Никтория Мазуровская - Не уходи. Останься

Бывают такие ситуации, что предатель и сам не знает, что он предатель. Не понимает и не замечает, что им умело манипулируют, дергают за ниточки, направляют, играя на слабостях. Причем, слабости могут быть абсолютно разные: деньги, долги, проблемы в семье, игровая зависимость, наркомания и так далее, — список можно продолжать вечно. Суть в том, что у каждого есть слабое место, и, если знать, как давить и куда, живой человек с работающими мозгами превращается в тупую куклу, готовую выполнять все, что ей прикажут.

Жестоко, но тем не менее правда.

Людей ломают по-разному, и в шестидесяти процентах случаев, это моральный прессинг, воздействие на психику. Физически сломать человека не трудно, под пытками быстро понимаешь, чья жизнь тебе дороже, но слишком велик риск перегнуть палку, и сломать до самого конца. Поэтому, физическое насилие, это эффектно, но не эффективно.

Эти же ее мысли подтверждались картинкой с камер видеонаблюдения, наружными по периметру здания и внутренними, а также той, что они установили совсем недавно.

— О*ренеть! — Кимура сидел рядом и жевал чипсы, — Кто бы мог подумать?!

Пара дней были спокойными, никаких чрезвычайных ситуаций, работали по схеме и, при этом, пытались найти лазутчика.

Они потратили уйму времени, чтобы просмотреть все файлы, присланные ребятами Шаха с наружки, и теперь, так сказать, вкушали плоды собственного труда.

— Довольно разумно, вы не находите?

Данила Шрайман ее приятно удивлял, пока не выкидывал никаких фокусов, спокойно занимался своими делами и периодически наведывался в офис к брату, тоже, кстати, по каким-то делам. Не зря он за бугром учился, парень на самом деле головастый. А в последнее время даже по утрам устраивался в спортзале и смотрел на тренировки охраны. Правда, шуточки у него были, мягко скажем, очень специфические, и будь она или кто-то из парней менее сдержанными, его бы давно окунули милой мордашкой в унитаз, — хлебнуть водички и остудиться.

Пока еще ребята сдерживались, но она замечала, что хватит их ненадолго и тогда полетят головы. Вопрос только в том, чьи именно, и как далеко полетят?!

Парень стоял за их спинами, оперевшись локтями на спинку дивана.

— Разумно?

Кимура повернулся к парню, поставил «кино» на паузу.

— Да, вы посмотрите на неё, — он кивнул на экран лэптопа, — Затюканная, уставшая от постоянной каторжной работы, приходит рано, уходит поздно. Спорю на косарь, что это ее не единственная работа, есть еще как минимум одна. Она замужем? Дети?

Вот это в нем и поражало.

Слишком разумные и проницательные вопросы, как для зажравшегося мажорика. Слишком многие в этой странной семье играют роли, каждый день натягивая на рожу «маски».

— Мы проверили, взяли дело у кадровиков. Не замужем, детей нет.

— Сколько ей лет?

— Тридцать три года, через пару дней тридцать четыре.

— Тетка разменяла сорокет, нет ни мужа, ни ребенка. Я бы сказал, что это странно, но вы и так это знаете.

— У нее чистая биография. Приехала из районного городка покорять столицу, поступила, выучилась, но с работой по диплому ей не повезло, не брали.

— И поэтому она столько лет горбатится уборщицей в деловом центре? Шутите? Она вроде не очень страшная.

— Ее тут что-то держит, или кто-то, — Дима внимательно посмотрела на Кимуру, — И это надо выяснить, срочно.

— Еще предложи ее по базе пробить, давай ФСБешников проинформируем. Да нас на смех поднимут.

— Пусть, пусть. Она то ладно, полы драит, а вот паренек этот…

Кимура откинулся на спинку, убрал пачку с чипсами на столик.

— Как и просила, ребята за ним присмотрели, прогулялись.

— Дошел до метро, да? И затерялся.

— Ну это и понятно, я бы на его месте тоже в метро прятался, но он не до ближайшей станции шел, Дим, топал до кольца.

— А вот это странно, — она кивнула, поднялась с места, прошлась по комнате, — Дворами шел? Или по Кутузке?

На дворе ночь, но они не спали, Ромка тоже где-то бродил по дому, что-то делал, снова устанавливал или настраивал какие-то свои примочки.

Дни были хоть и простые, но насыщенные. Все на пределе. Шрайман-старший не сидел на месте, ему нужно было ездить по разным местам, встречам, бывать на производстве. Все это усложняло ей задачу по его охране. И Данила тоже не спешил помогать и просто сидеть дома, и ездил соответственно с охраной тоже.

И так получалось, что обмозговать все, обсудить, получалось только ночью.

— По Кутузке, не оглядывался, шел абсолютно спокойно, будто из дома вышел и топал на работу.

— Пусть ребята еще повисят у него на хвосте. Если вдруг у него изменится маршрут, сразу пусть сообщают тебе, но проводят его до конца.

