Пьер погрозил ей пальцем.

– Месье Ламартин слишком занят своей женой, чтобы обращать на тебя внимание, Мари. Придется тебе довольствоваться тем, кто сидит перед тобой.

Мари закатила глаза.

– Того, кто сидит передо мной, можно год прождать – и все без толку!

Месье Жамард не прислушивался к семейной перепалке. Он думал над разгадкой тайны.

– Налей мне еще вина, Пьер, – приказал он.

Пьер поспешил угодить гостю, но, наливая вино в стакан дядюшки, все же сказал:

– Только запомни: что бы мы тут ни болтали, на самом деле нам ничего не известно наверняка.

Кристиан глотнул терпкого красного вина.

– Ты, Пьер, может, и не знаешь ничего, но я-то точно знаю, даже если Ламартин родился у простолюдинки, все равно он остался сыном герцога. И как только на эту землю вернулся сын герцога, она наконец-то ожила.


– Видит Бог, ты была права, герцогиня, – давясь от хохота, сказал Паскаль. Не успел он войти и опустить на пол свой докторский саквояж, как Фасолинка бросилась к нему с радостным лаем. – И двух часов не прошло, а я уже стал знаменит.

Вечером, после работы, Паскаль решил проведать Эмили и младенца. Лили, вполне освоившаяся в роли медицинской сестры, пошла с ним. Всю обратную дорогу Паскаля прямо-таки распирало от смеха.

– Эмили покраснела, как только тебя увидела, – заметила Лили. – Сама не знаю, как я смогла столько времени высидеть у нее с серьезным выражением лица.

– Если ты думаешь, что у тебя было серьезное лицо, то ты сильно ошибаешься. И знаешь, я заметил, как вы переглядывались, когда я ее осматривал.

– Ты хоть представляешь, о чем она думала? – Лили расплылась в улыбке.

– Ладно бы только Эмили… Я могу представить, что думал ее дед. Месье Жамард прямо-таки поедал меня глазами. Знаешь, я еще в виноградниках заметил, как он показывал на нас пальцем. Думаю, мы шокировали его своим поведением. – Паскаль зашел в соседнюю комнату и, стянув рубашку, принялся мыться.

– Не знаю, как насчет дедушки Эмили, но все остальные мужчины очень тебя зауважали, – со смехом сообщила Лили, нарезая помидоры для салата.

Паскаль высунул голову из двери.

– Выходит, я стал настоящим героем, – заявил Паскаль, вытираясь. – Настоящий Дон Жуан! – Он подошел сзади к жене и обнял ее за талию. Щекоча дыханием ее затылок, прошептал: – Любимая, я хочу тебя. Весь день ужасно хотел…

– А с ужином как быть? – спросила Лили внезапно охрипшим голосом.

– Ужин может подождать, а твой муж, дорогая, – нет. И ты сама в этом виновата. Не надо было приносить мне еду и напоминать о себе.

Лили засмеялась гортанным смехом, и в тот же миг Паскаль подхватил ее на руки и понес наверх бережно и гордо – словно доставшийся в трудной борьбе трофей. Он сделал лишь одну остановку на середине пути, чтобы поцеловать Лили. Избавляя жену от одежды, он покрывал поцелуями ее тело.


– Пожалуй, тебе во всей округе нет равных, – сказала Лили, едва успев отдышаться. Лукаво улыбнувшись, добавила: – А вот насчет всей Франции – не уверена.

– Не спеши с выводами, дорогая, – со смехом ответил Паскаль. – Дай мне немного времени, и я стану лучшим во всей Европе.

– Дай мне знать, когда завоюешь и Азию, – сказала Лили, блаженно улыбаясь.

– Зачем мне Азия? Кстати, Тибет – очень милый уголок. А Гималаи – сплошные горные пики и глубокие ущелья.

Лили потянула мужа на себя.

– Вы могли бы с тем же успехом попытать счастья в швейцарских Альпах, месье шевалье.

Что он и сделал.

Глава 20

Стратегия Лили достигла цели. В течение десяти дней, последовавших за воскрешением младенца, Паскаль наблюдал постепенное возвращение к прежней непринужденности в отношениях. Не только он смеялся и шутил вместе со всеми, но и над ним время от времени подшучивали, хотя и с некоторой оглядкой. Все-таки обстоятельства рождения Джозефа-Жана наложили свой отпечаток на отношение к нему жителей Сен-Симона. Его медицинские навыки были все так же востребованы, однако в личной жизни Паскаль старался соответствовать той репутации, что создала для него Лили. И никаких трудностей при этом он не испытывал.

Паскаль мог бы сказать, что полностью доволен жизнью, если бы не одно «но». Хотя в замке на холме веселье по-прежнему било ключом и каждый день приезжали все новые гости, Жан-Жак ни разу не спросил у своего управляющего, как обстоят дела с будущим урожаем. Лили тоже не получала никаких вестей от брата, что совсем не удивляло Паскаля. Ему лишь было обидно за жену, чья любовь к брату, увы, оказалась не взаимной.

«С другой стороны, может, даже и хорошо, что Жан-Жак не стремится увидеться с сестрой…» – думал Паскаль. Он в раздражении бросил перо на стол. Завтра в очередной раз следовало заплатить работникам и он исправно заполнял бухгалтерские книги. Все расходы были записаны, но вот расплачиваться с поставщиками он мог только обещаниями. Собственные же ресурсы были у него на исходе. Понятно, что денег будет в избытке, когда удастся сбыть урожай, но до начала сбора винограда оставалось еще две недели, и к этому времени надо было нанять винодела, а также подготовить винокурню и бочки для вина.

