Тут Паскаль поднял голову, и взгляды их встретились. Лили отчаянно покраснела, но оторвать от него глаза так и не смогла. Дыхание ее участилось, так как он… При всей своей неопытности она разглядела в его взгляде желание!

– Знаете, Лили, – проговорил он хриплым шепотом.

– Что? – Она опустила глаза и сделала вид, что возится с его рубашкой.

– Вы как-то очень странно на меня посмотрели, Лили. О чем вы думали? – Черты его лица словно исказила боль.

– Я… Я думала о Жан-Жаке.

Лицо мужа мгновенно изменилось – стало холодным и непроницаемым.

– А что именно вы думали о Жан-Жаке?

– Я просто радуюсь тому, что он вернулся, – в растерянности пробормотала Лили.

– Конечно, вы в восторге от его приезда. – продолжал Паскаль, отложив перо. – Но неужели вы действительно думали только об этом?

– Я бы хотела, чтобы вы перестали меня допрашивать, – сказала Лили. «А вдруг он догадается?» – подумала она, уронив на пол рубашку. – Я не обязана перед вами наизнанку выворачиваться!

– О, простите, Лили. Я просто… Впрочем, не важно. – Он снова взялся за перо, потом вдруг бросил его на стол и встал. – Пойду проведаю Алана. Увидимся завтра.

Взяв свой саквояж, Паскаль вышел из дома. И даже слепой бы увидел, что он расстроен. А виновата – его жена.

– Мне так жаль… – прошептала Лили. – Мне ужасно жаль, что я не могу сказать правду. Господи, почему мне так плохо? – Она всхлипнула – и расплакалась.


Паскаль пошел седлать лошадь. Гнев жег его словно каленое железо. Но он злился не столько на Лили, сколько на себя самого. Он не имел права спрашивать, о чем она думала. Не его это дело. Ему бы помолчать, но нет, все-то ему надо знать! И вот, получил! Она думала о своем проклятом братце!

Когда взгляды их встретились, ее глаза казались такими ласковыми, такими томными… и он вдруг подумал, что она чувствовала то же, что и он. А она, оказывается, думала о брате!

Пришпорив лошадь, Паскаль пустил ее в галоп. Что ж, он получил то, что заслуживал!

Открыв дверь комнаты, где лежал Алан, Паскаль все еще думал о Лили, но сразу забыл про нее, увидев в комнате священника – тот сидел у кровати Алана, сжимая в ладонях руку парня и читая молитву. Услышав скрип двери, священник поднял голову.

– Простите, святой отец, – сказал Паскаль. – Я не хотел вам мешать. Я пришел проведать Алана, но с этим можно и подождать.

Священник смертельно побледнел и, перекрестившись, прошептал:

– О, Пресвятая Матерь Божья…

«О, только не это», – подумал Паскаль.

– Мне уйти? – спросил он у священника.

– Нет-нет, сын мой. Вы… Вы Паскаль Ламартин?

– Да, святой отец. – Паскаль поставил свой саквояж на пол возле кровати. – А вас как величать?

– Меня зовут Мишель Шабо. Я живу в этой деревне и уже много лет служу в здешнем приходе. – Священник встал, уступая место Паскалю.

– Тогда, должно быть, вы многое знаете о прошлом Сен-Симона, – сказал Паскаль и, взяв Алана за руку, нащупал пульс.

– Иногда даже слишком много… – произнес священник. – Но я в любом случае иду туда, где во мне есть нужда. – Священник смотрел на Паскаля с некоторой опаской.

– Не беспокойтесь, святой отец. Я не причиню парню вреда.

– Это я понимаю, – ответил священник. – Родители Алана рассказали мне о том, что вы сегодня сделали для их сына. Я очень благодарен вам. Но люди в деревне… Они, естественно, взбудоражены…

– Да, разумеется, – отозвался Паскаль. – Но вы-то, святой отец… Вы, похоже, человек образованный, а смотрите на меня так, словно видите самого дьявола.

Толстенький священник поклонился – голова у него была совершенно лысая – и пробормотал:

– Сожалею, что вам так показалось. Просто ваша внешность… Простите, месье.

– Не за что, – ответил Паскаль. «Уж не появился ли у меня над головой нимб?» – подумал он со вздохом.

Священник же откашлялся и проговорил:

– Видите ли, много лет назад я был знаком с Анри Ламартином, который жил здесь, в Сен-Симоне. Может, он вам приходится родственником?

Паскаль пожал плечами.

– Если и так, я о нем ничего не знаю. Ламартин – довольно распространенная фамилия. Должен признаться, святой отец, я заметил ваше замешательство при моем появлении. Скажите, причина – моя фамилия? Или события сегодняшнего дня?

– Ни то, ни другое, – ответил священник с улыбкой. – И вы нисколько не похожи ни на одного из тех Ламартинов, которых я знаю. Вопрос мой был вызван всего лишь праздным любопытством. Что же касается событий сегодняшнего дня… За то, что спасли Алана, – большое вам спасибо. Но я, должен признаться, удивлен. Верно ли люди говорят, что вы женаты на сестре герцога?

– Я не знал, что об этом знает уже вся деревня. Я ведь никому об этом не говорил. Но Элизабет – действительно моя жена. Элизабет теперь редко выбирается из дома, но сегодня она принесла мне письмо, и люди ее, наверное, узнали.

