— На Ворон вчера пришла телеграмма — на перевод в Москву, причем по-хитрому так, Рома, в недельный срок всего. Сам понимаешь, что это связано…

— Да, я понял, Вет, спасибо. Все, мне некогда.

— Приедешь?

— Постараюсь, — невесело усмехнулся и уже хотел нажать на отбой, когда на глаза попалась Викина шапка, оставленная в машине. — Самойлов, если что, Куркова очень хорошо общалась с Праздниковым, он должен быть на нее в инстаграме подписан. Это я динозавр, который не пользуется такой фигней. Ты-то вроде более продвинутый. А строишь из себя какого-то неандертальца, честное слово.

— Понял тебя. Спасибо.

Я скинул вызов и пошел в ванную. Холодный душ почти помог мне прийти в себя. Проснулся-то я, еще когда услышал о переводе.

Чертов Ворон постарался, теперь не оставалось никаких сомнений. Быстро покидал несобранные вещи в сумку, вытащил из холодильника пачку молока и несколько шоколадок из стола и поехал в Кастрюлино, оставив на холодильнике короткую записку: “Прости, мам, но кое-что поменялось и я уехал. Утром позвоню, как доберусь! P.S. Люблю вас с папой!”

Глава 23.1

Уже несколько дней после получения телеграммы я ходила словно сумасшедшая. Всех слышала и видела, но с каким-то особенным трудом воспринимала. Собрала все свои вещи еще в понедельник, Босса решила оставить на попечительство Калинину, ведь Курков как-то справлялся с Маруськой и котятами, значит, и Рома сможет.

А уже во вторник мне было нечем заняться: офицер, которому я должна была передать дела и должность, появится лишь в среду. Потому-то я и ждала середины недели как манны небесной. Поскорее разобраться со всеми делами здесь, потом еще в отряде придется выписываться — и быстрее-быстрее в областной центр.

С номером телефона Романа все оказалось не так уж и сложно, Праздников в тот же вечер пришел ко мне с вырванным из блокнота помятым листочком, на котором были и номера всего личного состава заставы, и даже Курковой с Рассохиной. Две последние мне были без надобности, а вот увидев номер Романа, я словно заново поверила в Деда Мороза и новогодние чудеса. Хоть до праздника оставалось полтора месяца, но непривычные для меня насыпи снега и отметка термометра в минус тридцать, а то и минус сорок, сами за себя так и говорили, что долгожданный праздник уже совсем скоро.

Принимать у меня дела и должность приехал незнакомый мне прежде офицер из отряда. Вместе с ним приехал и старший лейтенант, мне на смену. Жизнерадостный и веселый молодой мужчина, привезший с собой не только жену, но и огромную пушистую белоснежную собаку.

Весь день, наблюдая за ними, я чувствовала безотчетную тоску. Они были такими милыми и понимали друг друга с полуслова. И как же они любили друг друга. Так странно, их чувства, словно какое-то химическое соединение, распылялись по округе не несколько метров от них. Интересно, у нас с Калининым тоже было бы так? Или мы душили бы друг друга, как и Курковы?

Я передернула плечами, отгоняя дурные и непрошеные мысли, и присела на корточки, чтобы погладить безумно красивую собаку, почти сливающуюся своим окрасом со снегом.

— Его зовут Снежа. — Со спины ко мне подошла хозяйка этого прекрасного мальчика.

— Ему очень подходит это имя. — Собака терлась о меня носом, потом пыталась погрызть в шутку руку и очень шустро виляла своим хвостом, который напоминал сейчас лопасти вентилятора.

— Мы с мужем тоже с первого взгляда поняли, как его будут звать. Ты уже завтра уезжаешь?

— Да, — я поднялась и обернулась, — все сдала. Мне повезло, что майор торопился. Завтра с ним в отряд и поеду.

— Да, когда им надо, они и не только такое успевают. — Девушка искренне улыбнулась, а мне стало жаль, что я уезжаю, ведь мы могли бы с ними подружиться, а потом общаться семьями. Они очень хорошие люди, это чувствовалось за версту.

«Глупая», — тут же осекла себя. Какие семьи? Почти пять дней, как Роман уехал, и ни единой весточки.

— Жаль, что ты уезжаешь, — произнесла девушка, словно услышав мои мысли.

— Мне тоже, — с сожалением кивнула ей и, почесав напоследок великолепного Снежу за ушком, пошла домой. В квартиру Калинина — именно она стала для меня домом.

Свернувшись калачиком на кровати, которая больше не пахла шоколадом и сладковатыми духами Романа, я обняла подушку и, уткнувшись в нее, заплакала.

Как же мне было тяжело, особенно горько от упущенного времени. Мы с Ромой потеряли целых три месяца, потратив их впустую.

А потом я засмеялась сквозь слезы и зарыдала пуще прежнего. Если бы было так, то не было бы у нас с Романом никакого времени. Отец бы узнал и забрал бы меня раньше. Теперь на этот счет у меня не было никаких сомнений.

Прикусила подушку, чтобы не завыть в голос, и вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала на своей спине крепкие руки. Эти самые руки пытались меня развернуть и отодрать от подушки, а я подумала, что окончательно слетела с катушек, потому что услышала запах Романа, тот самый Ив Сен Лоран, который уже давно перестал у меня ассоциироваться с отцом. Только тепло и уют, дом и Роман.

— Принцесса, ну, успокаивайся уже.

