Полдня у меня уходит на то, чтобы оттереть пыль и разводы от грязи в основном зале, собрать в мусорный пакет непонятные сломанные палки и продолжить возить тряпкой по полкам. Боже, это же легко можно решить иначе. Бросаю неблагодарное занятие для меня, желая побыстрее оказаться дома и узнать, как там Джесс, направляюсь к Кики, чтобы понять, смогу ли за такой короткий период найти службу, занимающуюся уборкой. Владелица кафе с удовольствием подсказывает мне необходимую информацию, и повышенная ставка прекрасно работает даже здесь. Наконец-то, деньги пригодятся, и я с радостью расстаюсь с купюрами. Направляюсь в банк, чтобы снять наличные, и затем обдумываю прекрасное дополнение к месту для отдыха. Тент. На моём чертеже была крыша, вместо газона каменная кладка, но уже нет времени, чтобы заниматься этим, поэтому покупаю тент, по моему мнению, идеально подходящий для задумки Джесс.

Вхожу в дом, когда уже солнце окрашивает улицы в алый цвет заката, и прислушиваюсь к тишине. Тащу свою покупку на задний двор и решаю, что у меня ещё есть время, чтобы покрыть лаком беседку и выложить периметр фонтана. Свет бы не помешал, и я предложу Джесс поставить дополнительные лампы. Думаю, она оценит это.

Сумерки не позволяют больше работать, поэтому возвращаюсь в дом и ставлю разогреваться в духовку вчерашний ужин. Поднимаюсь наверх и заглядываю в спальню Джесс, она до сих пор спит, и я надеюсь, что отдых пошёл ей на пользу. Я бы, вообще, запретил ей физически работать, ведь сегодня я увидел, насколько много она сделала в мастерской одна. Быстро принимаю душ, ловя себя на мысли, что мне всё нравится. Быть потным и грязным сейчас, моя девушка спит, а я подготовлю ужин. Такая размеренная жизнь, не состоящая из дорогих развлечений, приносит мне удовлетворение. Привожу себя в достойный вид и спускаюсь вниз. Если она плохо себя чувствует и у неё слабость, то вряд ли тяжёлая пища ей сейчас необходима. Решаю, что следует приготовить лёгкий овощной крем-суп для неё. Наконец-то, мои кулинарные таланты, которые я развивал с первой женой, пригодятся. Меня расслабляет возня на кухне, как оказалось, даже настроение повышается, пока ужиная сам, параллельно занимаюсь едой для Джесс. Чёрт, мне так хорошо сейчас, я жажду заботиться о ней, как раньше, пока я не покинул их. Я всегда это делал, возился с этой девочкой, выдумывал для неё приключения. Иногда даже пропускал свидания, чтобы научить её кататься на велосипеде и слышать её смех. А сейчас она выросла, и я с той же радостью поднимаюсь на второй этаж и несу самое лучшее творение в своей жизни. Суп.

Ставлю поднос на стол, подхожу к кровати и включаю лампу.

– Конфетка, – убираю с её лица пряди и поглаживаю по голове.

Джесс шумно втягивает в себя воздух и, моргая, приоткрывает заспанные глаза.

– Сколько сейчас времени? – Её голос, севший ото сна, так чувственен, что внутри меня всё озаряется светом.

– Начало одиннадцатого.

– Боже… я же работу прогуляла, – стонет она и приподнимается на локте.

– Тебе нужен был отдых. А твоя работа подождёт. Как ты себя чувствуешь? – Мягко интересуюсь я, наслаждаясь её нежной красотой.

– Лучше. Приняла пару таблеток, и теперь меня ждёт увольнение, а я не могу потерять место, – мрачно отзывается Джесс и привстаёт с постели.

– Ничего страшного. Завтра поедешь и всё объяснишь. Тем более вряд ли они найдут такую же талантливую красавицу.

– Флинт, ты мёда объелся? – Кривится она на мой красочный и, к слову, правдивый комплимент, а я издаю смешок.

– Теперь верю, что тебе намного лучше. Я приготовил для тебя суп, – поднимаясь с кровати, подхожу к подносу и несу его Джесс.

