Каролина Дэй - #не_забуду

— Ты уверена, что хочешь вернуться? — слышу обеспокоенный  вопрос от мамы. .

— Да, мам.

— Все еще хочешь учиться в Москве?

— Конечно, мам.

Мама глядит на меня сначала обеспокоенно, затем прищуренно, словно не верит. Снова. Мы уже проходили это полгода назад, когда я уезжала из отчего дома в чужую страну. Никто из родственников не поддержал, а вот родителя, скрепя сердце, отпустили. 

Первый курс, почти единственная девушка в группе. Благодаря, отличной учебе в школе и постоянному участию в различных олимпиадах, форумах преподаватели не скрывали от мамы с папой моего потенциала и рекомендовали меня отправить учиться в лучший ВУЗ постсоветского пространства. 

Родители не хотели отпускать меня так далеко от родины, но я настояла, так как заочно уже была влюблена в первый университет столицы России. Сдала на отлично экзамены в школе, поехала покорять  Москву. Поступить в сам МГУ была моей самой заветной мечтой. Я не могла упустить такой шанс, несмотря на…

— Может все-таки домой вернешься? — чуть ли не умоляет мама.

— Ты серьезно? Я целый семестр проучилась без происшествий.

Кое-что, конечно, от родителей утаила. Например, как в холле университета меня однажды зажал старшекурсник. Лишь появление преподавателей спугнуло товарища, потом мы с ним не пересекались. 

Умолчала, что пару раз получала непристойные предложения от студентов с различных потоков и даже от самого преподавателя. Он предложил поставить экзамен автоматом, а  взамен… это уже совсем другая история. Все равно того нахала вскоре уволили с позором.

Порой я, правда, чувствовала себя одиноко. Одногруппники не очень жалуют девушку из восточных краев, никуда не приглашают и на посиделки не зовут.. Опасаются, что за мной последуют пятьсот братьев, если хоть кто-то пальцем до меня дотронется или не так посмотрит. Это все стереотипы. Я единственный ребенок в семье, никакие братья за мной не приедут. Только папа. Вот он может страха нагнать. Порвет любого, кто обидит. 

— И приехала вся бледная и исхудавшая, — причитает мама, сверкая карими глазами. — Кто замуж возьмет, если от тебя останутся кожа да кости?

— Какой замуж? Мне рано еще.

— Нет, Сабир, ты это слышал?

— Что? — доносится суровый голос отца со стороны кухни. Ну начинается… Закатываю глаза к потолку. 

— Замуж ей рано! Скоро девятнадцать, одноклассницы уже второго ждут, а нам рано!

— Успокойся, Анжела, — обманчивый тихий голос отца настораживает. — Я все решил.

Мама вряд ли заметит, как я моментально напрягаюсь после этих слов. Будто меня готовят к смертной казни. Казнить нельзя помиловать. Не знаю, где поставить запятую. Мой мир начинает дрожать, как здания при землетрясении. Именно сейчас так себя ощущаю.

— Что ты решил?

Папа садится рядом с мамой на просторный диван и смотрит немигающим черным взглядом, лишенным каких-то эмоций на меня. Это хороший знак — если папа зол, в его глазах сразу же загорается адское пламя, сжигающее всех и вся.

— За тобой приглядит один наш знакомый.

— Что? А со мной посоветоваться? — тут же возмущается мама. Единственный человек, способный хотя бы немного изменить решение папы, и то с большой натяжкой.

— Мы уже говорили об этом. Ты забыла?

— А…

И вот это «А» мне совсем не нравится. Что они задумали? И вообще, эта идея звучит как-то… дико. Зачем за мной присматривать? Полгода справлялась одна и сейчас справлюсь. Однако, я не в состоянии изменить решение папы. Раз он хочет, чтобы за мной приглядывали, пусть так и будет. Я никогда не давала поводов сомневаться во мне, никогда не врала родителям. Ладно, почти не врала. Но меня беспокоил один вопрос.

— Пап, а что за знакомый? Я его знаю?

— Конечно, знаешь.

— И как он будет за мной присматривать? Со мной жить в одной квартире? — иронизирую, за что получаю прищуренный взгляд темных глаз. 

— Очень просто, — спокойно говорит папа. — Будет отвозить и забирать после занятий, защищать тебя от назойливых парней. Ты всегда сможешь обратиться к нему за помощью по любому вопросу, — звучит так, словно мне наняли личного телохранителя и няньку в одном лице. 

— Но…

— Не волнуйся, вы быстро поладите.

Хочется в это верить, но сомнения гложут. По папе понимаю, что задавать вопросы бесполезно. Вернусь в Москву, вот тогда узнаю, кто у меня “нянька”. Конечно, я буду до последнего послушной дочерью, которая не перечит родителям и делает то, что ей скажут.

Квартира, которую мне сняли родители недалеко от университета, не поражает размером и интерьером. Обычная стильная однушка с просторной кухней. Десять комнат мне ни к чему, а для учебы и сна хватит и одной комнаты. 

Суббота. Поздний вечер. Я ужасно устала после самолета. Мама при прощании не сдержала слез.Папа, как всегда, был скуп на эмоции, но в его черных глазах заметила зарождающуюся тоску. Для него я по-прежнему маленькая девочка, которую хочется оберегать и защищать.