Я расцепила руки, которые, казалось, намертво срослись с подушкой, и с размаху уткнулась носом в шею мужчины. Обняла его, словно утону без него, и зарыдала в сто раз сильнее и громче прежнего, при этом прижимаясь к Калинину все крепче. Я боялась отпустить его.

А вдруг он бы пропал опять?

— Девочка моя. Ну все, хватит плакать, — шептал Рома, гладя меня по волосам. — Все хорошо будет, слышишь меня?

Мужчина взял мое лицо в ладони и поймал взгляд.

— Успокаивайся, — он стер большими пальцами ручейки, бегущие по моим щекам, — я здесь, слышишь? Все будет хорошо.

Я кивнула и засмеялась сквозь слезы.

— Ты сдала дела и должность?

Я опять закивала, как какой-то болванчик, не переставая улыбаться.

— Хорошо, — Роман удовлетворенно моргнул, — а вещи собрала? — После очередного кивка он широко улыбнулся. — Прекрасно. Значит, тогда слушай сейчас мои указания. Первое — вытираешь свои сопельки и слезы. Второе — целуешь меня пламенно и страстно, чтобы я понял, что ты скучала так же сильно, как и я. Третье — встаешь и идешь умываться, потом одеваться, и мы уезжаем. Поняла?

Я моргнула и провела рукой под носом — неужели он сейчас наблюдал на мои сопли? Калинин же рассмеялся и притянул меня для поцелуя.

— Попалась, принцесса, — прошептал капитан и взял в плен мои губы. — Ты сегодня такая соленая, — мурлыкнул довольно он, — я все же больше по сладостям, так что пошли умываться, Настенька.

Роман взял меня на руки и уже в ванной комнате посадил на край ванны и принялся протирать мокрыми ладонями мое лицо.

— Ром, Рома, я сама, правда, — хлюпнула я носом в последний раз и улыбнулась.

Калинин такой милый и заботливый.

— Точно? — серьезно спросил он, приподняв брови.

— Да, да…

— Отлично, я тогда насыплю твоему коту еды, чтобы на несколько дней хватило, и отдам Праздникову ключи, чтобы присматривал за котом. Ты же здесь Босса оставишь?

— Да, — прошептала я, чуть не сорвавшись и не заплакав вновь.

— Не переживай ты за него, я из него мужика воспитаю, — усмехнулся Калинин и, быстро нагнувшись ко мне, поцеловал. — Все, умывайся, собирайся и скажи мне сразу, где твои вещи.

— В коридоре все, ты не видел, что ли?

— Хм, — он обернулся, — точно, прости, так торопился, что не заметил.

Калинин выскочил из ванной, а я даже не успела у него спросить, куда мы так торопимся и зачем ехать куда-то на ночь глядя, когда Роман уже здесь и у нас есть в запасе несколько дней.

Глава 23.2

Когда я вышла из ванной, Калинина и моих сумок в квартире больше не было, на кухне стояли таз с водой и три суповые тарелки, наполненные кошачьим кормом.

Он что, серьезно думает, что Босюсик будет оттуда пить и есть? Прижала полотенце к груди, усмехнувшись, и пошла переодеваться.

Как только я обулась в угги и надела шапку, Роман появился на пороге — словно в замочную скважину подглядывал, чтобы зайти в квартиру вовремя.

— Шапку можешь не надевать, в машине тепло. — Он стянул с меня вязанный головной убор с помпоном и накинул капюшон, взял за руки и вывел в подъезд. — Пошли.

— Рома, куда ты торопишься? Я ничего не понимаю!

Или у меня помутнение рассудка, или у него дрожали руки. Ключом в замок мужчина попал с третьего раза. Да что происходит?

— По дороге все расскажу, — произнес Рома и, обхватив меня за плечи, повел на улицу, как маленькую, затем усадил в машину и, оббежав ту по кругу, запрыгнул с размаху на водительское сиденье, словно боялся, что я сейчас пересяду и уеду куда-то без него.

— Почему ты не дал мне ни с кем попрощаться? — спросила я, нахмурившись, когда машина покинула территорию заставы.

— А оно тебе надо? — усмехнулся капитан, не смотря на меня.

— Рома!

— Что, принцесса?

— Что происходит?

— Тебя переводят.

— Я как бы знаю. Почему мы так торопимся?

— А что делать на заставе? Тебе какого в Москве надо быть?

— Двадцать пятого, в понедельник. — Как он мог это так легко и беззаботно обсуждать?

— Ну вот, у нас еще три дня целых есть, к маме на юбилей успеем, в одно место заедем в Кастрюлино, а потом домой.

— К тебе? — Хорошо, что я сидела.

— К родителям моим, я собственной квартирой, принцесса, пока не обзавелся, но все впереди, — рассмеялся Калинин и включил музыку.

— Почему ты такой веселый и что значит в одно место? Мне же еще в отряд нужно, а уже вечер.

— Ну вообще-то, сейчас лишь два часа дня, принцесса, в отряд к тому же тебе не надо, я все что можно решил, выписываться из части будешь уже в Москве. И я не веселый, я просто пытаюсь рассуждать и вести себя здраво до последнего, понимаешь? — Рома повернулся и заглянул мне в глаза. Не было в его взгляде ни тех бесенят, к которым я так привыкла, ни горящих звездочек. В отличие от губ мужчины, глаза его не улыбались. Калинин пытался поддержать меня, ведь, если бы он не вел себя так позитивно-уверенно, я бы продолжала плакать до сих пор.