– Мне? Это очень мило, спасибо, но я не хочу.

– Ты не ела весь день, конфетка, так нельзя. Хотя я не понимаю, что творится в твоём организме, но хотя бы пару ложек, хорошо? Не заставляй меня волноваться ещё сильнее, – прошу её и протягиваю ей тарелку и ложку.

– А ты волнуешься? – Хитро спрашивая, склоняет набок голову и забирает у меня тарелку.

– Безумно. Весь день думал о тебе и о том, что всё бы отдал, чтобы тебе не было больно. Так всегда бывает?

– Да к сожалению, да. Мой гинеколог говорит, что это пройдёт, когда я рожу ребёнка. А так как я не планирую, то придётся мучиться и терпеть. За несколько дней эти боли с ума сводят, я даже раньше оставалась дома, – делится она и набирает ложку супа.

– Ешь.

Она пробует моё кулинарное творение, а я ожидаю приговора. Дегустирует его, словно знает, что я вмиг превращаюсь в комок нервов.

– Ну? – Нетерпеливо спрашиваю её.

– Это очень вкусно, Флинт. Невероятно вкусно, даже съем три ложки, – тихо смеётся она.

– Хорошо.

– Ты готовишь часто сейчас? Я помню, что ты это делал для Коллин.

– Нет, в последнее время, вообще, не готовлю. Но ради тебя готов научиться даже издеваться над продуктами, чтобы обратить их в вегетарианство, – с улыбкой отвечаю ей.

Джесс быстро съедает оговорённые три ложки и протягивает мне обратно тарелку.

– От таблеток спать хочется, – тихо признаётся она.

– Как говорят, сон помогает от всех неприятностей и недомоганий. Поэтому отдыхай, а я пока приберусь на кухне, – ставлю всё обратно на поднос и поднимаюсь с кровати.

– Флинт.

– Да?

– Останься со мной. Полежи немного, я скучала по тебе даже во сне, – её распахнутые голубые глаза блестят от волнения. Видимо, она приложила немало усилий, чтобы это произнести. Переступить через себя и дать возможность мне увидеть, что я всё же нужен ей. И эта просьба отдаётся в моей груди ярким всплеском радости.

– Конечно, сейчас отнесу это вниз и вернусь. Хорошо?

– Хорошо.

Как ошпаренный вылетаю из спальни и несусь на первый этаж. Ставлю поднос на стол и мчусь обратно. И мне плевать, что она заметит, как моё дыхание нарушено и сердцебиение обрывается слишком часто для нормального состояния. Она попросила меня быть с ней. Пусть эта слабость, меня не волнует, но необходимая для меня заминка в сумасшествии, творящемся между нами.

Закрываю за собой дверь, и комната наполняется темнотой. Джесс выключила свет, и я забираюсь в постель. Девушка тут же ложится на мою грудь и прижимается ко мне. Наверное, мне следует ей снова сказать о том, что я тоже скучал, что мне её не хватало, но красивых подходящих слов найти не могу, только крепче обнимаю её.

– Ты так вкусно пахнешь, – шепчет она и трётся носом о мою шею.

– Я принял душ, пару часов назад я вонял, – хмыкаю от её слов.

– Нет, ты пахнешь иным, – тихо смеётся Джесс.

– И чем же?

– Заботой.

– А у неё есть свой аромат? – Удивляюсь я.

– Да, она тёплая и сладкая, и в ней очень уютно.

Чёрт, такого мне ещё никто не говорил, и это рождает внутри гордость и какую-то детскую радость.

– Расскажешь, чем занимался? – Спрашивает Джесс.

– Не хочу, завтра. На сегодня мой рабочий день подошёл к концу, – поглаживаю её по спине, и она тихо смеётся.

– Хорошо, тогда что-то другое расскажи. К примеру, об остальных своих жёнах.

Моя рука замирает, когда она просит об этом. Сглатываю, а по телу проносится страх вперемежку с нежеланием вспоминать. Забыть навсегда.

