– И комиссия эта...

– А тебе что комиссия – пусть начальство отдувается!

– Нет, но они же с меня смету требуют!

Женщины, судя по всему, тоже работали на строительстве моста, где-нибудь в бухгалтерии. Саша хотела спросить их, скоро ли освободится Максим Олегович Таланкин, но не успела.

– Кто требует?

– Таланкин, кто же еще! Сам не живет и другим жить не дает.

Саша так и замерла. Женщины уселись за соседний столик, не обращая никакого внимания на Сашу. Им принесли меню.

– Ой, ну и мужик – не дай бог!

– У него-то жена есть?

– Какая жена, что ты!

– Ну да, только сумасшедшая за него пойдет... Если он рабочих до седьмого пота гоняет, то что с женой сделает?..

Саша с живым интересом слушала их разговор. Выходит, окружающие тоже не в восторге от Макса!

– Н-да, представляю... Хотя в нем что-то есть, такое, мужское...

– Ой, перестань! Мелкий, вертлявый, злой – как черт! Что у него с ногой, кстати? Болел?

– Какое там! В аварию попал.

– Да, сейчас такое движение... Ужас.

– Так он не просто в аварию попал... – понизила голос одна из женщин. – Он же, говорят, самоубийством жизнь хотел покончить.

У Саши мурашки пробежали по спине. Самоубийство?.. При чем тут самоубийство?! Теперь она боялась упустить хоть одно слово из чужого разговора.

– Дурак, что ли? А из-за чего, Маш?

– Из-за женщины, разумеется. Из-за жены бывшей. У него жена была, бросила его, другого нашла. Так он на третий день после ее свадьбы напился, сел за руль – и прямо в бетонное ограждение... Верная смерть. Но чего-то не умер, выходили его в больнице.

– Ой, как романтично... Я и не знала. А сейчас он один?

– Да вроде... А что?

– Маш, он мне нравится. Хороший же мужик! Если уж он так любить умеет... И один?

– Один, один!.. Ты по его виду не замечала? То в носках разных припрется, то пуговица на нитке болтается... И, опять же, злой.

– А это знак?

– Еще какой! Если человек на всех бросается, точно собака, значит – один.

– Маш, я, пожалуй, займусь им.

– Да ради бога, только потом не жалуйся... Девушка! Мне солянку и грибы. А ты чего будешь?

Чего собирается съесть на ужин особа, положившая глаз на Макса, Саша слушать не стала.

Она вышла из-за стола и медленно побрела к выходу. Поистине, это был день откровений!

Макс хотел умереть. Из-за нее, из-за Саши. Он напился (вероятно, чтоб не так страшно было), сел за руль и направил машину прямо в бетонное ограждение. «Неужели он так любил меня? Надо же, не замечала... А я? Я – любила его?»

Саша стояла на улице. Было совсем темно, оранжевый свет разливался в горячем влажном воздухе над строящимся мостом, в этом свете мелькали черные тени.

Отдавать Макса какой-то тетке из бухгалтерии Саше совсем не хотелось. «Почему? Я что, ревную? Столько лет прошло, и вообще...»

Из проходной вышел, прихрамывая и опираясь на трость, Макс. Сторож стал ему что-то объяснять, взмахивая рукой в сторону кафе, но Макс уже увидел Сашу.

Он торопливо заковылял ей навстречу. Его длинные, до плеч, клочковатые волосы развевал ветер. Глаза блестели в полутьме, точно у зверя...

– Саш, ты чё? – еще издалека сердито закричал он. – Сидела бы дома... Погоды-то нынче не те, чтобы по городу шастать! Штормовое предупреждение – слышала? Ураган!

Саша хотела сказать ему, что ураган уже прошел, и, мало того – она сумела побывать в самом его эпицентре, но горло вдруг перехватило.

Не владея собой, она побежала к Максу, раскинув руки.

За миг до того, как обнять Макса, увидела его лицо – выражение крайнего изумления читалось на нем.

– Макс... – Саша бросилась ему на шею. В ту же секунду он сомкнул на ее спине руки – трость со стуком покатилась по асфальту. – Макс!

Он прижимал ее себе – так крепко, что Саша едва могла дышать.

Она засмеялась и щекой потерлась о его щеку. Макс отозвался сразу же, сжал ее еще сильней, что-то замычал.

– Макс, дурачок... Больно же! – пискнула она.

– Мне сон снился... сон...

– Какой сон?

– Что вот ты так... как сейчас будто...

– Тебе недавно снился сон, как я обнимаю тебя? – снова засмеялась Саша.

– Не недавно... Давно. Часто! Как будто ты... – он снова прижал ее к себе и принялся целовать – в волосы, глаза, щеки, лоб – куда попадал.

Макс Таланкин совсем не напоминал героя любовного романа – ни внешним видом, ни манерами, ни разговором. До импозантного Бородина, например, ему было куда как далеко!

Но Саше был дорог только Макс. Какой есть. Она неожиданно ощутила (точно сама только что проснулась!) – Макс прекрасен. И он волнует ее больше, чем какой-либо другой мужчина на свете.

Максим, ее первый и единственный. Любовь на всю жизнь.

– Так соскучилась... – ей было мало подставлять лицо для поцелуев, она сама принялась целовать Макса.

– Ты соскучилась? По мне?

