Люси ничего не сказала, но плакать перестала..

— Если маркиз узнает, что я к тебе прикасался, то сдерет г меня кожу заживо, — тихо сказал Диего.

— Тогда почему ты это сделал?

«Потому что ты околдовала меня. Потому что, когда мы рядом, я хочу одного: обладать тобой».

Это проклятое желание было словно временное помешательство.

Им не суждено быть вместе по тем же причинам, что и раньше: отсутствие у него денег; его планы в отношении Арболеды; его клятва отцу; ее будущее. Даже если их чувства были глубже, чем физическое влечение, из этого ничего не получится. Пора было положить конец этому безумству, поэтому Диего снова пришлось сыграть перед Люси роль негодяя.

— Мне известно, что я не первый мужчина, который тебя желает, Люси, — сдержанным тоном сказал он, — и ты не должна удивляться, что я, как и другие мужчины, не смог устоять перед твоим обаянием.

— Значит, ты просто развлекался со мной. Ради своего удовольствия, — обиженно сказала она.

Было бы правильнее сказать «ради своего мучения».

— И твоего тоже. Если помнишь, в тот день в библиотеке ты сама попросила меня поиграть с тобой.

— Да, — сказала Люси безжизненным тоном, — я хорошо это помню. И теперь расплачиваюсь за то, что пошла на поводу у своего импульсивного характера.

Диего хотелось сказать, что именно ее импульсивность творожила его. Что он завидовал этому свойству, которое сам давным-давно утратил.

— Во время благотворительного завтрака я вел себя неблагоразумно, но это не должно повлиять на твое решение встретиться со мной сегодня. Я смогу сдержать свой пыл, и ТЫ это хорошо знаешь, только не надо искушать меня умышленно.

В дверь постучали.

— Люси, с тобой все в порядке? Диего затаил дыхание.

Секунду спустя Люси ответила:

— Со мной все в порядке, миссис Харрис. Все абсолютно и порядке.

— Предупреди сеньора Монтальво, что у него осталось пять минут.

Упрямо вздернув подбородок, Люси повернулась к Диего:

— Расскажи мне всю историю сейчас, и я продлю время нашего разговора.

Диего покачал головой:

— Не здесь. — Поклонившись ей, он добавил:

— Оставь у себя миниатюру. Она принадлежит тебе независимо от обстоятельств. Но я надеюсь увидеть тебя сегодня поздно вечером. Если ты не придешь, мы с Гаспаром завтра утром уедем. И это будет конец истории.

— Уедешь!!!

Диего сильно рисковал. Он должен был во что бы то ни стало уговорить ее сегодня поехать с ними. Поиски внучки маркиза продлились и так гораздо дольше, чем предусматривал дон Карлос. А что, если Люси не придет? Это будет катастрофой.

Диего потребовалась вся сила воли, чтобы направиться к двери, демонстрируя полное равнодушие.

— Диего? — окликнула его Люси.

Он не остановился, открыл дверь и вышел из кабинета. Миссис Харрис с нескрываемым любопытством наблюдала, как он уходит.

После полуночи Люси пробиралась через вишневый сад, направляясь на свет, горевший в окнах Рокхерста. Позади нее, в здании школы, не было ни огонька. Все уже разошлись по своим комнатам. Упорядоченная повседневная жизнь тянула Люси назад, словно речное течение. Пусть в ее жизни были разочарования и она не всегда ощущала себя неотъемлемой частью общества, в котором, вращалась, но это была привычная, знакомая жизнь. Сейчас же она шла в неизвестность, и у нее было такое ощущение, что, как только она войдет в этот старый, ветхий помещичий дом, ее жизнь изменится навсегда.

Дойдя по тропинке до середины рощицы, Люси остановилась. То, что она делала, было сущим безумием. Ей следовало мчаться назад, забыв о мнимом дедушке. И пусть бы Диего уезжал! Тогда бы она смогла закрыть эту интригующую главу своей жизни, а через некоторое время забыть о ней.

Но она не могла этого сделать. Люси прикоснулась рукой к миниатюре, лежавшей в кармане. Как только Диего показал ее, все мысли Люси сосредоточились на том, чтобы узнать, кто же все-таки ее родители.

Она чуть было не рассказала обо всем миссис Харрис, но что-то ее удержало. Во-первых, начальница школы наверняка не позволила бы ей снова поговорить с Диего. Миссис Харрис призвала бы на помощь отца, и они вместе взяли бы под контроль щекотливую ситуацию.

И Люси навсегда лишилась бы возможности узнать правду о своих родителях. Она не могла этого допустить.

А во-вторых, ее беспокоило то, что Диего якобы знает об отце что-то дурное. Люси не сомневалась, что отец — человек чести, но у Диего было другое мнение. Возможно, у него имелись всего лишь какие-то подозрения, но он, опираясь на могущество испанского маркиза, мог бы создать проблемы для отца. Этого она тоже не могла допустить.

Продолжая пробираться по саду, Люси молила Бога не допустить, чтобы она совершила ошибку. У нее щемило сердце при мысли, что она потеряет Диего. Он совершенно ясно дня понять, что не позволит их отношениям продолжаться. lie было сказано ни слова ни о браке, ни о любви. Речь шла только о желании.

