Люси почувствовала раздражение. Что ему стоило хотя бы попробовать разубедить ее?

— Ты должен также понять, почему тебе было бы лучше попросить кого-нибудь другого показать тебе школу.

На этот раз его реакция понравилась Люси.

— Это еще зачем? Я согласился не целовать тебя. Поверь, если я захочу, то вполне способен держать в узде свою похоть, carino.

— И все-таки…

— Нет. Сопровождать меня будешь ты, и этот вопрос обсуждению не подлежит.

Люси почувствовала себя польщенной. А это уже было веской причиной прекратить с ним всякие встречи.

— На этот раз вас никто не будет спрашивать, — высокомерно заявила она Диего. — И вам не поможет, если вы будете угрожать мне, что обратитесь к миссис Харрис. Я просто скажу ей, что вы меня поцеловали. И тогда разразится настоящая война. Миссис Харрис готова броситься в огонь, если потребуется защитить репутацию одной из своих девочек.

Он пожал плечами:

— Ладно. Так мне будет проще принять положительное решение о строительстве увеселительного сада.

— Не ставьте себя в смешное положение, — с чувством сказала Люси, пытаясь идти с ним в ногу. — Нет никакой причины выбирать в качестве экскурсовода именно меня.

— Я предпочитаю вас. Этого достаточно, — спокойно заявил Диего.

Судя по всему, справиться с этим фокусником будет гораздо труднее, чем она предполагала. Люси даже начала сомневаться, что демонстрация достижений школы сможет повлиять на него.

Оставалась, конечно, еще петиция, но миссис Харрис уже предупредила, что чиновники магистратуры, выдающие лицензии, были печально известны тем, что делали это за взятки.

Люси стиснула зубы. Ей ужасно не хотелось проигрывать этому человеку.

Диего остановился и победно взглянул на нее.

— Ну, что мы осмотрим дальше?

— Пойдемте на лужайку перед главным входом. Можете посмотреть, как проходят уроки стрельбы из лука.

Диего послушно пошел рядом с ней-.

— Вы надеетесь, что кто-нибудь промажет и попадет в меня?

— Неплохая мысль.

— Мое убийство на территории школы делу не поможет.

— Кто говорит об убийстве? — зловещим тоном заметила Люси. — Было бы вполне достаточно покалечить.

Он фыркнул:

— Осторожнее. Это в вас снова взыграла неукротимая испанская кровь.

— Не напоминайте мне об этом, — проворчала Люси.

— Вы хоть понимаете, что мистер Притчард все равно намерен продать свою собственность? Не мне, так кому-то другому. Причем по очень высокой цене, заплатить которую могут позволить себе только те, кто намерен добиться коммерческого успеха от ее эксплуатации. Как посмотрит миссис Харрис на такое, например, соседство, как военный завод или психиатрическая больница?

В словах сеньора Монтальво был смысл. Что, если они его прогонят, а на его место придет кто-нибудь похуже?

Но что они могут сделать?

И вдруг в голову Люси пришла блестящая идея! Почему, интересно, сама миссис Харрис не додумалась до этого? Может быть, потому, что это невозможно? Надо у нее спросить.

Если все получится, то Диего Монтальво скоро вообще исчезнет из ее жизни. И Люси не допустит, чтобы, уезжая, он оставил ее с подмоченной репутацией.


Глава 7


Дорогая Шарлотта!

Я работаю над решением вашей проблемы, но для этого требуется больше времени. Полагаю, что общение мисс Ситон с этим фокусником не причинит вреда, но при условии, что при их встречах будет всегда присутствовать сопровождающее лицо. И если это действительно заставит его принять во внимание интересы школы, то их общение можно лишь приветствовать.

Ваш обеспокоенный кузен Майкл.


Через два дня после того как Диего поцеловал Люси в роще, он, выйдя на рассвете в сад, наблюдал, как к зданию школы подъехала вереница экипажей.

Диего выругался себе под нос. Вчера Люси сказала ему, что будет вместе с миссис Харрис проверять бухгалтерские счета и не сможет увидеться с ним. А в воскресенье они пойдут в церковь, так что о встрече тоже не может быть и речи.

Но Диего мог поклясться каждой песетой, сэкономленной за все эти годы, что женщиной, закутавшейся в плащ, которая торопливо уселась в первый экипаж, была сама Люси, а женщиной, которая присоединилась к ней мгновение спустя, была ее начальница.

Судя по количеству экипажей, они, а также еще несколько учителей и учениц что-то затевали. И это что-то они держали в тайне от него. Люси, несомненно, решила, что он проспит и не заметит их отъезд, но она его недооценила.

К Диего торопливо подошел Гаспар. Диего посылал его на школьную кухню узнать насчет уезжавших ни свет ни заря экипажей.

— Ну, узнал ты что-нибудь у своей поварихи, к которой неравнодушен? — спросил Диего.

Гаспар бросил на него сердитый взгляд:

— У нее, знаешь ли, есть имя. Ее зовут Салли. Или ты считаешь себя единственным мужчиной, на которого обращают внимание хорошенькие женщины?

