Иман Кальби - Не твоя…

Сначала ей хотелось выцарапать своему муженьку глаза, потом–  убить эту шлюху, а теперь…теперь было просто обидно за себя, обидно за потраченное время…Она ведь эффектна и популярна, и в то же время, уже не в том возрасте, когда можно разбрасываться годами…Почему из всех мужиков она выбрала именно его? Разве мало было других перспективных парней в рядах сирийских оппозиционеров, которые бы смогли бросить освобожденную страну к ее ногам, когда революция наконец бы произошла? Конечно, это был риск, но все же…Она уже не первый месяц переживала по поводу того, что на передний план в этой вооруженной борьбе все активнее выходят как раз не такие идеалисты, как Карим Диб, а более изощренные и изворотливые типцы…Северный Робин Гуд, как прозвали Махмуда Кура из Алеппо…До революции он был простым хулиганом, имел несколько ходок…Как писали в прессе, у него не было даже велосипеда…А теперь он «миллиардер»… Торговля людьми, похищения ради выкупа, контрабанда ценностей, мародерство–  и что с того, что все это «не достойно» в глазах Диба. Пока что у него есть только любовь народа, а вот Кур на свои деньги мог дать шикарную жизнь не только себе и своей семье, но и солдатам– хорошее оружие, камуфляж, пропитание… И кто от этого выигрывает в конечном счете… Ведь она брала интервью у Кура, и он совершенно открыто и недвусмысленно дал понять, что хочет продолжения их знакомства… Но женщина наивно поддалась чувствам, а не разуму… И что теперь? Она прозябает здесь, в Хомре, в холодной постели, одна…

Солдаты правительственной армии наступали…Малика знала это хорошо. И если сейчас тут было относительно спокойно, никто не гарантировал, что так будет через полмесяца…Непрекращающиеся ковровые бомбардировки мятежных кварталов….Это чудо, что им пока удается укрываться…Но только потому, что Карим со своими людьми успешно применяют для вылазок подземные ходы… А что будет дальше?

И все же сердце кольнуло… Все же больно было думать о плохом исходе для ее «красавчика»… Так она в шутку называла мужа. Горячий, молодой парень, в самом расцвете своих мужских сил… Он был неустанен ночами, когда в их жизни была страсть…. А теперь… Ее тянуло к нему, возможно, даже больше, чем она предполагала…Но в ответ–  охлаждение, отстраненность. Сначала она оправдывала это его переживаниями по поводу отсутствия существенного прогресса в их борьбе, но с каждым днем ее опасения по поводу другой причины усиливались.

Малика узнала, что русская осталась там, в другом доме, в соседнем квартале… Не выдержала, спросила за ужином про нее, попытавшись прикрыться банальным профессиональным интересом…

– Не приставай ко мне с вопросами, мало ли тут в Хомре заложников?– резко отрезал он.

– Мне сказали, она журналистка. Это ведь так можно обыграть…– не унималась Малика, скорее чтобы лучше понять его отношение к заложнице, чем реально вкладывая смысл в свои слова. Нельзя сказать, что ее шибко волновала ее судьба…

– Я не хочу об этом с тобой разговаривать,– снова резко осек ее он.

По его твердому, но в то же время какому– то затравленному и подавленному взгляду она поняла, что самые плохие ее опасения подтвердились…

– Ты спал с ней, арс (араб.– мат)?– со злобой процедила она.

– Да,– не стал увиливать Карим. Он всегда был предельно честен. Даже там, где стоило бы наврать… И в то же время отвел свой взор. Возможно, ему было стыдно и неприятно признать свою слабость, свое предательство в отношении жены, как отметила про себя Малика.

– И как?– сдерживая подступающие к горлу комком слезы проговорила она.

– Тамам (араь.– хорошо),–  еще тише ответил он кратко, все так же смотря в пол.

Она усмехнулась и повторила– тамам. Потом резко встала и поспешила к двери, понимая, что обида вот– вот вырвется наружу взрывом истерики. Он словно окатил ведром холодной воды…Ее гордость, ее честь, ее женское «я»…Он перехватил ее в дверях, крепко обнял и прижался к ней, словно желая уйти от самого себя.

– Я люблю тебя, Малика, ты самая лучшая,– шептал он, но ей казалось, что он скорее пытается внушить это себе, чем верит во все эти слова сам…Она осталась… Но с этого момента ею двигало одно чувство– убрать соперницу, потому что другого пути не было….

***

Ей сообщили, что он уехал на операцию…И она решилась пойти к русской.

– Как ее зовут хоть?– скептически спросила она у Умм Бушер, когда та вела ее к дому обитания Влады по серой безлюдной улице– призраку, в которые превратились большинство улиц старого города Хомра.

– Шармута,– ответила перекатывающая свое тело, подобно тюленю, женщина, желая угодить Малике.

Та скупо улыбнулась, все же не расслабившись,– бас кейф (араб.–  так все– таки как)?– переспросила она.

– Флада. Арабы вечно путали буквы ф и в в иностранных словах, особенно, в именах…

– Флада ав Влада?

– Ана ма баариф (араб.–  я не знаю), мадам.