– Узнали ее? Вы так буднично об этом говорите, а ведь для нас всех это важное событие. – Священник провел ладонью по своей круглой лысой голове. – Послушайте, Ламартин, вы ведь должны понимать, что местным людям все происходящее кажется странным и удивительным. Хозяин этих земель никакого интереса к виноградникам не проявлял. Да и сейчас не проявляет. Но зато его управляющий, невесть откуда взявшийся, принимается за работу, вкладывая в дело всю душу. К тому же этот управляющий очень неплохо разбирается в виноградниках.

– Я ботаник по образованию, святой отец.

– В самом деле? Ну, это, конечно, все объясняет. И знаете, ваше появление всколыхнуло наш сонный городок. А сегодня вдруг выясняется, что новый управляющий женат на сестре герцога, побывавшей тут всего три месяца назад. И вела она себя тогда… Уж прошу меня простить, но вела она себя как Мария-Антуанетта, которая, как всем известно, особой любовью народа не пользовалась.

Паскаль, в этот момент осматривавший пациента, поднял взгляд на собеседника и пробормотал:

– Да, верно, ее не очень любили.

– И вот сегодня, – продолжал священник, – она на глазах у крестьян помогает мужу зашивать рваную рану, на которую слабонервным лучше не смотреть. Все это представляется невероятным, вы не находите?

Паскаль пожал плечами.

– Пожалуй, что так, святой отец. Но сейчас Элизабет – совсем не та, что была раньше.

– Совершенно верно, – согласился священник. – И в довершение ко всему, месье, я узнаю, что тот же самый человек, этот таинственный управляющий, который приходится герцогу зятем, спас Алана Ласкарда от смерти.

– И каких слов, святой отец, вы от меня ждете? Все, что вы сказали, – чистейшая правда. Только это я и могу вам сообщить.

– Да, понимаю… Но обстоятельства, при которых люди узнали, кто такая ваша жена… они весьма драматичны. Многим было любопытно взглянуть на жену нового управляющего, но она до этого никогда не появлялась в деревне. Поэтому люди заключили, что она у вас очень робкая. И все, разумеется, думали, что она – из семьи буржуа, как и вы. Но сестра герцога?… – Священник нахмурился. – Мне сообщили, что вы живете в старом коттедже Бомерда. Это так?

– Да, мы живем там с позволения его светлости.

– Дом был далеко не в лучшем состоянии, когда вы там поселились, – без обиняков заявил священник.

– Совершенно верно, святой отец, – ответил Паскаль. – Это не дом, а ветхая лачуга. Он и сейчас в ужасном состоянии. У меня в данный момент нет денег на ремонт, а герцог Сен-Симон не считает нужным выделять мне на это средства.

Отец Шабо поспешно закивал, а Паскаль, понимая, что священнику понадобится какое-то время, чтобы осмыслить услышанное и собраться с мыслями, снова склонился над парнем. Сняв ненадолго с раны повязку, он с удовлетворением отметил, что шов не загноился. Дыхание же у Алана было ровным, а кожа – прохладной на ощупь. Теперь не стоило беспокоить парня до утра – сон был ему необходим.

Вновь укрыв больного, Паскаль пристально посмотрел на священника. Он уже успел составить мнение об этом человеке. Отец Шабо казался человеком честным и добросердечным, и, судя по всему, ему можно было доверять.

– Я хотел бы поговорить с вами откровенно, – сказал Паскаль. – Но лучше, чтобы наш разговор состоялся в другом месте. Алан спит, и его не следует беспокоить.

Священник кивнул.

– Да, конечно. Мы можем перейти в соседнюю комнату. Она пустует.

Пока они зажигали лампы, у Паскаля было время подумать.

– Я понимаю причину вашей растерянности, – проговорил он минуту спустя. – Так вот, мы живем в старом домике Бомерда, поскольку брат Элизабет не мог предложить нам иное жилье. Элизабет приходится нелегко, но она пытается приспособиться к непривычным для нее условиям.

– Да, понимаю… – кивнул отец Шабо, опускаясь на стул с высокой спинкой. – Но как ко всему этому относится ее брат?

Едва сдерживая внезапно накативший гнев, Паскаль проговорил:

– Если не считать одного-единственного письма, брат Элизабет полностью игнорирует ее с момента нашего приезда, скорее всего – из-за того, что она вышла за меня. Вероятно, он считает, что теперь она – ниже его. Не думаю, что Элизабет успела прийти к такому же заключению, и это хорошо. Потому что тогда она могла бы… – Паскаль замялся.

– Продолжайте, сын мой, – тихо сказал священник.

Паскаль вздохнул. Ему очень хотелось излить кому-то душу, а к этому человеку он испытывал симпатию.

– И если быть до конца честным, то она теперь… Она мне дорога, – продолжал Паскаль, тщательно подбирая слова. – Я не знаю, когда это произошло, но она мне небезразлична – это факт. Однако… Видите ли, я не очень хорошо с ней обращался.

– Вы хотите исповедаться? – спросил священник.

– Нет, спасибо, святой отец. Но я – католик, поэтому вскоре буду на исповеди – как полагается. А сейчас мне просто нужно, чтобы меня выслушали. Мне, по правде говоря, не с кем поговорить, особенно на столь деликатную тему. И я был бы очень благодарен вам за совет.