Он снова хотел ее, снова мечтал погрузиться в нее.

– Я не могу насытиться тобой, не могу оставить тебя в покое,– страстным шепотом обжог он ее снова, тут же покрывая шею поцелуями,– ты околдовала меня, моя балерина.

Он терзал ее до утра. Брал сзади, лежа, сидя, не считая, сколько раз, не задумываясь о том, что его звериные стоны слышит весь дом. Ему было плевать, что происходит снаружи, пусть весь этот мир обрушится на них, лишь бы ему дали, наконец, утолить свой голод по ней… Когда сил не осталось, он блаженно откинулся на влажные простыни, все еще не размыкая объятий, не отпуская ее. Его тело трясло от бесконечных волн удовольствия, испытанного не раз этой ночью. Она была прекрасна. Она была создана для него. Она стоила всего того, что он имел и чем рисковал из– за нее…

Влада глубоко спала. Усталость дала о себе знать. Он решил тоже немного прикорнуть перед тем, как посмотрит в глаза новому дню, и когда сон его почти забрал в свои объятия, почувствовал отчаянное сопротивление девушки…

– Пусти меня!–  закричала она истошно, отталкивая его, прижимая острые коленки к груди и забиваясь в другой угол кровати…

– Что ты наделал… Что мы наделали…–  шептали ее губы…

***

– Теперь ты моя, Влада… Теперь все изменится, все изменится,–  шептал он самозабвенно ей на ухо, прижимая к себе, гладя по волосам вырывающуюся девушку.

Она отстранилась, собрав все силы в кулак, твердо посмотрев ему в глаза.

– Не твоя, Карим, не твоя…

Его глаза светились какой– то неестественной одержимостью.

– Ты кончила с моим именем на устах… Не раз, Влада. То, что было ночью…

– Заткнись, Диб. Просто заткнись.–  она сжала лицо руками. Истерично засмеялась. Подняла на него озлобленный, надменный взгляд.

– Это ничего не значит, Карим. Думаешь, только вы, мужчины, можете пойти к шлюхе, отыметь ее и говорить, что это ничего не значит? Я тоже так умею, Карим. Это просто секс, просто разрядка. Это ничего не значит для меня.

Он с силой притянул ее к себе, обжег горячим дыханием.

– Говори что хочешь, но мы оба знаем правду. Я знаю, ты знаешь… И он узнает, поверь… Узнает, и не простит… Думаешь, ты сможешь скрыть от него это? Даже если твой язык будет лгать, тело предаст. Поверь мне, мужчины это чувствуют, как звери…

Не простит. Она знала. И радовалась этому с мазохистским удовольствием. Так нам с ним и надо, мы заслужили эту боль. Оба. Каждый за свои грехи.

– Знаю, Карим. Знаю, что не простит. И мне на это плевать. И тебе тоже должно быть на это плевать. Дело не в нем. Дело во мне. Я не твоя. Не твоя. Не люблю тебя…

Он продолжал сжимать ее так, что дышать было нечем.

– Полюбишь. Обязательно полюбишь. А не полюбишь–  моей любви хватит на двоих…

Она вырвалась, наконец, из его захвата и попыталась сбежать от него в ванную, но он ее настиг и там. Сжимает сзади, нюхает, как самец, волосы. Заставляет смотреть в зеркало.

И она видит. Видит свои истерзанные губы, засосы на шее, возбужденные покрасневшие от ласк соски, растрепанные волосы, ощущает саднящую чувствительность между ног. Ей нестерпимо на это смотреть. Если Карим Диб не смог унизить ее в первый раз, когда взял силой, когда был ненавистен ей, то сейчас он ее добил. Уничтожил, когда брал по ее желанию, когда манил и завлекал, а она с охотой шла…

И он видел на ее белой коже следы своей любви. И в этом блуждающем по ее телу взгляде читался собственнический триумф. Он пометил ее, его часть теперь навсегда с ней, хотела она это признать или нет…

– Я была пьяна, а ты воспользовался этим, Карим. Ты снова мною воспользовался.

Девушка снова закрыла глаза руками, не в силах взглянуть в них сама…

– Перестань корить себя. Я сейчас уйду. Отдохни, поспи. Поешь. Я не буду давить на тебя, асфура– спросил он заботливо, прижимая ее к своей груди.

Из последних сил Влада подняла на него свой застилаемый слезами взор и прошептала, не чувствуя губ.

– Отпусти меня, прошу… Отпусти меня на свободу…

– Никогда,– прошептал он, еще сильнее, почти до боли прижав ее к себе…

Ее начало трясти, что не мог не заметить Карим. К своему удивлению она обнаружила, что рыдает в его объятиях. Он нежно гладит ее по волосам и шепчет нежные слова. Когда она немного успокоилась, он тихим и смягчившимся голосом прошептал:

– Тебе сложно. Тебе страшно. Я могу это понять. Но попытайся успокоиться. Есть ты и я....И я защищу тебя. Мужчина и женщина. У тебя нет другого выхода, как его нет и у меня....– немного помолчав, он добавил– я это понял в тот момент, когда увидел тебя. Ты будешь моей. ты уже моя. Только я обеспечу тебе безопасность. Перестань сопротивляться, я все равно не отступлю.