– Да, очень-очень...

– Сашка, ну где же ты раньше была?! – в его голосе безумная нежность мешалась с безумным раздражением.

– Где? Не знаю...

В этот момент он нашел ее губы и продолжить разговор они не смогли. Внутри у Саши все дрожало, она не чувствовала ни ног, ни рук, она забыла обо всем на свете. Кажется, даже собственное имя забыла!

Вспомнила, только когда поцелуй закончился и она увидела перед собой глаза Макса.

– Что происходит? Я не понимаю... – он пытался шутить. – Конец света, что ли? Мертвые из гробов встают? Рак на горе свистнул? Чем я обязан тому, что ты... – он затряс головой, не находя слов. – ...что ты обратила на меня внимание?

– Ты такой красивый, – серьезно произнесла она. – У тебя такие красивые глаза...

– Я – красивый?!!

– Очень. Поэтому я не устояла.

– Издеваешься! – то ли засмеялся, то ли застонал Макс. – Ой, вредная... Только я теперь тебя не отпущу. Ты попалась! Никому не отдам... Особенно этой сволочи!

– Какой сволочи?

– Да этому твоему...

Саша ответила не сразу, чувствуя ком в горле:

– Макс, он не сволочь, он убийца.

– Как?

– А вот так... Доказательств у меня пока нет, но я точно знаю – это он убил маму. Ты был прав, Макс.

– Вот дела... – растерянно пробормотал тот.

– Бородин убил маму. Он всю нашу семью изничтожил. Всех. Я одна осталась.

– Ты не одна, – Макс поднял ее лицо за подбородок. – Что ты такое говоришь?.. У тебя же есть я.

Макс осторожно поцеловал Сашу.

– Макс... – Саша обхватила его за шею, едва слышно заплакала.

– Ну-ну, не надо... – он погладил ее по спине. – Мы этого гада прищучим. Мало не покажется!

– Максим...

– А?

– Люди правду говорят? Я тут одну вещь услышала...

– Какую? – подозрительно спросил он.

– Ты из-за меня в аварию попал? Ты тогда... специально?

Он не ответил. Замер, отвернул лицо.

– Макс, это же грех, – сурово произнесла Саша. – И вообще это не выход... А если бы ты погиб?

Он опять ничего не ответил.

– Максим! Не молчи, пожалуйста!

– А что я должен сказать? – огрызнулся тот. – Я дурак, да... Выпил, чтобы не так страшно было. Если бы не пил, не стал бы этого делать, одумался бы в последний момент, наверное... Да, кстати, я больше не пью. Ни капли. Это только кажется, выпьешь – и станет легче, а на самом деле – хуже...

– Но почему... почему тебе вообще такая мысль пришла в голову? – в отчаянии воскликнула Саша.

– А зачем жить – без тебя? На хрен такая жизнь...

– Макс... Ну все, все! – она опять обняла его. Его тело, до того напряженное, снова расслабилось. – Прости меня.

– Ты меня прости.

– А тебя-то – за что? – удивилась она.

– Из-за какого-то календаря распсиховался... Да гори он огнем, этот календарь!

Он опять поцеловал ее. Потом она – его.

Совершенно случайно Саша оглянулась – и испугалась.

– Макс! Что творится-то...

Прилипнув к стеклу, на них таращился сторож из своей будки.

Перегнувшись, гроздьями висели на мосту рабочие и смотрели вниз, на них.

Две тетки на пороге стеклянной кафешки, схватившись за руки, тоже смотрели на них. Маша и та, другая...

В воротах стройки стояла бетономешалка, и водитель, высунувшись в окно, тоже смотрел на них.

А они – Саша и Максим – стояли посреди еще влажного асфальта, в свете скрестившихся прожекторов. Неподалеку валялась трость Макса.

Макса трудно было не узнать, даже издалека. По всклокоченным волосам, по характерной походке. Как не узнать начальника стройки, всегда злого, как черт... Вокруг которого ходит столько слухов.

И вот он, этот начальник, целуется-обнимается с какой-то женщиной, прямо на виду у всех... Наверное, это было так неожиданно, так непривычно, что окружающие не могли пропустить подобное зрелище.

Водитель бетономешалки спрыгнул на землю, сделал несколько шагов в сторону парочки, поднял трость и молча протянул ее Максу.

Макс недобро зыркнул на водителя, тоже молча принял от него трость. Потом повернулся к Саше.

– Вот, делать людям нечего... – с досадой произнес он. И опять поцеловал ее.

В этот момент все захлопали, зашумели – до Сашиных ушей донеслись одобрительные выкрики.

– Пойдем... – буркнул Макс, схватил Сашу за руку и потащил к своей машине.

– Чего это они?

– А я почем знаю... Работать надо, а они дурака валяют!

Всю дорогу Саша улыбалась. Она даже не помнила, когда в последний раз была так счастлива.

– Волосы никак не высохнут...

– Сырость-то какая! – напомнил Макс.

– Макс, а мы куда едем?

– Ко мне, куда же еще...

– Макс... Ты не думал нанять прислугу?

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– Затем, что это не квартира, а берлога какая-то. И, пожалуйста, не надейся, что я буду наводить у тебя порядок.

– Ну что ты! Когда это я чего заставлял тебя делать... – с неожиданной покорностью ответил тот.