— Может, кого-то возле метро поставить? Боюсь, заметит, если они его от офиса будут вести до самого дома.

— Поставь-поставь, посмотрим, сработает ли.

Что она там говорила себе пару дней назад? Что Данила ее приятно удивляет?

Черта с два!

Идиот чертов!

Такое ощущение, что ему башку переклинило основательно, иначе пояснить его действия у нее не выходило.

Час назад в ее спальню врывается Игорь, злой и в пижаме, а еще ужасно обеспокоенный.

Утром они должны были выехать пораньше, и на два дня примерно уехать из города по делам, так что, отбой был раньше, чем обычно, и ничего не предвещало беды.

— Он в клубе, — выдохнул Игорь, но с места так и не сдвинулся.

Молодец, хороший мальчик.

Теперь нужно было успокоиться самой Диме и медленно опустить руку с пистолетом.

Резкий шум, и человек в дверном проеме. Хорошо, что спала не так долго и не глубоко, сумела распознать Игоря, а иначе бы спустила курок и тогда проблем бы прибавилось вдвое больше.

— Кто, он?

— Данила.

— И что? Пусть, он же с ребятами, — пожала плечами, села в кровати, спустила босые ноги на холодный пол.

— Костя звонил, Кимура уже собирается.

— Я ни*рена не въезжаю, давай по-человечески. Что случилось?

Игорь снова вдохнул.

— Данила в клубе.

— Это я и так поняла, дальше.

Она не стала заморачиваться его присутствием, начала переодеваться. Все равно ведь не отстанет и ей придется разбираться с тем, что там у него случилось.

— Хороший клуб, дорогой. Только…. Там…. Не совсем обычные посетители.

— Что там? Садо? Мазо? Некро? Конченные нарики? — быстро натянула брюки, потянулась к футболке, — Отвернись!

Шрайман нехотя отвернулся, пусть у него и двоилось перед глазами от вида ее голых стройных ног.

— Можно сказать, что все вместе взятое, но не это главное. У нас контракт на подписании, мне не нужен сейчас медиа скандал с Данилой в главной роли. Клуб закрытый, просто так туда не попадешь, но кто-то стукнул журналистам, что там будет важная персона. Уж не знаю про Даню это или нет, плевать, но его нужно оттуда забрать и тихо.

Дима уже оделась полностью и сейчас просто смотрела на мужчину, а ему от этого пристального взгляда становилось неприятно и стыдно. Потому что его брат действительно увлекался всей этой херней и мог влипнуть в такую задницу, что со всеми деньгами Игоря, брата он не вытащит.

— А полегче задачки нет?

— Дима, пожалуйста, вытащи его оттуда.

И вот она здесь, в месте, куда здравомыслящий человек по своей воле ни в жизни не придет.

Вывод: Данила Шрайман плохой мальчик.

Иронично, нет, правда. Плохой мальчик. Пиз*ец просто!

Это же… отвратительно.

Она знает, что это такое быть связанной, подвешенной цепями за руки к металлическому крюку. В этом нет никакого удовольствия. Только боль и страх. Внутренняя дрожь, зарождающаяся внутри тела, сперва едва заметная, но, спустя какое-то время все тело дрожит словно в судорогах, и ты не можешь это прекратить.

Боль не уходит. Не забывается. Она просто перестает быть такой яркой и ослепляющей, лишающей сознания. Привыкаешь.

И видишь. Видишь, что с тобой дальше собираются делать. Слышишь противный голос, который задает вопрос. Один и тот же.

И скрежет. Скрежет железной трубы по бетонному полу.

Свист воздуха при замахе и тупой звук удара металла о кости.

Добровольно вот так висеть, потерять всякий контроль над ситуацией, над своим телом могут только абсолютно конченные люди.

И Данила среди них.

Она его не узнавала. Смотрела и не могла поверить, что этот острый на язык парень, умный, может позволить кому-то творить с собой нечто подобное.

Отвратительно, до тошноты.

Это сейчас модно: доминанты, саббмисивы. Удовольствие в подчинении и причинении боли.

Ее начало тошнить.

Их не пропускали в клуб, типа, не положено. Но Васю она взяла с собой не зря. Пришлось немного попугать массой и только потом объяснить цель визита их честной компании в этот с*аный притон. А заодно рассказала администрации сего заведения, что у них тут засланный казачок — журналист, и, если бы не просьба Игоря, она бы этому журналисту помогла прославить не только место, но людей, здесь присутствующих.

Смотрела на Данилу и не видела того, к кому смогла привыкнуть за эти дни. Как так?

Разве мог этот, стоящий на четвереньках, связанный веревкой парень с пустотой во взгляде, быть Данилой?

Нет, не мог.

Тот парень никогда бы и никому бы не позволил поставить себя на колени. Это не Данила Шрайман, это его жалкое подобие.

Надо сказать, что шороху они навели знатно, и сейчас тут в интимном клубе царил шум, гам, слышались возмущенные голоса, ругань.

Плевать на них.