Руками он еще крепче обхватил стройное тело девушки и прижал ее к себе.

Где-то далеко, на отлете сознания, у Китти промелькнула противная мысль о том, что она нужна Дрю только для того, чтобы закрыться от тени жены, постоянно, возникающей перед ним. Но оказалось, что ей все равно, почему он целует ее. Еще никто в жизни не целовал Китти в таком откровенном порыве страсти, никто не желал ее так открыто. Она уже была готова уступить ему, во всяком случае, желание и любопытство были велики. Ведь Китти и сама знала, что такое одиночество. Неважно, что он ищет в ней только успокоения, она готова дать ему это. Китти плотнее прижалась к нему, не пытаясь оценить последствия их порыва и не заглядывая вперед ни на секунду. Пусть будет что будет. Она обхватила Дрю руками, и вскоре он получил то, чего страстно хотел.

Время, казалось, остановилось, пока они целовались и ласкали друг друга в этой большой, пустой сейчас комнате. О том, что происходящее все же реально, напоминало мерное тиканье больших дедовских часов у них над головой. Китти почувствовала, как Дрю подвинулся ближе к стене, чтобы легче держать ее на весу. Его руки скользили по спине девушки вверх и вниз, то прижимая ее, то немного отдаляя. Он с немым восхищением смотрел ей в глаза и не мог подолгу оторвать своих губ от ее рта, источающего сладчайший нектар неги.

Ее нервная дрожь возбуждала мужскую страсть, и он тоже мелко дрожал. Дрю попытался собраться с мыслями, проанализировать происходящее. Но это было безнадежной попыткой. И вдруг его пронзила одна догадка. Ее поцелуи были так же сладки, ее ласки так же волнующи, как когда-то поцелуи и ласки… его Евы!…

– Господи! Опять Ева…

Дрю отстранился от Китти. Опять нахлынули стыд и чувство вины… Ему не было прощения! Он настолько потерял равновесие, что слова, роившиеся в мозгу, невозможно было произнести вслух. Его поразил неожиданный жест Китти. Мягкой ладошкой она слегка постукала по его щеке.

– Не волнуйтесь, доктор, все в порядке…

В глазах девушки не было озадаченности или испуга. В них светилось понимание. Китти повторила:

– Все в порядке, доктор. Я знаю, что сегодня вам не хватает ее еще острее, чем в любой другой день.

Сердце Дрю сжалось, дыхание остановилось, он не мог вымолвить ни слова. Китти приблизилась к нему и нежно, как-то по-матерински обняла. Он в очередном порыве страсти тоже обнял ее.

Успокоение к нему не приходило. Родители Евы тоже, конечно, тосковали по ней. Но они не были такими чувствительными, как он. Его принимали, когда он приходил, как старого приятеля. Но в их обществе он не ощущал того комплекса чувств, как сейчас.

Китти потерлась щекой о плечо Дрю и улыбнулась.

– На ужин вас пригласили Колтрейны, правда? – мягко спросила она, пытаясь скрыть свои чувства.

Его рука автоматически гладила волосы девушки, как раз там, где они были перехвачены небольшим матерчатым колечком, потом спустилась по спине до талии. Ощущение было великолепным!

– Да, это были Колтрейны… – ответил Дрю с каким-то тайным подтекстом.

Он вздохнул и закрыл глаза. Больше ему было некуда спешить. Он стоял не двигаясь, нежно обхватив Китти. Не двигалась и она. С ее места были видны стрелки огромных висячих часов. Она понимала, что вскоре им придется расстаться и двинуться каждому по своему маршруту. Но сейчас, в эту минуту, им обоим было одинаково хорошо. Ее никто не обнимал с того дня, как умер отец. И теперь было жаль, что в тот тяжелый момент она не была знакома с Дрю.

– У тебя есть какие-нибудь родные? – спросил он тихо.

– Единственной родной душой был отец.

– Бедняжка, ты была совсем одна, когда он скончался.

Рука Дрю опять погладила ее волосы.

– Да, одна. У вас хоть рядом были ее родители, правда?

– Формально, да. Но они все, даже младший брат Евы, оказались такими толстокожими. – Дрю горько усмехнулся. – До сего момента я даже не представлял, как это здорово – иметь рядом понимающую тебя душу…

Он заставил себя замолчать, как будто испугался, что выдаст какую-то свою тайну.

