Она поискала на ощупь кусок ткани, который использовала для сбора воды, подползла к стенке пещеры и прижала ткань к струйке. Как только ткань увлажнилась, она вернулась к нему и снова начала обтирать его грудь, плечи, лицо, пытаясь вернуть жизнь в измученное тело.

Они выживут.

Сквозь стиснутые зубы она пробормотала те же слова, которые он крикнул ей в водовороте: «Черт побери, неужели ты подведешь меня?»

Над головой пролетела неведомая птица, едва не задев ее крыльями.

Сэм испугалась, насторожилась. Что это за звук? Может быть, ей это приснилось? Она протерла глаза, пытаясь привести в порядок мысли и прислушалась. Ни звука, пещера пуста.

Она, наверное, вздремнула от усталости… совсем ненадолго. Сэм соскребла ножом немного мха со степы пещеры в надежде, что он, может быть, будет гореть. Мох загорелся. Он горел медленно, издавая неприятный кисловатый запах, но все-таки давал слабый свет.

Сэм стряхнула с себя сонливость. Глаза постепенно приспособились к темноте. Она обернулась к лежащему рядом мужчине и, протянув руку, пощупала ему лоб. Он уже не пылал от жара, но дыхание было едва слышно. А пульс… Пульс едва прощупывался. Лихорадка наконец отпустила его, но облегчение наступило слишком поздно. Он издал слабый стой. Сэм чуть не вскрикнула от радости: каким бы слабым он ни был, это все-таки признак жизни. Потом по его телу прошла дрожь, как будто от холода.

Сердце у Сэм упало. Не для того она много дней сражалась с лихорадкой, грозившей сжечь его заживо, чтобы теперь дать ему погибнуть от холода. Слабый огонек светильника давал не больше тепла, чем свечка. А у нее не было даже одеял. Топкая хлопчатобумажная рубаха не согреет. Единственный способ согреть его…

Она инстинктивно отпрянула от него при мысли о том, что его полуголое тело будет прижиматься к ее телу…

Цепь, натянувшись, вернула ее к действительности. Она не может уйти ни от него, ни от того, что ему требуется. Ни от своего страха, который поселился в ее душе в ту ужасную ночь, когда ей было пятнадцать лет.

Она замечала его голодный взгляд. Понимала, что он ее хочет, как мужчина хочет женщину, но делала вид, что ничего не видит. Осаживала его каким-нибудь ядовитым замечанием. Именно этот голод в его глазах и мешал ей доверять ему.

Он снова застонал, да так жалобно. Чувствовалось, что его мучает невыносимая боль. Сэм растерянно глядела на него, разрываясь между необходимостью помочь и осторожностью, которая была ее защитой в течение многих лет. Без ее помощи ему не выжить. Не может она сейчас отвернуться от него.

Что за глупые мысли лезут в голову? Ведь он без сознания. Раненый, измученный лихорадкой.

Сэм сделала глубокий вдох, стараясь успокоить сердцебиение и привести в порядок мысли. Она, конечно, знала, что должна сделать. Если бы только…

Тут она снова услышала шорох крыльев над головой. Широко раскрыв глаза, она огляделась вокруг. Нет, это ей не приснилось. Она на самом деле слышала шум крыльев. Летучая мышь? Ей ли бояться какой-то летучей мыши после всего, что произошло за последние несколько дней? И тут она увидела: это была птица.

Сэм смотрела на нее, затаив дыхание. Птица. Маленький коричневый воробушек. Он скакнул поближе и клюнул мох, лежащий возле жестянки.

Как он сюда попал? Через вход под водопадом? Сомнительно, что птица могла залететь так далеко. Значит… где-то неподалеку отсюда есть выход.

Не успела она подумать об этом, как птичка улетела в темноту — в направлении, противоположном тому, откуда они пришли.

Сердце Сэм учащенно забилось, она почувствовала, что дрожит. На сей раз не от страха, а оттого, что появилась надежда.

Выход из пещеры, путь на свободу! Она обернулась к бродяге. Надо заставить себя доверять ему. Ведь если она поддастся сейчас своим страхам, это будет означать смерть для них обоих. Придется сделать выбор. Она придвинулась к нему и легла рядом.

Сэм ощущала каждый дюйм его мускулистого тела, чувствуя малейшую дрожь, пробегавшую по нему, и удивлялась тому, с какой точностью каждый изгиб ее тела совпадает с его угловатыми формами, будто ее тело было самой природой предназначено, чтобы находиться рядом с ним.

Зажмурясь от страха, она осторожно обняла его рукой и положила голову ему на грудь, почувствовав жесткие волосы под щекой и клеймо.

Глава 14

Он плыл в воздухе. Чувствовал, что летит. Странно, что он может летать, когда его тело словно налито свинцом. И тем не менее он плыл в воздухе, его несла теплая волна. Не водяная, а воздушная, мягкая и приятная, как запах, от которого он проснулся.

Знакомый запах. Чарующий и нежный. Соблазнительный. Этот запах и выманил его из тьмы.