– Нет…нет, нет…– стала шептать она, сначала слабо и подавленно, а потом все истеричнее и надрывнее…– Пусти меня…

– Влада, игры закончились. Прекрати строить из себя жертву. Я хотел отложить этот разговор до вечера, но смысла тянуть нет, раз ты и так истеришь. Прими как данность. Завтра на рассвете ты уезжаешь в мой дом в Ливан. Я не хочу тобой рисковать, а ситуация сейчас нехорошая. Ты едешь туда как моя невеста. Как только все стабилизируется, как только мы добьемся результата, я приеду за тобой сам или пришлю. И мы поженимся… Ты станешь моей официально. Для всего мира. Ты станешь мадам Диб.

Она оттолкнула его.

– Нет! Я никуда не поеду! Я лучше убью себя, Карим! Перестань! Я не рабыня! Я ничего тебе не обещала, если ты решил, что сегодняшняя ночь что– то изменила.

Он довольно резко приложил палец к ее губам.

– У тебя был шанс отказаться.

– Шанс?– она задохнулась от возмущения, проглотив истеричную усмешку,–  о чем ты говоришь?! Ты не дал мне шанса с самого начала! Чем твое поведение лучше, чем в первый день! Ты так же подавляешь меня, не желая узнать, что думаю я! И знаешь что еще смешно?! Смешна твоя наивная горячность! Ты своей Малике пел такие же восторженные страстные дифирамбы?! Так же ее «любил»?! Так же обещал любовь до гроба?! Ты так же отошлешь меня к себе в Триполи–  а что потом? Потом появится третья журналистка? Может не стоит жениться на каждой, на кого встает член?!

Он с силой прижал ее к стене.

– Ты забываешься,–  железный голос, жесткий взгляд. Диб был доведен. Влада опасливо вздохнула,–  Ей я не обещал любовь до гроба, а вот тебе обещаю, Влада. Ты либо со мной, либо ни с кем. Я не отпущу тебя…

Девушка печально хмыкнула и опустила взгляд. Еще пару недель назад он подставил себя под пули ради нее. Действительно, гребанная любовь до гроба…

Девушка хотела было что– то возразить, но их напряженный диалог был прерван стуком в дверь.

Карим раздраженно повернул ключ в замке, в дверях стоял Валид.

– Шу (араб.– что)?

– Стало известно, что они знают, на какой улице мы находимся,– отчаянно и испуганно затараторил он–  Они устроили засаду на Баб Сибиби и теперь движутся сюда. Это какая– то подстава. Все слишком быстро происходит! Они уже прорвали три наших КПП. Бои всего в трех кварталах. Надо срочно менять дислокацию. Аби говорит, что к завтрашнему утру шакалы планируют пройтись по улице МИГами.– он говорил поспешно и сумбурно. Одна надежда, что наводка неточная…

– Ялла (араб. пойдем),– серьезно сказал Карим и подорвался за другом. Уже в дверях он обернулся на Владу. Она запомнила этот взгляд, хоть тогда еще и не знала, почему…

Глава 31

Уже на ходу вылетая из комнаты, он позвал Марию Павловну и приказал ей одеть Владу в никаб.

– Закрой ей лицо, полностью!– кричал он, надевая бронежилет.

– И куда бежать?– испуганно бормотала та.

– Никуда пока. Соберитесь вместе. Свяжи ее, не спускай глаз с Влады, слышишь?! Спуститесь в подвал. Валид,– обратился Карим к другу,– кого из мужчин предлагаешь оставить в доме на случай чего?

– Карим, я хочу остаться сам…– ответил тот.

Карим понял на него полные непонимания глаза. Валид никогда не желал держаться в стороне от сражений, рука об руку сопровождая друга…

Тот лишь молча приподнял полог куртки. Карим только сейчас увидел большое кровавое пятно и понял, почему Валид так сутулится.

– Боюсь, что я могу лишь помешать вам…– со слабой печальной улыбкой ответил он…

Карим понимающе кивнул. В короткой вылазке раненый–  действительно лишь обуза. Жаль, что именно Валид. Он всегда полагался на него.

– Скажи, чтобы твою рану обработали. Она глубокая?

– Не очень, по моему, идет кровь, но пуля внутри, я чувствую, что слабею.

– Если что, ты не справишься один,– начал волноваться Карим,– пойми, речь о ней… Я уже отдал приказ быстрее выслать машину за ней и твоей матерью. Нечего ей тоже тут оставаться. Пусть едут в безопасный Триполи…

– Все будет хорошо, оставь со мной кого– нибудь из молодых и резвых… Посажу их в автомобиль и дело с концом. Послушай меня, Карим, не возвращайся…

– Хорошо, Ахмад, ты,– он обратился к прибывшему две недели назад парню– новобранцу, не обращая внимание на последние слова друга.– Будешь охранять дом. Я вернусь через часа два и посажу их в автомобиль лично. Если будет совсем жопа, уедем с ними. На время… Либо все вместе убежим, либо по отдельности. Я буду с ней. Если не вернусь, выгоняй резервную машину– и гоните к границе. К нашему контрабандному маршруту. Но я все равно за ней вернусь…– он словно мантру нашептывал…

– А если они возьмут тебя?– напряженно спросил Валид– что тогда? Ты убьешь себя?

На секунду Карим заколебался. Да, таков был их план с самого начала. Никакого поражения. Никакой сдачи в плен….Но все изменилось…Он не мог оставить ее здесь…– Я приду. У меня нет другого выхода, кроме как победить…

Тот молча кивнул. Карим похлопал по плечу друга, посмотрел ему в глаза и тихо произнес– Береги ее.