В конце концов, Паскаль решил, что с него хватит. В четыре часа пополудни Жан-Жак, наверное, уже должен был встать с постели. Хотя не исключено, что как раз в это время он решил прилечь, чтобы отдохнуть перед предстоящей оргией. О том, что в замке регулярно происходили оргии, Паскаль знал. Дочерей и жен виноградарей часто нанимали на работу в замке с тех пор, как вернулся герцог, и о том, что они там видели, женщины рассказывали родне, а потом услышанное обсуждалось за работой в виноградниках. Так что Паскаль был хорошо информирован.

Взяв со стола бухгалтерские книги, он заглянул в огород. Лили подвязывала помидоры, увешанные тяжелыми плодами, и вид у нее был очень довольный.

– Я ненадолго отлучусь, герцогиня, – сказал Паскаль.

Лили с улыбкой выпрямилась. Нос у нее был испачкан землей, а коса растрепалась.

– К ужину вернешься? – спросила она.

Паскаль перегнулся через изгородь и поцеловал ее в губы.

– Надеюсь, что вернусь гораздо раньше. А что у нас на ужин?

– Месье Уолбер принес ветчину. – Лили смахнула волосы с лица, испачкав землей еще и щеку. – Он сказал, что чувствует себя гораздо лучше.

– Хм… – Паскаль залюбовался женой. – Но увидишь, как только он окончательно придет в себя, сразу начнет уплетать масло, сливки и прочие жирные вкусности, от которых ему и стало плохо.

– Зато у нас мясо не будет переводиться, – с улыбкой заметила Лили.

– Вполне возможно. – Паскаль снова ее поцеловал. – А где Фасолинка?

– Убежала гоняться за кроликом – нашим завтрашним ужином, если, конечно, она не забудет принести его в дом.

– Слава богу, у нас есть Фасолинка – замечательная охотница.

– Я бы не стала переоценивать возможности Фасолинки, – сказала Лили. – Гораздо ценнее то, что у нас есть мясник, а у мясника – хроническое воспаление желчного пузыря, благодаря которому мы не останемся без мяса.

– Согласен. Мы славно устроились, герцогиня. Жди меня к ужину. – Паскаль еще раз поцеловал жену и отправился в замок с бухгалтерскими книгами под мышкой.

Он отвечал на приветствия и улыбки, но настроение у него портилось с каждой минутой, с каждым шагом, приближавшим его к цели.

Когда Паскаль постучал в дверь замка, ему открыл вполне солидный дворецкий в ливрее. Окинув визитера взглядом, дворецкий вопросительно приподнял бровь.

– Я пришел к герцогу по делу, – сообщил Паскаль. – Я Ламартин, его управляющий.

Дворецкий был явно удивлен.

– Месье Ламартин, герцог занят. Я не знаю, когда…

– Сейчас же! – перебил Паскаль. Он успел заметить, что хозяин замка не только нанял нового дворецкого, но и обил шелком стены замка, а также уставил его красивой новой мебелью. – Да-да, сейчас, – повторил Паскаль.

Дворецкий пожал плечами и прошел к двери, ведущей в библиотеку. Распахнув ее, доложил хозяину о посетителе.

Жан-Жак сидел, развалившись в кресле и водрузив ноги на табурет, а в руке держал бокал с коньяком. И он был в библиотеке не один; вместе с ним тут находился дородный вычурно одетый господин, с которым Жан-Жак обменивался саркастическими замечаниями, касавшимися, очевидно, кого-то из гостей.

Паскаль мгновенно узнал дородного джентльмена, и с трудом подавил приступ тошноты. К несчастью, Жан-Жак, по всей видимости, попал под тлетворное влияние графа Мориса Пасси. Паскаль встречался с ним пять лет назад, когда граф был в Англии с визитом. Впрочем, граф едва ли его запомнил.

Но Паскаль-то запомнил Мориса Пасси на всю жизнь. Никто не внушал ему большего отвращения, чем этот… вполне вроде бы приличный джентльмен.

Пасси был человеком весьма влиятельным, способным возвысить того, кому благоволил, и уничтожить того, кого считал недругом. Что еще хуже – он разрушал не только карьеры, но и души. За год, последовавший после встречи с Пасси, Паскаль успел навести о нем справки и теперь знал о графе куда больше, чем тому хотелось бы. И, судя по всему, знакомство с Пасси не сулило герцогу ничего хорошего.

И если в тот недоброй памяти вечер, когда Жан-Жак прогнал сестру из замка, рядом с ним был Пасси, то поведению Жан-Жака имелось объяснение…

– Ваша светлость… – во второй уже раз сказал дворецкий и покашлял, надеясь привлечь к себе внимание хозяина.

– Что опять?… – с раздражением спросил герцог. – Я ведь сказал, что не желаю, чтобы меня беспокоили. – Он даже не дал себе труда повернуться к двери.

– Но с вами пожелал увидеться джентльмен…

Гость коснулся плеча дворецкого, и слуга попятился. А Паскаль вошел и закрыл за собой дверь.

– Ваша светлость, – заявил он, – я желаю с вами переговорить без посторонних.

Жан-Жак стремительно обернулся.

– Вы?! – воскликнул он, с глухим стуком опустив ноги на пол. – Как вы смеете являться ко мне без приглашения?!