– Дорогая моя, я целую тебя.

– Но… почему?

Она замерла, и Маджед провел руками вниз по ее плечам к ее бедрам, притягивая ее к себе, чтобы она ощутила его отяжелевшую плоть, и наслаждаясь тем, как она изогнулась навстречу его поцелуям, которыми он осыпал ее шею.

– Сара, я хочу тебя. Я хочу тебя так, как никогда и ни одну женщину в жизни.

С ее губ слетел стон.

– Ты сказал, что хочешь все или ничего.

А она пока не могла обещать ему этого…

Они оба застыли. Маджед мог бы занятья с ней любовью, как того требовала его плоть, безо всяких обещаний и обязательств. Или…

Со стоном он отошел от нее, что причинило ему почти что физическую боль.

– Извини. Я забылся. – Не важно, как бы поступили на месте Маджеда его предки-варвары, он не смог бы соблазном заманить Сару стать его женой. Она должна была принять решение, руководствуясь здравым смыслом, а не эмоциями.

Сара не заслуживала давления или манипулирования. Она заслуживала его поддержки.

– Мне пора идти, – глянул на часы Маджед. – Через полчаса за тобой придут, чтобы отвести к моей матери. Желаю тебе чудесного дня.

С этими словами он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.


Неделю спустя Маджед шагал по коридору на женскую половину дворца, где жили его тетушки и двоюродные сестры, а также гостьи, которые приезжали с визитом в Кедда-Джалил. Он надеялся, что они приняли Сару в свой коллектив и восторженными отзывами о своей жизни убедили ее остаться здесь навсегда.

Они почти не виделись. Маджеду очень хотелось познакомить ее с красотами своей страны, но он был завален работой: встречал зарубежные делегации, принимал участие в торговых переговорах, осуществлял контроль над внедрением курсов науки, техники, инженерии и математики в новом столичном вузе для женщин.

Мать держала его в курсе того, чем занималась Сара, потому что по большей части сама планировала ее день. На этой неделе они посетили одного из поставщиков королевского дворца в его магазине тканей, и Сара вышла оттуда в диком восторге от увиденного. К тому же хозяин магазина отпустил ее не с пустыми руками, а с горой рулонов с тканями.

Мать со своими помощницами поводили Сару по столичным рынкам, и она вернулась оттуда, пахнущая ароматами специй. Маджед очень сожалел, что не смог сопровождать ее и разделить ее восторг. И, к его досаде, она предпочитала выслушивать его новости, а не рассказывать о своих.

Может, она почувствовала, что он наконец следует своей судьбе. Теперь Маджед ни на секунду не сомневался, что хочет стать наследником трона и вести свою страну к будущему, каким его видели отец и Ахмед.

Сара спросила, поговорил ли он с отцом, и он ответил отрицательно. Маджед проводил много времени в компании Рашида, но никогда наедине. Дважды он просил о личной встрече, и два раза ему отказывали. Но Маджед не собирался сдаваться. В конце концов, отец привыкнет к его присутствию, и тогда, может быть, они смогут уладить свои разногласия.

Из комнаты отдыха в конце коридора донеслись звуки музыки. Это была не традиционная музыка Кедда-Джалила. И даже не арабская… Маджед нахмурил брови, а потом рассмеялся. Играла китчевая западная поп-музыка.

Он подошел к двери, и его улыбка стала еще шире. С полдюжины женщин, включая его мать, со смехом и пыхтением повторяли танцевальные движения за Сарой, которая была…

Боже правый! У Маджеда перехватило дыхание, когда он окинул взглядом надетый на нее традиционный бедуинский костюм для танцев, выставлявший напоказ ее живот и притягивавший взгляд к соблазнительным изгибам ее тела.

Его охватило жгучее желание, и он попятился назад…

– Маджед! – остановила его мать.

Остальные женщины повернулись к нему с радушными улыбками на лицах. Сара тоже улыбнулась, но потом зарделась и попыталась прикрыть руками грудь с ее восхитительной ложбинкой… Затем, вспомнив, что ее живот обнажен, опустила руки, чтобы прикрыть и его тоже.

Она стояла и смотрела на него своими огромными голубыми глазами, одной ногой неловко потирая другую, и его охватила такая нежность… Ее фигура еще не изменилась, но Маджед узнал из Интернета, что животик появится через несколько недель.

Он не мог дождаться того момента, когда почувствует, как пинается ножками его ребенок.

– Маджед, – пробормотала его мать. – Это невежливо так пялиться.

Услышав ее слова, Сара покраснела еще больше. Остальные женщины знали не цель ее приезда в Кедда-Джалил, а только то, что она была знакомой Маджеда.

Теперь могут поползти слухи.

– У нас тут культурный обмен, – прокашлялась Сара. – Твои кузины учили меня танцу живота.

И только тогда Маджед заметил, что она не единственная в костюме танцовщицы.

– Пока я…

– Пока ты загрязняла их уши и мозги поп-музыкой.

– Ну, знаешь ли, – улыбнулась она и поправила волосы. – Я включила им самую крутую поп-группу на Западе.

С этими словами Сара взяла с кресла свою рубаху и, натянув ее, начала застегивать пуговицы, отчего Маджеду захотелось рухнуть на колени и умолять ее не прятать от его взгляда свое изумительное тело.


