– Что скажешь? – Интересуюсь я у Джесс.

– Хорошо. Осталось заполнить товаром, перетащить всё в этот зал и немного украсить лентами и шариками. Ведь у нас же открытие, – кивает она и пытается сдержать улыбку, но через секунду её губы широко растягиваются.

– Флинт! Мне нравится! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Так бы я ещё месяц отмывала здесь всё! – Визжит она и прыгает на месте, хлопая в ладоши. И внутри меня всё расслабляется, оставляя гордость за то, что я всё же, помог ей. Пусть были споры, крики, но её реакция и эмоции того стоят.

– Теперь осталось совсем чуть-чуть. Утром я сделала рамки и украсила их ракушками, ещё плафон будет в этой же серии и свечи. Правда, не успею сделать на потолке что-то в виде моих небес…

– Джесс, – останавливаю её возбуждённую речь и подхожу к ней. – Не волнуйся. Ты и так сделала много для Скота и своей семьи. Мало кто, вообще, взялся бы за это и начал поднимать всё с нуля. А здесь были завалы, и я помню, в каком состоянии находилась мебель. Не забывай, я рядом и всегда готов помочь.

– Прости, я слишком эмоциональна, да? – Джесс тяжело вздыхает, а её глаза лихорадочно блестят. Зрачки слишком расширены и, если бы я не знал, что она сейчас поглощена фантазиями и предстоящей реакции родителей, то мог бы с уверенностью сказать, что она под кайфом.

– Нет, это нормально. Для тебя нормально, но не нервничай, они оценят это. А если нет, то мне придётся набить морду Скоту и раскрыть его глаза, – мягко отвечаю ей.

– Не надо его бить, Флинт! Ты же не будешь? Ты шутишь? – Испуганно взвизгивает она.

– Конечно, шучу, лишь хочу тебя успокоить. В этом месте мы практически закончили, но я ещё подумывал о фонарях на солнечных батареях для заднего двора.

– Господи. Вот я же говорила, что две головы лучше, чем она. Надо немедленно поехать в строительный магазин, – Джесс ударяет меня по плечу и вылетает из мастерской.

– Ты говорила? – Обескуражено кричу ей, закрывая дверь, хотя это были мои слова.

– Я так думала. Какая разница, – пожимает она плечами, вызывая мой смех.

– Но именно я это сделал, – журю её.

– Наглый ты, Флинт, все лавры решил забрать себе, – обиженно бурчит она, опускаясь на сиденье.

– Наглый, это да. И нет, я лишь работаю на тебя, Джесс. Ты мой босс и мне это чертовски нравится, – захлопываю дверь, позволяя ей обдумать мои слова. Ведь я всё же, со своего опыта и возраста понимаю, что женщина хочет власти над мужчиной, и сейчас я готов ей подарить. Но только одной.

– Значит, ты мой раб? – Спрашивает задумчиво она, когда я завожу мотор.

– Ох, нет, давай без этого, – кривлюсь от отвращения.

– Поверь, быть моим рабом очень интересно. Я буду поощрять тебя тем самым массажем, о котором говорила. И у меня довольно обширная фантазия на твой счёт, – хихикая, она подмигивает мне.

– Оставим только одно. Я буду просто твоим, без определения. Просто твой Флинт.

– Мне надо это обдумать.

– Ты уж хорошо подумай, потому что, если ты это скажешь, то я ни за что не отлипну от тебя. А теперь показывай дорогу, босс.

Как ярко горят её глаза от этого комплимента, вызывая во мне необъятное счастье, что больше нет никакого страха за свои слова и обещания. Я уверен, что исполню теперь каждое. Любую её просьбу.

Джесс с энтузиазмом указывает мне, куда ехать, и мы добираемся до небольшого магазинчика с винтажными и довольно-таки дешёвыми предметами уличной мебели. Она выбирает два высоких фонаря и всем видом показывает мне, что сама будет расплачиваться. С ней сейчас бесполезно спорить, поэтому я лишь исполняю. Отношу всё в машину и везу её на встречу с этим неприятным для меня субъектом. Наверное, я представляю бездомных именно таких, каких наблюдал в Нью-Йорке. Грязных, с букетом болезней и живущих на помойках. Но Джесс показывает дорогу к прибрежной зоне, где повсюду обрывистые склоны и это удивляет меня. Мы останавливаемся на дороге, где даже машин нет. На самом деле, я не желаю идти к этому человеку, наверное, я слишком брезглив. А вот Джесс с радостью ожидает меня, хмурого и напряжённого, хватает за руку и тащит по склону к океану.

Замечаю ярко-оранжевую палатку, потушенный костёр, девушка выпускает мою руку.

– Мит! Я приехала! – Кричит она, бегом направляясь к месту, где обустроился бездомный. Боже, я когда-нибудь в это поверю?

Через несколько секунд из палатки выползает мужчина с высветленными волосами, скорее, выгоревшими на солнце, в порванных джинсах и растянутой футболке. Он распахивает руки и Джесс падает в них. Ревность, ещё более сильное отвращение, бунтует в груди, пока они о чём-то говорят. Наращиваю темп, но Джесс уже скрывается в палатке, а мужчина ожидает меня с улыбкой на губах. Его голубые глаза с примесью зелёного очень напоминают мои. Даже рост одинаковый, скулы, но я мощнее его и чище.

– Флинт, очень рад познакомиться, Митли, но все зовут меня Мит, – его приятный голос никак не вяжется с тем, что он оборванец. Мужчина протягивает мне руку, но я рассматриваю его, не желая дотрагиваться.