Они дошли до дома, Умм Бушер указала ей нужную комнату, после чего Малика попросила женщину удалиться.

Она собрала все силы в кулак, распахнула дверь и вошла, просто так, без стука. Влада лежала на кровати и читала книгу. Худая, маленькая девочка, с кругами под глазами и длинными медовыми волосами, распластанными по кровати. Почему– то ей на минутку даже не захотелось выяснять с ней отношения– уж слишком она была беспомощной и беззащитной. Потом гнев к ней снова вернулся.

– И на тебя он меня променял?– высокомерно сказала она на хорошем английском.

– Простите?– не поняла Влада, что имеет ввиду эта вломившаяся к ней незнакомая женщина.

Малика манерно расположилась в кресле напротив и продолжила:

– Я жена Карима. И мне не нравится, что ты с ним спишь,– враждебно начала она.

Влада отложила книгу, приняла полусидячее положение:

– Это не я с ним сплю, а он со мной хочет спать,– тихо и вкрадчиво произнесла она.

Малика достала из кармана сигарету и прикурила.

–Хочешь?– как– то горько и обреченно проговорила она, протягивая Владе пачку.

– Спасибо,– она тоже прикурила, хотя в принципе не курила. Захотелось почему– то.

– Он влюбчивый, потому что молодой и горячий, не правда ли? С ним хорошо,– сказала Малика, выпуская плавными волнами дым изо рта.

– Я не хочу его. Поверьте мне. Он хороший парень, но не нужен мне. Я хочу выбраться отсюда,– ответила Влада.

Собеседница усмехнулась, стряхнув пепел в стоявшую на столе тарелку.

– И как ты себе это представляешь? Это невозможно, дурочка.

– Помоги мне,– вдруг произнесла Влада.

– Тебе? Помочь? С чего я должна тебе помогать?

– Ты ведь хочешь от меня избавиться, правда?

Малика утвердительно качнула головой.

– Так помоги мне.

– Неужели ты думаешь, что я стану так рисковать ради тебя? Думаю, он наиграется и сам выкинет тебя– это дело времени.

– Не выкинет,– перебила ее Влада.

– Откуда такая уверенность?– как можно более высокомерно возразила Малика,– поверь мне, он сходил по мне с ума не меньше. Знаешь, он ведь отбил меня у моего жениха, своего близкого друга…Неужели ты думаешь, что он нашел в тебе что– то особенное? Брось, ты просто экзотическая игрушка, не больше. Поверь, он любит настоящих женщин, как я…С формами, с красивой грудью, розовой бархатной кожей…А ты…Не обижайся, конечно, но ты скорее похожа на плохо кушающую школьницу…

Влада улыбнулась, словно ни капли не было обижена ее словами.

– Знаешь, а ведь это ты в меня вселила окончательную уверенность, что у него ко мне все серьезно, иначе бы ты не пришла сюда унижаться.

– Унижаться, говоришь?!– распалялась Малика,–  и это говорит мне русская шармута, которую трахает по своему желанию чужой мужчина, словно она рабыня или наложница?! Я его жена, поэтому я тут!– уже кричала она.

Влада даже не заметила, что ни разу не отряхнула пепел со своей сигареты. Теперь он скопом обвалился на ее белую ночнушку, она начала отряхивать юбку.

– Отряхивай– не отряхивай–  ты уже по уши в дерьме.

– Тогда зачем ты здесь, мадам Диб?– язвительно спросила Влада.

Малика молчала. Она сама не знала, что же все– таки привело ее сюда. Ревность, боль, интерес, желание повыдергать ей волосы…

– Карим прикоснулся ко мне один раз, против моей воли. И никак не может забыть… Представляешь, что будет, если я отвечу ему взаимностью… Как думаешь, останутся у тебя шансы? Такой доступной, такой испробованной…–  она сама не знала, откуда у нее взялась эта наглость вот так ей отвечать… Возможно, потому что она понимала, что не блефует. Что говорит правду…А еще в душе был триумф–  если она здесь, значит нет там идиллии, значит Карим отнюдь не так счастлив с женушкой, как она себе напредставляла… И почему только ее это радует….

– Я подумаю, как тебе помочь..–  сказала Малика вкрадчиво и быстро подалась из комнаты вон.

Она понимала, что это конец… Что даже если она действительно сделает так, что русская сбежит, сердце Карима все еще будет принадлежать этой Владе… А дальше дело времени–  как только он получит власть, он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть желаемое… Она знала это по себе… Выход был один– отчаянный, но неизбежный…

Малика понимала, что в случае провала потеряет все, но такова уж была ее натура– рисковать, так всем. Быть победителем–  забирать все… Она заранее навела справки про Абу Умара и поняла, что он идеальный вариант для реализации ее планов. Фанатик, несчастный человек, потерявший всю семью, отчаянный, некоммуникабельный, непонятый… Такие управляемы легче всего, внушаемы на раз– два…

Она заблаговременно надела на голову хиджаб, чтобы произвести на него наилучшее впечатление богобоязненной, скромной женщины, переживающей за революцию и за своего благоверного. Зашла издалека… Как умела, пустила слезу печали и отчаяния..