Диего с трудом поборол желание рассмеяться. Однажды он видел эту женщину в огороде. Она была отнюдь не красавицей. Но Гаспару нравились грудастые женщины. Особенно те, которые его хорошо кормили. Возможно, в понимании Гаспара Салли была богиней.

— Я отлично знаю твое мастерство в отношениях с женщинами, — сказал Диего. — Как ты думаешь, у кого я этому научился?

— Уж ты научился — что правда, то правда, — ответил, несколько успокоившись, Гаспар. — Тебе-то что, если я к ней действительно неравнодушен? В отличие от тебя я не испытываю ненависти к англичанам и заслуживаю…

— Гаспар! — прервал его Диего. — Говори, что ты узнал от Салли!

Гаспар поморгал глазами.

— Ах это… Я узнал только, что они отправились на благотворительный завтрак.

— Это объясняет столь ранний час отъезда.

— Не обязательно. У англичан завтраки бывают и после полудня.

— Так где же, черт возьми, состоится этот завтрак, в Бате? — раздраженно воскликнул Диего.

— Он состоится в поместье герцогини Фоксмур, но они отправились туда пораньше, чтобы помочь все организовать. Очевидно, подобные мероприятия проводятся регулярно. В начале каждого семестра. Одна из замужних леди приглашает их на так называемый венецианский завтрак. Приглашаются также самые богатые люди из общества, с тем чтобы собрать пожертвования на различные благотворительные цели: на нужды ассоциации, помогающей женщинам, отбывающим сроки в тюрьмах, для сиротских приютов, политических партий и так далее. Салли сказала, что в этот раз леди выехали раньше, чем обычно.

— И мы оба знаем почему, — прервал его Диего.

— Ты думаешь, что они что-то затевают?

Диего пристально посмотрел на здание школы и направился к дому.

— Почему же еще Люси держит это в тайне от меня? Гаспар, сдержанно усмехнувшись, поспешил за ним следом.

— Она женщина. А женщины любят секреты. Возможно, мисс Ситон нервничает, потому что и без того слишком много всего выболтала тебе.

Диего презрительно фыркнул.

— Я целых два дня изображал идеального джентльмена, но не узнал ничего заслуживающего внимания.

— Ты узнал, что она была на дороге в Ла-Корунью, что она думает, будто ее родители умерли там, что она верит, будто ее отец — английский солдат, а мать, — его жена-испанка.

— Да, но я не знаю, какие у неё основания верить этому. Я не знаю даже, помнит ли она, как они умирали. Она помнит отступление.

— Ей было всего четыре года, — напомнил Гаспар, пожав плечами. — Возможно, она помнит не мать, а нянюшку.

— Но почему полковник просто не сказал ей, что он ее отец? И почему позволил своей любовнице украсть ребенка в Гибралтаре и увезти с собой? Для неженатого солдата это совсем не просто. Даже если они поженились, зачем ему продолжать заботиться о ребенке?

— Да, но имеется очень много фактов, подтверждающих ее личность. Нужно заставить мисс Ситон рассказать о тех, кого она считает своими настоящими родителями. Возможно, после этого она станет более доверчивой и расскажет все остальное.

— Я пытался! — сердито воскликнул Диего, поднимаясь по ступенькам к входной двери. — Но мне не удается даже остаться с ней с глазу на глаз. Нас повсюду сопровождает этот громила — лакей миссис Харрис. Люси воздвигла между нами стену из английских правил приличия, и все ее разговоры сводятся исключительно к школе.

— Она, как видно, не слишком тебя жалует, а? — сказал Гаспар.

Диего подозревал обратное. В том-то и заключалась проблема: Люси испытывала к нему влечение, и это приводило ее в ужас. После их безрассудных поцелуев она захлопнулась, словно цветок ипомеи, который закрывается на ночь и вновь открывается утром.

И все же Диего не мог сожалеть о тех поцелуях. Они были для него откровением. И сама Люси была откровением, представляя собой потрясающую смесь неопытности и любопытства, что вызывало у Диего желание ознакомить мисс Ситон со всем, о чем она втайне мечтала узнать.

Мучительная мысль о том, как Люси тает в его объятиях, не покидала Диего после их первой встречи. Он чувствовал, что ему становится все труднее сосредоточиться на получении от девушки информации. Хотелось одного: унести ее к себе в постель и провести всю ночь, возбуждая ее страсть. За последние три ночи эта мысль не давала Диего заснуть и доводила до отчаяния.

Бормоча ругательства, Диего стал взбираться по шаткой лестнице.

— Дело не в том, что я не нравлюсь мисс Ситон. Ей не нравится то, что я, как она полагает, намерен сделать с ее драгоценной школой. Именно поэтому ее поведение нынче утром кажется мне подозрительным. У нее нет причин лгать относительно благотворительной деятельности. Она могла бы даже пригласить меня с собой, чтобы выжать деньги на какое-нибудь доброе дело.