Кэтрин Кингсли - Небеса любви

– Заурядные явления? – переспросил Паскаль, приподняв бровь. – Конечно же, нет. Я не настолько циничен. Но жена научила меня принимать жизнь такой, какая она есть, и я ей очень за это благодарен. Моя Лили, – добавил Паскаль, положив ладони на плечи жены, – необыкновенная женщина.

– Да, я это заметил, – с улыбкой сказал отец Шабо.

– Ничто не может сбить ее с пути, Мишель, даже ангелы. Так что уж говорить о моей скромной персоне… Я мог бы сказать ей, что являюсь реинкарнацией фараона Рамсеса, и это бы ее нисколько не впечатлило.

Лили улыбнулась.

– Ты совершенно прав, Паскаль. Я знаю, какой ты, и я люблю тебя именно таким. Так зачем же притворяться?

– Вот видите? – с улыбкой сказал Паскаль, обращаясь к священнику. Но улыбка тотчас же сползла с его лица, и он добавил: – Мишель, я лишь хочу, чтобы вы поняли: Господь наделил меня необычными способностями, а в остальном я такой же, как все. И я не хочу жить в одиночестве. Никогда на хотел. Много лет я искал то место, где я буду чувствовать себя дома, и таких людей, для которых я буду свой. И вот я наконец-то нашел свое место в жизни. И оно здесь, в Сен-Симоне, среди вас. А больше мне ничего не нужно. – Паскаль провел ладонью по волосам и вновь заговорил: – Именно поэтому мне все равно, кем меня считают – хоть бастардом герцога, хоть побочным сыном деревенского дурачка. Мне нужно только одно – чтобы во мне видели человека.

Отец Шабо кивнул, однако промолчал.

Паскаль отважился вновь заговорить на больную для него тему лишь поздно вечером, когда они с женой уже готовились ко сну. Он сидел в постели, укрывшись одеялом, и наблюдал, как Лили проводит щеткой по волосам – привычка, которую, вне сомнения, привила ей Коффи. «Интересно, – думал Паскаль, – кто научил ее сбрызгивать волосы настойкой розмарина? Тоже Коффи?»

– Все, хватит. Иди ко мне. – Он протянул к жене руки.

Лили положила щетку на стол и ступила в кольцо его рук.

– А теперь скажи, – проговорил Паскаль, вдыхая аромат ее волос, – что ты на самом деле думаешь о моем рассказе?

– Я думаю, – ответила Лили, целуя его в грудь, – что твой ангел был абсолютно прав. Вернее – права. Ведь ангелом была женщина, верно? Так вот, если бы она не развернула тебя тогда, тебя сейчас со мной бы не было. И ты бы не делал со мной ничего такого чудесного… и совсем не ангельского.

Паскаль засмеялся.

– Чудесного? Должно быть, мое мастерство растет.

Лили искоса взглянула на него.

– Это в тебе Рамсес говорит?

– Нет. – Он провел пальцем по ее губам. – Это говорит недавний девственник, который очень старается угодить своей жене. – Сказав это, Паскаль стал целовать жену в губы.

Через час Лили в сонном изнеможении лежала в его объятиях.

– Кое о чем я тебе не рассказал, – прошептал ей на ухо Паскаль. – Я не хотел этого говорить в присутствии Мишеля, но ты должна знать.

Лили тотчас повернулась к мужу лицом – и сонной истомы в ее глазах уже не было.

– Так что же ты не рассказал?! – оживилась она.

– Это касается не меня, а Николаса, – пояснил Паскаль. – Назвав Николаса храбрым, я сильно преуменьшил его заслуги. То, что он сделал для меня… Это превосходит все мыслимые представления о человеческой храбрости.

– Так что же он сделал для тебя? Я знаю, что он рисковал ради тебя жизнью. И если это не подвиг, то что же тогда подвиг?

– Он рисковал ради меня не только жизнью, но и рассудком. И он едва не сошел с ума. – Паскаль тяжело вздохнул и, сев в кровати, обхватил колени руками.

– Едва не сошел с ума? Что ты хочешь этим сказать? – спросила Лили, приподнявшись на локте.

– Видишь ли, Николас, будучи еще ребенком, едва не утонул. Корабль, на котором он находился вместе с родителями, потерпел крушение – как и мой. Родители Николаса утонули, но ему удалось спастись. И всю жизнь этот печальный опыт отравлял его существование, напоминал о себе ночными кошмарами. Николас боялся воды. Его трясло даже при виде глади озера.

– О боже! И он вошел в море за тобой?

– Не только за мной. Он вытащил из воды многих людей. – Паскаль невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль. – Меня он вытащил из воды последним, когда уже никто не верил, что еще кого-то можно спасти. К тому времени он ужасно замерз и едва держался на ногах от усталости. Но все равно пошел за мной в море.

Лили прикусила губу.

– О Паскаль… – прошептала она.

– Он вынес меня на берег и в отчаянии рухнул на песок – думал, что опоздал, – продолжал Паскаль.

– А что потом произошло?

Паскаль долго молчал. Когда же вновь заговорил, голос его уже звучал увереннее:

– Николас как бы ушел в себя. Душевная боль его была слишком сильной, и он, не в силах ее вынести, ушел. Разумеется, тело его оставалось на месте, но только одно тело. И так продолжалось шесть недель. Шесть недель он жил в своем собственном аду. Я помню едва ли не каждую минуту тех бесконечных шести недель.

