— Отлично, сэр, — сказала Люси, твердо намеренная не давать ему себя запугать. — Наблюдайте сколько угодно, но боюсь, что это вам быстро наскучит. Молодые леди будут рисовать, а потом я подойду к каждой и выскажу свои замечания.

— Позвольте спросить, что именно вы рисуете?

— Предполагалось, что мы будем рисовать фигуры людей, — проворчала Тесса.

— Мисс Далтон… — предостерегающе сказала Люси.

— Мне кажется, нельзя рисовать людей без натурщика, — заметил Диего, поблескивая глазами. — Почему бы вам не позволить мне стать вашим натурщиком? Может быть, и я мог бы принести какую-то пользу?

Одиннадцать пар глаз с надеждой уставились на мисс Ситон. Она была готова отказать ему, если бы не одно обстоятельство: работа натурщика требовала полной неподвижности. Он не сможет отвлекать ее своими трюками или флиртом.

— Хорошо, сеньор Монтальво. Мы будем рады использовать вас в качестве натурщика.

Девочки одобрительно зашумели, и Диего, одарив Люси самонадеянной улыбкой, направился к дальнему концу скамейки.

— Какую позу мне следует принять?

— Какую хотите, — ответила Люси и взялась за грифель. Почему-то ей не терпелось поскорее набросать его портрет.

— А если я приму вот такую позу? — Диего растянулся на спине, скрестив ноги в щиколотках и заложив руки за голову.

Девочки захихикали, и мисс Ситон строго посмотрела на них, потом окинула Диего сердитым взглядом.

— Намерены вздремнуть, пока мы вас рисуем, сэр? Не забудьте, что натурщику не разрешается двигаться, даже во сне. Поэтому я посоветовала бы вам принять позу, которая позволит лучше контролировать свои действия.

Диего сел, заметив с дерзкой улыбкой:

— Очень уж вы строги, мисс Ситон.

— Стараюсь. Оставайтесь в той позе, как сейчас.

Поза была весьма подходящая. Он чуть наклонился вперед, упершись с обеих сторон руками о скамейку и широко расставив ноги, как будто собирался встать. В этой позе ощущалась динамика, и все мышцы его бедер под туго натянутыми лосинами были напряжены.

Как же он хорош!

Люси решила сосредоточить внимание на той части его тела, которая не искушала ее. Не на широких плечах, натянувших пиджак. Не на изящных щиколотках, обрисовывающихся под тонкой кожей сапог. И уж конечно, не на его великолепных руках, которые снились ей но ночам…

Она со стоном перевела взгляд на лицо Диего, но чувственные губы немедленно напомнили о том, как он вчера целовал ей руку. В его облике не было ни одного абсолютно безопасного места.

Твердо решив не поддаваться его притягательной силе, Люси заставила себя думать о нем как о неодушевленном предмете — например, о статуе, которые украшали городские административные здания.

Некоторое время тишину нарушало лишь царапанье грифелей о бумагу.

Потом Диего кашлянул.

— А говорить мне можно?

— Если будут двигаться только ваши губы. — Мисс Ситон ухватилась за возможность узнать о нем побольше информации. — Я уверена, что молодые леди с удовольствием послушают рассказы о вашем доме в Испании.

— Почему вы думаете, что я испанец?

— Вы говорите по-испански.

— А также по-английски, по-португальски и по-французски.

— Отлично, — сказала Люси, стараясь не подать вида, что на нее произвело впечатление знание четырех языков. — Расскажите нам о том месте, где находится ваш дом.

— Я из Леона.

Люси с интересом взглянула на него, оторвавшись от блокнота.

— Это провинция Испании, не так ли?

— Вы это знаете? — спросил он, удивленно подняв брови. Люси знала эту провинцию лучше, чем хотелось бы. Ее мать умерла там на одном из обледеневших горных перевалов.

— В раннем детстве я путешествовала по Испании со своими родителями.

— А зачем вы были в Испании, мисс Ситон? — спросила Тесса.

— Мой отец служил в армии, — сказала Люси. В армии служили оба ее отца. Ее настоящий отец, британский солдат по имени Том Кроуфорд, тяжело переживавший смерть жены, был смертельно ранен в битве при Ла-Корунье. Он просил перед смертью своего старшего офицера Хью Ситона позаботиться о его дочери. Если верить словам полковника, у ее родителей никаких родственников не было.

— Значит, вы были там во время отступления в Ла-Корунью, — тихо сказал Диего.

Глазам стало больно от близких слез.

— Да, хотя я была слишком мала, чтобы что-нибудь помнить. Запомнилось лишь, что всегда было холодно. И голодно.

Несколько лет спустя Люси проштудировала все документы, касающиеся того трагического отступления, разыскивая информацию о сержанте Томасе Кроуфорде и его жене-испанке Каталине, которая умерла на обочине дороги, но ничего не нашла. Однако теперь она понимала, с какими ужасами столкнулась британская армия, стремившаяся прорваться на побережье раньше французов.