– Понятно, я тебе не нравлюсь, – со смехом запускает руку в карман джинсов, спущенных на бёдрах и явно не его размера.

– Я тебе очень не нравлюсь, но зато нравлюсь Джесс, – точно бьёт по уязвлённому месту, и я вскипаю сильнее.

– Джесс ещё слишком юна, чтобы понимать всю опасность общения с такими людьми, как ты, – сухо отвечаю ему.

– Мит, а где ещё ракушки? – Девушка выглядывает из палатки, сдувая влажные пряди с лица.

– В красной сумке, детка, – радостно отзывается Мит.

– Ты прав, она юна, но у неё есть отличие от таких, как ты, Флинт. Она общается со мной, независимо от наличия дорогих шмоток и счетов. Она намного лучше, чем кто бы то ни был и очень похожа на мою мать, – последние слова говорит с особой теплотой, а у меня, кажется, сейчас капилляры в глазах от ярости полопаются.

– Слушай, Мит, – выплёвываю его имя, делая шаг к мужчине. – Если ты рассчитываешь на что-то большее, то я тебя убью. Буквально уничтожу на этом самом месте, даже не используя ни дорогих шмоток, ни счетов. Закатай губу, она никогда не будет твоей.

– А-а-а, вот в чём дело. Расслабься, Флинт, я к ней отношусь как к сестре, хотя моя меня выгнала из-за того, что я не смог спасти нашу мать, – хмыкает он.

– Но она не твоя сестра.

– Нет, а жаль. Очень жаль, что такие, как ты, часто теряют время на бесполезную ревность, распыляя своё создание, вместо того, чтобы увидеть что-то другое. Поверь, Джесс мой ангел, которому я готов поклоняться. Она слишком хороша для этого мира, а небеса не прощают такого, – с горечью бросает взгляд на палатку, где копошится Джесс.

– При чём здесь это? – Удивляюсь я.

– Да так, вырвалось, – пожимает он плечами. – Но прими совет от человека, который знает, что такое терять всё в этой жизни, помощь иногда необходима не там, где ты думаешь. Пытаясь бороться за пустое, ты лишаешь себя возможности насладиться другим. Ты нужен этой девочке больше, чем ты можешь представить. Не спеши улетать, Флинт, даже если она будет настаивать. Не поддавайся её словам, потому что она слишком волнуется о других, больше, чем о себе. И…

– Всё, Мит, ты супер! Я нашла недостающие лоскутки и ракушки, а также оставила тебе двадцать баксов. Только не покупай на них снова книги, – Джесс обрывает его речь, которая привела меня в странное ощущение скрытого подтекста.

– Прости, милая, но читать я люблю больше, чем есть, – отвечает он ей улыбаясь. – И забыл сказать, ты шикарна с такой причёской. Она твоя.

– Спасибо, до встречи, – Джесс, смеясь, чмокает его в щёку и хватает меня за руку.

– Пошли, у нас ещё куча дел, – она тянет меня за собой, а я не могу отвести взгляда от мужчины, грустно смотрящего нам вслед.

– Ну как твоё мнение о нём изменилось? И он не воняет, надеюсь, ты это заметил, – говорит Джесс, и я обращаю своё внимание на неё.

– Он странный. Очень странный, – медленно произношу я, пока мы идём к машине.

– Он очень умный, бывший медбрат и был с матерью, пока она не умерла. И иногда даже голодает, чтобы понять причины такой быстрой кончины. До сих пор винит себя в том, что не распознал признаки её болезни раньше.

– Чем она болела?

– Рак крови. Быстро сгорела, и его сестра, та ещё сука, тоже винит его, ведь он работал в больнице и мог понять. Но она не понимает, что его мать не хотела, чтобы её дети тратили деньги и волновались об этом. Очень печально, – грустно рассказывает Джесс.

– Он говорил о тебе.

– Что именно? – Девушка поворачивается ко мне, с напряжением вглядываясь в глаза.

– Скажи, у тебя всё хорошо? Не с родителями, а у тебя? – Спрашиваю её, отчего она шарахается от меня.

– У меня всё хорошо. А почему должно быть иначе? – Она нервничает, значит, всё же, есть что-то. Но что?

– Не знаю, этот Мит говорил о том, что помощь иногда требуется не там, где видно. А в скрытых уголках души.

– Боже, он любит философствовать и бывает занудой. Нет, Флинт, в моей душе нет скрытых уголков и тайн. Поэтому прекращай придавать значение трёпу Мита, – Джесс закатывает глаза и цокает.

– У всех есть тайны. А ты скажешь мне о своих? – Не унимаясь, перекрываю ей путь к машине.

– Обязательно, к примеру, я грызу ногти, когда нервничаю. Тебя это устраивает?

– Джесс.

– Флинт, прекращай. Ты то обзываешь его уродом, то теперь решил обдумать его глупости. Хватит, и мне голову печёт, как и тебе, не обременяй нас ещё и солнечным ударом, – она отталкивает меня от «Форда» и садится в него.

Возможно, и, правда, ничего нет, а я себе это выдумал. Но что-то тянет в животе, как будто подсказывает мне о другом. И хочется вернуться, потребовать у этого идиота объяснений. Но что может он мне сказать ещё, кроме бреда, который снова разрушит наш мир? Я уже полностью сошёл с ума, раз размышляю о словах бездомного, который даже дом себе купить не может или же нечто существенное, кроме палатки. Он мне ещё больше не нравится, и придёт время, когда и Джесс забудет об этом общении. Лучше держать её подальше от него, люди, пережившие горе, могут быть безумны. Да, именно так.