– Меня никто ни разу не обнял после смерти отца, – постаралась Китти сменить направление его мыслей. – Люди правильно говорят, что счастлив тот, у кого рядом есть друг, готовый поддержать и обнять в трудную минуту…

Дрю что-то неразборчиво пробормотал. Его глаза по-прежнему были закрыты. Трепещущими ноздрями он впитывал аромат ее тела, прекрасный как запах гортензий. Она была самим совершенством, с единственным недостатком – не умела нормально застегивать пуговицы. Ох уж эти пуговицы! Если бы он не полез со своими услугами и не дотронулся до ее восхитительных грудей, может быть, ничего вообще не произошло бы. Как он мог позволить себе интригу с собственной медицинской сестрой? Дрю отодвинул Китти от себя и пристально посмотрел в ее широко открытые глаза. По-прежнему тяжело дыша, она выдержала его взгляд без какого-либо смущения.

Неожиданно он спросил:

– Эти духи не вызывают у тебя приступов?

– Духи? А почему они должны были бы… Честно говоря, я об этом раньше как-то не думала…

– Мне не нравится, как ты дышишь, много хрипов.

Дрю на несколько секунд покинул Китти и возвратился из своего кабинета со стетоскопом. Небольшим усилием он заставил девушку опуститься на край ее собственного стола и скользнул рукой с трубкой под ее кофточку, чтобы прослушать.

Китти действительно дышала тяжело, с хрипами и шумами. Доктор Моррис, отведя стетоскоп, приложил к груди девушки голову.

– Признайся, как долго ты так дышишь? – усмехнулся он.

– Только сегодня, честное слово!…

– А когда впервые подушилась этими духами? Тоже сегодня?

– Да… Думаете, дело в этих духах?

– Я просто уверен в этом. Больше никогда не пользуйся ими! Если завтра тебе не полегчает, пришлю к тебе аллерголога. Не вздумай приходить на работу! Договорились? Да, и пей побольше кофе. Кофеин снимает аллергию.

– Я знаю об этом, – мягко ответила Китти.

– Вот номер моего личного телефона. Если станет хуже, звони без стеснения в любое время, даже ночью.

– Слушаюсь, сэр! – шутливо отрапортовала Китти, хотя по голосу было слышно, что она была искренне тронута заботой доктора Морриса.

– Повторяю, в случае нужды звони мне в любое время.

Дрю снова приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза. Его дурное настроение как рукой сняло. Забота о Китти заставила забыть о себе. Снова глянув на часы, он сказал:

– Вот теперь мне действительно надо идти.

Китти сумела выдавить из себя улыбку.

– Мне тоже пора.

Дрю поднял ее сумку и протянул ей. Ему нравилось заботиться о ней, волноваться из-за нее, вообще чувствовать ее рядом. С любовью глядя на Китти, он почему-то подумал, что сегодня ему надо выпить, а вслух сказал:

– Ну, ступай. Я сам запру двери.

Китти послушно кивнула.

– Спокойной ночи, доктор Моррис.

Он тронул ее за рукав и поправил:

– Зови меня просто Дрю.

Китти прикусила нижнюю губу и сказала:

– Не смогу. Это было бы не правильно.

В его глазах появилось озорное выражение.

– Значит, звать меня на «ты» тебе неудобно, а так целовать, как несколько минут назад?…

Китти посмотрела ему прямо в лицо.

– Наверное, это тоже было не совсем правильно. Но, что было, то было. Однако, называя вас на «ты», я не смогу здесь работать. – Она опустила глаза и тихо продолжила: – Порою люди совершают поступки, о которых жалеют уже на следующий день и которые совершенно не типичны для них.

– Предполагаешь, я буду жалеть о сегодняшнем вечере?

– Думаю, да, – честно ответила Китти. – Но также думаю, что не стоит этого делать. У вас был трудный день, а воспоминания иногда становятся просто пыткой. На вашем месте так бы действовали многие, те, кому стало плохо, кому понадобился человек, к которому можно прижаться и хоть на минуту забыть о своих горестях. Бывает… Но, во-первых, я не собираюсь распускать нюни, а во-вторых, совершенно не думаю о собственном месте в вашей жизни. Вам не о чем волноваться.

Скрестив руки на груди, Дрю посмотрел на девушку с нескрываемым любопытством.

– Ты, оказывается, грубиянка.

– Я выросла рядом с солдатом. Он учил меня не лгать. Конечно, я никогда не скажу сестре Тернер, что оранжевая помада делает ее похожей на выжатый лимон. Но это не называется ложь…

Дрю коротко хохотнул.

– Я тоже не сделаю этого, – заговорщически подмигнул он девушке, – потому что это надолго испортит ей настроение.

Китти улыбнулась. Дрю пришла мысль о том, что до сегодняшнего дня он даже представить не мог, сколько радости доставляет ему улыбка этой девушки. Кажется, в последние минуты между ними установился новый уровень взаимопонимания.

– Мне не нужен голый секс, и я не собираюсь заводить вторую жену, – с такой же, как Китти, честностью признался Дрю. – Но не могу не сказать, что находиться в состоянии увлеченности тобой входит в приятную привычку.