– И ты не мог ему помочь?

– В одиннадцать лет? Я делал все, что мог. Я беспрерывно говорил с ним. Возможно, именно я сумел вернуть его к жизни, потому что утомил своей болтовней. Слава богу, для Николаса все закончилось хорошо, и рассудок к нему вернулся.

Лили немного помолчала.

– Так вот когда это случилось с тобой, да? Я имею в виду твой дар… Ты думаешь, эта женщина-ангел передала его тебе? А может, он всегда был с тобой? Может, по этой причине тебя и отправили обратно к людям?

Паскаль откинулся на подушки.

– Я думаю, это произошло после моего второго рождения. Но я понял, чем владею, не сразу. Осознавал это постепенно. К тому времени, как мне исполнилось четырнадцать, я уже полностью осознал, в чем состоит мой дар и что с ним делать.

– Как в случае с Чарли и вепрем? – спросила Лили.

– Да, – кивнул Паскаль. – Как с Чарли и вепрем. И тогда, слушая, как Чарли рассказывал тебе об этом случае, я натерпелся такого страху, что и не передать. Я думал, у меня сердце остановится. Но ты, да благословит тебя небо, с таким пренебрежением относилась ко мне, что я вскоре понял: бояться мне нечего. – Паскаль засмеялся.

– Я только сейчас поняла, почему ты не ешь ничего с настоящими крыльями, – с улыбкой сказала Лили.

Паскаль уставился на нее в изумлении, а потом, усмехнувшись, спросил:

– А я никогда не говорил тебе, что терпеть не могу баранину?

– Неужели? – спросила Лили.

– Да, именно так, – кивнул Паскаль. – Должно быть, все дело в моем имени. Трудно есть баранину, когда тебя назвали в честь жертвенного агнца.

Лили расхохоталась.

– И что же мне теперь с тобой делать, Паскаль?

– Ну, ты могла бы… – Он изобразил задумчивость. – У меня есть ряд предложений. Например, ты могла бы получить удовольствие от этого бедного ягненка, – заявил Паскаль, сунув руку под одеяло.

И Лили с радостью откликнулась на его предложение.

План Паскаля сработал замечательно, и Лили, сидя на крыльце, наблюдала, как с замкового холма съезжала последняя карета.

– Погляди, Фасолинка, – обратилась она к дремавшему на предвечернем солнышке щенку, – это граф Пасси спасается бегством. Должно быть, он держался до последней минуты, но в итоге страх за свою жизнь оказался сильнее политических амбиций.

Фасолинка открыла один глаз, посмотрела на хозяйку и вновь задремала. А Лили улыбнулась, думая о том, какой же у нее все-таки умный муж. Она принялась сортировать собранные травы, потом вдруг вскинула голову, услышав, как карета свернула на узкую грунтовую дорогу, ведущую к их скромному жилищу. Ничего хорошего это не сулило.

Вчера Пасси наводил справки о Паскале, и делал он это явно неспроста. Что же задумал этот коварный интриган? С ним нельзя допустить промашки. Только бы у нее хватило ума…

Лили осторожно опустила растения на расстеленную на ступенях чистую тряпицу и встала. В этот момент карета остановилась прямо перед домом.

Граф вышел из кареты и сказал:

– Добрый вечер, мадам. А вы, наверное, жена месье Ламартина?

– Да, я его жена, – сдержанно, стараясь никак не проявлять своего отношения к мерзкому графу, ответила Лили.

– Ваш муж дома? – Пасси прижимал к носу и губам надушенный платок. «Интересно, – подумала Лили, – с помощью платка он надеется уберечься от инфекции или спасается от предполагаемой вони?»

– Его нет дома, месье. Он лечит заболевших в деревне. – Лили посмотрела на собаку, которая, оскалившись и вздыбив шерсть, зарычала на незваного гостя. – Фасолинка, перестань. Фасолинка, лежать! – Фасолинка неохотно повиновалась и легла, но скалиться продолжала. – Простите мою собаку. Она привыкла меня защищать, когда я одна дома.

Пасси с отвращением взглянул на собаку, затем смерил взглядом Лили.

– Разве ваш муж не должен сейчас находиться в замке? Герцог, возможно, заболел.

– Герцогу придется подождать, месье. В деревне три человека при смерти, в том числе новорожденный мальчик.

– Незаметно, чтобы вы слишком переживали из-за собственного брата. А ведь он, вероятно, тоже заразился дифтерией, – сказал Пасси, пристально глядя на собеседницу.

– Мы с братом не в ладах, – сообщила Лили. – Мне даже странно, что он рассказал вам о моем существовании. Мне-то он ясно дал понять, что я не должна появлялась в замке, поскольку мне там не место. Насколько я помню, вы были свидетелем того, как мой брат прогнал меня в тот вечер, когда вернулся из Парижа. И теперь ни его здоровье, ни благополучие меня не касаются.

Пасси осмотрелся.

– Грустно смотреть на то, во что вы превратились, – заметил он, брезгливо поморщившись.

– Я знаю, о чем вы, наверное, думаете, но что я могу поделать? – сказала Лили, пожав плечами. – Я всего лишь жена простого труженика. Прав никаких у меня нет, и я обязана поступать так, как мне велят.

Пасси кивнул и пробормотал:

– Действительно, мадам, ваша история весьма печальна. Полагаю, вас заставили вступить в этот брак, не так ли?