Сара чувствовала, как громыхает, словно обезумевшее, ее сердце. То, с каким блеском в глазах Маджед смотрел, как она застегивает свою рубаху, вызвало в ней желание побудить его к действиям, заставить притянуть ее к себе и поцеловать. И не останавливаться.

– У нас сегодня выдался чудесный денек, – выжала из себя улыбку Сара. – Гостеприимство твоей семьи не знает границ. Стоило сказать, что мне нужны беспроводные наушники, или пожалеть о том, что моя швейная машинка осталась в Австралии, и – вуаля – эти вещи появляются передо мной, как по мановению волшебной палочки!

Он удивленно заморгал, и Сара тихо вздохнула. У Маджеда были такие красивые глаза.

– Швейная машинка? Ты снова вернулась к своему хобби?

– Это просто каприз, – отмахнулась она. – Когда я вернулась домой с ворохом чудесных тканей, я…

– Иди сюда и посмотри, что умеет делать эта талантливая девочка, – вмешалась Аиша.

Она взяла Маджеда за руку и подвела его к двум швейным машинкам и оверлоку, которые установили в другом конце комнаты специально для Сары.

– Маджеду, может, неинтересна эта ерунда, – разволновалась Сара.

– Ты ошибаешься, – приподняв бровь, возразил он.

– Тоже скажешь, ерунда! – фыркнула Аиша. – Маджед, эта девочка – настоящее чудо. Она делает потрясающие вещи.

– Вы мне льстите.

Аиша нахмурилась и сказала что-то Маджеду на арабском, и его взгляд стал задумчивым.

– Ты только посмотри. – Она протянула сыну тунику, над которой трудилась Сара этим утром. – Разве это не потрясающе?

Сара смотрела, как Маджед медленно провел ладонью по ткани, и представила, как его руки с тем же восторгом касаются ее обнаженной кожи. Ее охватила внутренняя дрожь.

– Я даже не подозревал, что ты настолько талантлива. Что вдохновило тебя на создание этой вещи?

– Мне хотелось объединить западный и восточный стили…

– И?

– Мне нравится, как одеваются местные женщины – все эти длинные туники, просторные, летящие брюки и прозрачные шарфы. Они кажутся очень удобными, но я также люблю западный стиль. Я хотела создать что-то для себя, что было бы… – Сара запнулась, подыскивая подходящее слово.

– Компромиссом?

– Сочетанием самого лучшего из двух миров.

– Мы хотим, чтобы она пошила нам такие же, – зашумели женщины.

– С радостью. Вам нужно только определиться с тканью.

– Маджед, это еще не все, – вмешалась Аиша и вручила сыну крошечную детскую ночную сорочку из тончайшего хлопка, отороченную желтой шелковой лентой. – Я в восторге от деталей. Только посмотри на эти малюсенькие складочки.

Маджед, похоже, не слышал свою мать. Он зачарованно смотрел на сорочку, которую держал в руках, и вдруг показался Саре таким уязвимым. Она знала, что он представлял их ребенка, их первую встречу, то, как он держит его на руках… Маджед любил этого малыша так же сильно, как она сама.

Разве могла она отказать ему в том, чтобы стать частью жизни собственного ребенка?

Только сможет ли выстоять брак, основанный на одной лишь дружбе?

И страсти. Дружбе и страсти.

Но страсть была такой быстротечной…

Сара вздрогнула, услышав, как Аиша произносит ее имя, и увидела устремленные на нее взгляды всех присутствующих.

– Прошу прощения… Я задумалась.

Аиша странно улыбнулась в ответ.

– Не хочешь прокатиться по нашей реке Байал сегодня вечером? Дневная жара спадет, и на реке будет восхитительно прохладно. И очень красиво. Байал – это наша гордость.

Разве могла она отказаться?

– С радостью.

– Тогда я зайду за тобой в шесть, – сверкнул глазами Маджед, а потом развернулся и вышел из комнаты.

– Что мы наденем для этого случая? – спросила Сара Аишу.

– Не мы, моя дорогая, а ты.

Сара не на шутку разволновалась, ведь они с Маджедом останутся наедине.

А потом сложила руки на груди, пытаясь скрыть разочарование. С ними будет вся его прислуга.

– Думаю, тебе следует надеть вот это, – сказала Аиша, забирая тунику из одеревеневших пальцев Сары. – И тебе нужно сшить те брюки, о которых ты нам рассказывала.

– Нужно выбрать ткань.

– Лучше всего подойдет эта. – Мать Маджеда вытащила рулон черного, почти прозрачного шелка. Сара представила, какие восхитительные ощущения будет дарить эта ткань, касаясь ее кожи, подобно ласкам любовника, и с каким восхищением будет смотреть на нее Маджед. Черный шелк идеально оттенит мириады оттенков синего цвета ее туники.

Без лишних слов Сара развернула ткань и приступила к работе.


– Я должна ущипнуть себя, – тихо, чтобы не нарушить безмятежность сумерек, царившую на реке, сказала Сара. Она восхищенно посмотрела на небо, с западной стороны окрашенное в ярко-оранжевый цвет, который постепенно переходил в потрясающие оттенки розового и пурпурного цветов, отражавшихся в зеркальной поверхности реки.