Собрав все силы, Николас с трудом открыл глаза. Голова кружилась, он ничего не видел в темноте… только слабенький огонек слева. Не мог вспомнить, как оказался в этом месте и что эта вообще за место. Очертания окружающих предметов расплывались. Что это, например, за непонятная копна белокурых волос прямо у него под носом? Он поморгал глазами, чтобы видеть отчетливее. Какая-то женщина. Да ведь это мисс Делафилд, услужливо подсказала ему намять. Он попытался улыбнуться, но на улыбку не хватило сил. Какая приятная неожиданность! Не зря он потратил столько сил, чтобы открыть глаза. Ну как же, как же, мисс Делафилд.

И тут разрозненные обрывки воспоминаний начали складываться в отчетливую картину. Кандалы. Пуля. Лес. Водопад.

Но он не задержался мыслью ни на одном из этих эпизодов, потому что его внимание было полностью поглощено спящей женщиной, доверчиво прижавшейся к нему. Она лежала, свернувшись калачиком, почти поверх его тела, положив голову ему на грудь. Спящая… мягкая… теплая.

Он ощутил нежный запах, прикосновение шелковистых волос к своей обнаженной коже, нежное тепло ее дыхания, ласкающего его грудь…

Ему было приятно, что она рядом. Очень приятно. Их тела так подходили друг к другу. Он давно знал, что так оно и будет.

Но, Боже мой, он даже и предположить не мог, что так хорошо просто ощущать ее рядом. Он так много лет просыпался один. Один. А тут она рядом, и он чувствует, что так оно и должно быть. Он не мог бы объяснить почему, но так было правильно.

Николас попытался поднять руку, потому что ему захотелось прикоснуться к ней, но не хватило сил.

Он даже расстроился. Черт побери! Как это несправедливо! Ему едва хватило сил, чтобы не закрыть глаза. Он старался… Но туман снова окутал его и потянул вниз — теплый, мягкий, обволакивающий. Как и эта женщина, которая лежит, тесно прижавшись к нему так нежно, так доверчиво.

И тут он, к своему удивлению, нашел силы, чтобы улыбнуться.

Сэм проснулась от громкого звука. Она замерла, соображая, где она и что происходит. Вокруг было темно.

И как это она заснула? Да еще таким глубоким, спокойным сном? Она вдруг поняла, что за звук ее разбудил.

Это под ее ухом билось его сердце. Удары были равномерные, сильные.

Сама себе, не веря, она прислушалась. Нет, ошибки не было. Сердце билось размеренно и сильно. Озноб прошел, кожа под ее щекой, плечом, ладонью была теплой. Грудная клетка равномерно поднималась и опускалась.

С ним будет все в порядке.

Сэм лежала, не двигаясь, пытаясь разобраться в нахлынувших на нее чувствах. Она молилась, благодаря Бога за то, что тот не оставил ее, и чувствовала, как беспокойство и отчаяние уступают место радости.

И чему-то еще. Тому незнакомому чувству, которое она испытала вчера вечером. Похоже на сочувствие, посильнее. Смешанное с чем-то таким, что ей было трудно определить. Чувством товарищества, может быть. Наверное, подобное чувство испытывают друг к другу солдаты после боя, где они сражались бок о бок. Подходящего слова Сэм так и не нашла, но это сейчас было совсем не важно. Главное — он будет жить. Они выберутся из этой пещеры и, может быть, скоро. А пока ей нужно заняться делом: наскрести со стены еще мха, разжечь огонек в жестянке. Добыть еще воды.

Но двигаться не хотелось, а хотелось лежать рядом с ним, слушая удары его сердца. Мгновение спустя она открыла глаза и подняла голову, смущенная своими мыслями. Что это с ней? Придя в полное замешательство, она тряхнула головой и занялась разжиганием огня.

От искры, которую она высекла из гранита с помощью стального лезвия, загорелся мох, и несколько минут спустя они оказались в слабо освещенном круге.

От золотистого света огонька его лицо потеплело. Сэм смотрела на своего странного спутника, пытаясь разобраться в незнакомых, новых для нее Чувствах. Жизнь научила ее держаться от мужчин на расстоянии, а сейчас привычная осторожность, казалось, покинула ее. К счастью, он мирно спал. Не подозревая о мучивших ее сомнениях, и выглядел во сне кротким, как ангел.

Сэм нахмурилась. Тоже мне, ангелок. Он и сейчас остается тем, чем был, — бродягой, незнакомцем.

Однако вместо привычной осторожности она чувствовала любопытство. Ее тянуло к нему, как магнитом. Такого с ней еще никогда не бывало, и объяснить свое состояние она не могла.

Сэм инстинктивно протянула руку, будто под гипнозом, медленно пропела пальцами по его широкой груди, ощутив мощные мускулы и вздувшиеся вены предплечья. Даже запястья рук были у него крупные, тяжелые. Казалось, в нем нет ничего мягкого, податливого, а наоборот, все в нем крепкое, угловатое, твердое. Если и есть в нем что-нибудь нежное, то оно надежно спрятано от посторонних глаз.

Как завороженная, Сэм исследовала кончиками пальцев тело незнакомца. Все у него было не такое, как у нее. И жесткие волосы на груди, сходившиеся в узкую полосу посередине, и мощные мускулы; эти различия ее не пугали, скорее даже возбуждали любопытство.

Сэм замерла, прикоснувшись рукой к клейму в ниже трезубца. Сердце учащенно забилось. Непонятная жаркая волна прокатилась по ее телу, оборвавшись где-то внизу живота.

Что это с ней? Ощущение было незнакомо, но исходило оно из самых глубин ее существа.