— В январе в горах страшно холодно. А в том году выпало особенно много снега. — В голосе Диего почувствовалось раздражение, но когда Люси на него взглянула, лицо его было спокойным. — По крайней мере так мне рассказывали.

И дороги были усыпаны трупами.

— Если вы из Леона, то вы испанец, — сказала Люси, стремясь сменить тему. — Почему же вы это отрицаете?

— Потому что я галисиец. Мы совсем другой народ, хотя испанцы… скажем так, присвоили нас.

— Разве в Испании бывает снег? — спросила мисс Пирс. — Мне казалось, что там жарко.

— Это зависит от того, в какой части страны вы находитесь. Там, откуда я родом, лето бывает жарким, а зима — холодной. С одной стороны там горы, а с другой — возвышенные равнины. Там много зелени, но сухо. — В его голосе ощущалась тоска по родине. — Сейчас там весна. Там тоже цветут вишни, а также виноград. Небо там ясное, голубое, а погода такая теплая, что можно спать на открытом воздухе.

У Люси даже дыхание перехватило, когда она почувствовала эту тоску. Зачем строить в Англии какой-то увеселительный сад, если человек столь явно тоскует по Испании?

Возможно, это как-то связано с тем, что он галисиец?

— Чем галисийцы отличаются от испанцев? — спросила она.

— Мы потомки кельтов. Наши древние жилища паллоэас очень похожи на кельтские дома в древней Британии, а наш музыкальный инструмент гаита, например, ничем не отличается от волынки, на которой играют ваши соотечественники.

Люси перестала рисовать.

— Что вы имеете в виду, говоря «ваши соотечественники»?

Он пристально посмотрел на нее.

— Вы ведь шотландка, не так ли?

— Но как…

— По вашему акценту. Я улавливаю в нем раскатистое шотландское «р».

Люси даже в дрожь бросило. Удивительно, что он заметил это раскатистое «р» после многих лет, проведенных среди англичан в полку.

— Надеюсь, это не очень заметно. Но вы правы, мой папа шотландец.

— Даже при отсутствии акцента я бы догадался, что вы шотландка. — Диего чуть помедлил. — Или даже испанка.

Люси насторожилась. Откуда он узнал, что в ней есть испанская кровь?

Неоткуда ему было узнать. Если только он специально не наводил о ней справки. Но зачем это ему? И почему расчетливый взгляд его глаз заставил ее вспомнить о средневековых сказаниях и о том, как дьявол искушает невинные души?

Люси тряхнула головой. Ну уж это совсем глупо.

— Как вы догадались, что я испанка? — самым безразличным тоном спросила она, заставив себя снова взяться за грифель.

— У вас их пламенный темперамент.

Люси вздохнула. Может быть, слова «слишком пылкая сорвиголова» выжжены, словно клеймо, у нее на лбу?

— Говорят, что пламенный темперамент встречается также у ирландцев и мавров. Невозможно установить происхождение человека на основе одного лишь темперамента.

— Это всего лишь наблюдение.

— Причем наблюдение неправильное, — резко сказала Люси, выведенная из себя его проницательностью. Трудно было поверить, что он догадался о ее происхождении, причем догадался правильно. — Может быть, угадывать происхождение людей — это еще один аспект вашего таланта фокусника?

— По правде говоря, так оно и есть.

— А вы можете угадать, откуда я родом? — спросила мисс Пирс.

— Возможно, из Уэльса, — ответил Диего. — А мисс Далтон, несомненно, из южной части Англии, хотя точнее я не берусь сказать.

В обоих случаях он был прав. Возможно, этот фокусник действительно умеет угадывать происхождение.

Диего расслабился, заметив, как подозрительное выражение постепенно исчезает с лица Люси. Он чуть не выдал себя замечанием об испанцах. Явное удивление мисс Ситон показало, что она знает о своей испанской крови и поражена тем, что об этом известно незнакомцу.

Девочки вдруг громко закричали.

— Что случилось? — спросил Диего, оторвавшись от своих мыслей.

— Вы не должны двигаться, а это включает также выражение вашего лица, — напомнила ему Люси. — Нельзя хмурить брови. Кстати, улыбаться тоже нельзя.

— Вот как? Прошу прощения.

Мисс Ситон заставляла его Совершать немало неблагоразумных поступков. Например, говорить о Виллафранке. Он новее не собирался рассказывать о своем родном городке, словно старик, вспоминающий юность.

Диего заговорил об Испании только для того, чтобы выяснить, действительно ли Люсинда была на дороге в Ла-Корунью вместе с Сорок вторым полком, как предполагал маркиз. Когда Диего и Гаспар впервые начали собирать о ней информацию как о возможном объекте их поиска, они были сильно озадачены тем, что полковник ушел в отставку из Семьдесят шестого полка, а не из Сорок второго. В конце концов они решили, что новый отец Люси умышленно сменил полк, чтобы замести следы.

Однако пока Люси не заговорила об отступлении в Ла-Корунью, Диего не приходило в голову, что она была там в возрасте четырех лет. Вероятно, она была очень здоровым ребенком, если пережила лишения, от которых погибали крепкие солдаты британской армии.