Когда Люси добралась до конца рощицы, из тени возле дома вынырнула, испугав ее, чья-то фигура.

— Я боялся, что ты не придешь, — сказал Диего и, бросив пи землю недокуренную тонкую сигару, затоптал ее ногой. — Я уже давно тебя поджидаю.

На небе светил месяц, и в полутьме черты лица Ментально были едва видны, но знакомый звук бархатистого голоса успокоил Люси.

— Я не могла уйти раньше. Диего протянул ей руку:

— Войдем в дом. Я хочу показать тебе кое-какие бумаги. Все равно стоять здесь слишком холодно.

Ну что ж, делать нечего. Люси взяла Диего за руку. Она вдруг поняла, что никогда не бывала в этом доме. Когда здесь жил мистер Притчард, он не приветствовал посещений со стороны обитателей школы, а сеньор Монтальво был первым арендатором поместья. Оглядевшись, Люси удивилась, что Диего может жить в столь мрачном помещении. Кстати, где, интересно, его слуги?

Ее охватили какие-то мрачные предчувствия, но она напомнила себе, что Диего, видимо, не такой богатый человек, каким она его представляла. Возможно, он не мог позволить себе нанять слуг.

— Скажи мне, ты действительно граф? — поинтересовалась Люси, войдя вслед за Диего в сырую и холодную гостиную, где горел камин.

— Это имеет значение? — Диего, отпустив ее руку, подошел к сервировочному столику, на котором стояли графины и бокалы, и налил красного вина.

— Для меня имеет, — сказала Люси и взяла из его рук бокал. — Я хочу отделить правду от лжи.

Он посмотрел ей в лицо.

— Я уже говорил, что старался по возможности не лгать тебе.

Люси отхлебнула вина, чтобы согреться.

— Значит, ты действительно граф.

— Это не имеет значения, но да, так оно и есть. И к тому же человек чести.

Гордо поднятая голова и высокомерная модуляция голоси сказали больше, чем его слова.

— А теперь расскажи мне о моем так называемом дедушке.

— Ничего «так называемого» в этом нет, — резко заявим Диего. — Ты единственная дочь дочери дона Карлоса.

— Ты имеешь в виду Каталину Кроуфорд?

Диего отхлебнул вина, как будто желая подкрепиться перед трудным разговором, и поставил бокал.

— Такого человека не существует. Женщина, называвшая себя Каталиной Кроуфорд, была твоей няней. А сержант Кроуфорд был, по-видимому, ее любовником. Они похитили тебя у твоих законных родителей.

— Моих законных… — Люси вдруг стало холодно. Этот фокусник наверняка ошибся, что-то напутал. — Что ты хочешь этим сказать?

— Твои настоящие родители не Кроуфорды. Настоящая Каталина и ее муж, дон Альваро, имели четырехлетнюю дочь по имени Люсинда. Девочка исчезла в Сан-Роке с няней, когда навещала своего дедушку. — Диего пристально посмотрел Люси в глаза. — Сан-Рок находится по другую сторону границы, в Испании. Женщина, которую ты считала матерью, похитила тебя и бежала с сержантом Кроуфордом, когда полк покинул Гибралтар, направляясь в Ла-Корунью.

Люси была так потрясена услышанным, что какое-то время не могла говорить. Похищена? У испанских родителей? Нет, этого не могло быть!

— Это какая-то бессмыслица. Я помню отступление в Ла-Корунью. Я помню лицо моей матери. — Вытащив из кармана миниатюру, Люси помахала ею перед лицом Диего. — Я помню маму, когда мы были на марше! Я помню…

— Возможно, ты помнишь ее лицо, — тихо сказал Диего, — но это было не на марше. Тебе ведь было всего четыре года, милая. Воспоминания о том времени могут у тебя пугаться. Ты абсолютно уверена, что помнишь ее рядом с тобой, когда шли через горные перевалы?

Люси сделала большой глоток вина в тщетной попытке согреться. Все это было так давно. Она помнила свою мать, но не помнила ничего, кроме этого.

— Но почему жена сержанта Кроуфорда тоже называла себя Каталиной?

— Подозреваю, что няня называла себя именем хозяйки, чтобы успокоить тебя.

— В таком случае почему я помню не ее лицо? И вообще зачем было няне похищать меня?

— Если верить словам маркиза, она тебя любила и была зла на твою мать. Она украла тебя либо назло своей хозяйке, либо из зависти. Кто знает, почему такая женщина крадет ребенка?

Люси запаниковала.

— А сержант Кроуфорд бросил ее, потому что не хотел заботиться сразу о двоих? Это абсурд. К тому же папа узнал бы об этом. Сержант Кроуфорд служил под его началом. Именно от папы зависело разрешение взять нас с собой в обоз.

— Да, пожалуй.

Когда до Люси дошел смысл того, что подразумевает Диего, ей стало плохо. Бокал выскользнул из ее пальцев, но Диего успел подхватить его, чтобы он не упал на пол. Люси обхватила себя руками.

— Ты хочешь сказать, что папа каким-то образом принимал участие в этом? — Она замотала головой: — Нет. Он бы никогда… он порядочный человек. Он не смог бы…

— Тогда почему, когда маркиз написал в Сорок второй полк и спросил, был ли в обозе ребенок по имени Люсинда, ему ответили, что у них не имеется об этом никаких сведений?