Молчу, надеясь, что она поймёт, что и это нежелательная тема для разговора сейчас, когда мы лежим в одной постели.

– Хочешь, я покажу тебе что-то? – Шепчет Джесс и немного приподнимается с меня.

– Да, хочу, – киваю ей.

– Тогда закрой глаза и не подсматривай.

Улыбаясь, делаю так, как она говорит и жду. Шуршание простыней, кровать прогибается под ней, когда она делает что-то снова неожиданное и, я уверен, прекрасное. Джесс ложится обратно на мою грудь.

– Теперь открывай, – её тихий голос проникает в моё сердце, и я нетерпеливо распахиваю глаза и втягиваю в себя шумно воздух.

Над нашими головами, на потолке сверкают маленькие огоньки, то гаснут, то вновь появляются с синим свечением. Облака сверкают чем-то похожие на молнии, и их изнутри подсвечивают. Невероятное зрелище, от которого всё внутри раскрывается шире, впуская эту девушку в моё сердце. Именно сейчас, вот так тихо и под небесами, искусственно созданными только для нас двоих, я понимаю, что это воспоминание обретёт оболочку и никогда не покинет меня.

– Боже, – выдыхаю я, поворачиваясь к Джесс.

– Папа помог сделать их, и у меня есть свой личный рай, который я хочу разделить с тобой, Флинт. Разве сейчас что-то иное важно, кроме нас? Нет. И я, когда остаюсь одна, и мне бывает больно или же нечто странное стягивает моё сердце и не позволяет глубоко дышать, я разговариваю с ними. В этих небесах таится ключ к моей жизни, а теперь и твоей, – её глаза блестят от возбуждения этой демонстрации, а слова эти так шумно и остро наполняют сердце, отчего подаюсь вперёд и целую её. Джесс права, есть только она и я, а всё остальное вон там, за этим маленьким мирком, в котором я бы хотел жить вечно. И пусть это неправильно, меня будут осуждать за эти чувства, которые вкладываю в самый нежный поцелуй, но они рождены для неё. Для моей маленькой конфетки, ставшей для меня всем.

– Это очень красиво, Джесс.

– Да, – с улыбкой отвечает, касаясь моего лица. Всматривается в него, а внутри меня происходит разлом. Самый сильный за всё это время. Я хочу, чтобы она знала обо мне каждую минуту прошедшего времени. Мне страшно поделиться с ней и услышать смех, как это было обычно, но в то же время моё сердце с каждым вдохом разбегается и сходит с орбиты.

– В тот день, когда я решился на поездку в Лас-Вегас, шёл дождь, я был в разводе уже три месяца и узнал о том, что Гейл выходит замуж, сообщив это в газеты. Мне было так больно, и неприятные ощущения толкнули меня в спину, – быстро произношу я, а лицо Джесс в свете мерцающих звёзд становится серьёзнее. Она ложится на мою грудь и мягко поглаживает по ней, даруя мне силы продолжить.

– Я ничего не помню с того момента, как мы с ребятами спустились в казино при нашем отеле. Буквально ничего, а утром я проснулся женатым на шлюхе. Обычной проститутке, которая работает в таких заведениях, проиграл десять тысяч, и моментально развёлся. Я был в полном шоке от того, что сотворил. А те, кого я называл друзьями, смеялись, показывая мне видео, где они тащат меня на это чёртово бракосочетание. Они решили, что это будет довольно весело, и я оценю их шутку. Внутри меня разрывалось всё от обиды на них, но я улыбался, был шутом даже тогда, когда они без моего ведома выложили это на «Ютуб». Люди, с которыми я работал, были в полном недоумении. Грозил судом над ними, и тогда трое из них в лицо мне сказали, что я тот, над кем они издеваются, и будут продолжать. Осталось только двое, и те лишь потому, что я ещё держался на плаву, – делаю паузу, чтобы закрыть глаза и вспомнить всё до последней минуты из того времени. А смеялся я по той причине, что не мог показать им, насколько они оскорбили меня. Так не поступают друзья, не предают в лицо и за спиной параллельно.