В квартире стоит тишина, даже соседи не беспокоят. Иногда из соседней квартиры доносилась музыка, смех и потом неприличные стоны, которые сильно смущали. 

Новый семестр. Новые предметы. Вика после сессии говорила, что впереди нас ждут сложные предметы. То, что мы учимся без “хвостов”, не гарантия сдачи летней сессии . Не раз слышала от старшекурсников: сначала ты пахаешь на зачетку, потом она на тебя. То есть года три нужно стараться все сдавать в срок и на “отлично”.   

В голове за повседневными делами все еще крутится суть разговора накануне. Папа так и не сказал, кто за мной будет «присматривать». Я его знаю и это еще больше меня озадачивает. У меня нет ни одного варианта, кто бы это мог быть. 

Внезапно из размышлений меня вырывает звонок в дверь. Десять вечера. За окном давно темно. Кто может прийти в такой час кроме Вики? Она не предупреждала и скорей всего сейчас сидит дома. 

Заглядываю в глазок и… прихожу в моментальный шок.Сердце гулко ударяется об ребра и замирает. 

Не верю в то, что увидела по ту сторону двери. Не верю. Может освещение плохое? Или глазок  искажает внешность людей? Открываю дрожащей рукой дверь и встречаюсь с черными глазами молодого мужчины. Знакомого мужчины.

— Привет, малая. Давно не виделись, — произносит бархатный голос, пробирающий меня до мурашек. Голос, который я готова слушать часами. 

Черные волосы взъерошены, на губах играет знакомая ухмылка, в глаза бросается татуировка, скользящая от крепкой шеи до груди. Какие-то азиатские иероглифы. Он когда-то пояснял перевод.

Живи здесь и сейчас… 

А еще он без майки. Совсем. Ровные кубики пресса сверкают перед глазами. Я такие только на картинках в “Инстаграме” видела и  часто их пролистывала. Не нужно на чужие обнаженные тела смотреть. Но сейчас я смотрю. На него. И не могу оторвать глаз от широких плеч, от мускулистых рук, на которых красиво вырисовываются вены. Вот черт!

— Ой!

— Ты чего отвернулась? Это же я!

Знаю. И знаю, что никогда не обидит. Просто… Просто глупое сердце вдруг вспомнило все то, что было несколько лет назад. Первая любовь? Именно. И ухает сердце в груди, а бабочки расправляют свои крылышки и заполняют меня без отказа, когда я встречаюсь с его черными глазами. 

— Эй, малая! — зовет меня бархатным голосом. — Ты меня не узнала? Это ж я, Казим! 

— Я-я…

Черт! Ничего сказать не могу. Совсем. Я помню Казима с самого детства. У меня еще были смешные две косички и платьице в белый цветочек. Мы жили рядом, часто гуляли втроем: я, Казим и его брат Дани. Они великодушно брали меня-девчонку в свою компанию. Вместе ходили в школу. И однажды посмотрела на него не как на соседского мальчишку, а как на очень красиво парня.

Все чаще я выводила ручкой в тетради его имя, мечтательно смотря перед собой. Вздрагивала, когда его чарующий взгляд останавливался на мне, едва дышала, когда он брал меня за руку. В один прекрасный день он уехал. Учиться. Оставил меня одну. Первое время я безумно по нему скучала, а потом стала забывать. Не навсегда. Иногда нет-нет да вспоминала неотесанного и взрывного парня, который сейчас превратился в привлекательного молодого мужчину. 

— Белла, прием! — щелкает перед носом. 

— А? Что?

— Я бы к тебе раньше зашел, но тебя то дома не было.

— Я приехала два часа назад, — отвечаю дрожащим голосом.

— Да? Замечательно.

— Пройдешь?

— Слушай… я тут…

— Казим, ну ты долго?

На пороге квартиры напротив стоит миловидная брюнетка в коротком блестящем платье. Обаятельная, привлекательная. Тонкая лямка спадает с плеча, не спешит ее поправить. Волосы слегка взъерошены. Как и у Казима. В руках держит белую рубашку. Его рубашку. И я только сейчас ее замечаю. Как и то, что он в брюках. 

Сердце разочарованно сжимается. Я с горечью понимаю, чем недавно эти двое занимались в квартире напротив.

— Да, сейчас, — бросает через плечо Казим, не спуская с меня внимательного взгляда. Брюнетка закрывает дверь, оставив нас в полной тишине на лестничной площадке.

— Я хотел попросить соль.

— Соль?

— Да, соль. 

То есть мы не виделись столько лет, а он сейчас банально просит соль? Серьезно? 

Чувствую себя преданной, хоть и понимаю, что не имею права что-то предъявлять Казиму. Оказывается старая рана разбитого сердца все еще саднит, хотя казалось, что полностью зажила. 

Казим улыбается фирменной улыбкой. Только он так умеет улыбаться: слегка приподнять уголки губ, показывает линию белоснежных зубов. Беззаботный. Не подозревающий ни о чем. Плевать он хотел на мои чувства, ведь догадывался о симпатии. Ее только слепой не видел.