Резко толкнул ее внутрь комнаты, не заботясь о ее состоянии. С силой захлопнул дверь снаружи. Холодно и пусто, темно. Кровать разобрана. Очевидно, гнавшийся за ней по пятам Карим не успел дать указание здесь все убрать… Казалось, помещение еще хранило память и запах его соития с другой… Сжалась на полу. Ей было очень холодно, а от страха и шока тело бил еще более сильный озноб. Влада опять плакала от отчаяния и от чувства полной беззащитности. Странно, но только в эту минуту она поняла, что до этого момента не была столь одинока и беззащитна. Грубая и порой унизительная похоть Карима, как бы это ни было дико признавать, стали ее ширмой от этого страшного мира, где каждый готов ее разорвать, преисполненный ненавистью. Каждый, кроме него, или уже нет? Она сама все уничтожила? Потеряла благосклонность единственного человека, кто протянет ей руку, если она споткнется…

Почти обреченно она вслушивалась, как давящую тишину нарушили быстрые мужские шаги, и вот, в двери снова начал с шумом и лязгом поворачиваться ключ. Влада подняла печальный взгляд на входящего и увидела в слабом свете его мощную фигуру. Совсем, как тогда, когда он в первый раз пришел к ней в комнату… Тогда в его взгляде читалось желание и даже какая– то снисходительность. Теперь его глаза были непроницаемы и жестки. Она попыталась в них всмотреться, но обреченно тут же опустила свой взгляд в пол–  там не было ничего, на что она надеялась. Казалось, лицо Карима было закрыто плотной вуалью. Он приблизился к ней вплотную, но Влада не осмеливалась вновь поднять на него взор. Чувство жалости к самой себе сковало ее и сухим комом подступило к горлу. Она почувствовала себя маленькой, загнанной в угол девочкой, отчего стало еще более досадно. Что он сделает с ней? Опять изнасилует? Изобьет? Будет пытать? Он ведь говорил о наказании. Больше всего боялась потерять свое достоинство, превратиться в низкого, умоляющего о пощаде человека…

– Зачем тебе телефон?– сухо и как– то надломленно спросил он.

– Ты знаешь ответ, Карим. Я хотела связаться с внешним миром, чтобы они знали где я, и спасли…

– Ты хотела связаться с ним?

Она усмехнулась… Если бы она могла…

– Что бы я сейчас ни сказала, ты все равно не примешь и не поверишь… Давай без этого. Наказывай, раз решил…

Он пренебрежительно фыркнул в ответ.

– Ты ведь только этого и ждешь. Как бы снова сделать из меня монстра, как бы снова иметь повод ненавидеть меня, фантазировать в своей зомбированной голове, что я урод и подонок. Но признайся, ты ведь уже поняла, что урод здесь не только я… Мустафа сказал мне, что выболтал тебе про Амаль… Знаешь, это не твое дело, я бы тебе ничего никогда не сказал, ты бы никогда об этом не узнала, не будь у него таким длинным язык… Но теперь я даже рад, что он тебе проболтался. Теперь я вижу твое истинное лицо… Ты даже не задумалась о том, что он сделал. Ты даже не усомнилась в его непогрешимости… Тебе просто плевать на других… Точно так же, как твоему любовнику… Ты одна из них… Бездушная сука, думающая об успехе, деньгах и своих мелких желаниях…

– Неправда! Я хотела с тобой поговорить! Мне было важно услышать эту историю от тебя! Для этого я и пришла сюда, когда застала с той женщиной!

– Не о чем говорить, Влада. Ни мне, ни тебе… Для тебя это «история»! Для него тоже. А для меня и моей семьи– это трагедия! Наказание, говоришь? Надеешься, что я тебя трахну? Нет, шармута, не дождешься… Я не дам кончить тебе, а ты обязательно кончишь, потому что течешь от одного моего взгляда, а потом прикрываешься бравадой о том, что я тебя изнасиловал и ты не виновата. Нет… Я придумал для тебя наказание побольнее… Видит Аллах, я не хотел тебе этого говорить, да и не буду. Ты все равно не поверишь. Прочти сама. И делай выводы… Самое ужасное, что я действительно был готов скрывать это от тебя, потому что когда любишь, жалеешь, Влада… Когда любишь, готов скорее сделать больно себе, чем тому, кого любишь. Я был готов терпеть эту боль твоего равнодушия, но ты так отчаянно пытаешься вырваться к нему, тому, кто не ждет тебя, кому на тебя плевать… Ты ведь даже не понимаешь, как могла бы подставить всех тех, кто живет в этом доме… Если бы ты дозвонилась на любой номер во внешний мир, телефон сразу бы запеленговали. И сюда бы не фокусников прислали, а бомбардировщик, который бы уничтожил всех… Вот чего стоит твоя любовь к нему. Жизни всех этих людей. А цену его любви к тебе ты увидишь на этих страницах…

Он бросил к ее ногам скрюченный в трубку глянцевый журнал, повернулся на каблуках и направился к выходу.

– Из комнаты ты больше не выйдешь, пока я не решу иначе…

Дверь за ним с силой хлопнула, в замке повернулся ключ.

Влада посмотрела на обложку, и ее душа ушла в пятки.

С номера «Сирия мэгэзин» за декабрь на нее смотрел Васель Увейдат собственной персоной с обворожительной белоснежной улыбкой, приобнимая какую– то холеную арабку. Подпись гласила–  «Золотой внук представил обществу свою будущую жену»…

Глава 23

Слез не было. Холод, пробирающий до самых костей холод. Она думала, эта фраза иносказательная. Нет, оказалось, что нет… Когда тебе больно настолько, что спирает дыхание, когда в душе пустота, и этот вакуум не заполнить, организм начинает работать как– то иначе… Как говорят, кровь стынет в венах… И тогда ты просто замираешь, ты не живешь, ты не дышишь. Ты просто медленно промерзаешь, до самых глубин своего нутра…

Она перечитала эту гребанную статью уже пятьсот тысяч раз. Все надеялась найти подвох, сигнал, поймать на лжи, на подделке… Но нет, этот проклятый номер был реальным, его не могли изготовить специально для Влады, для того, чтобы наказать, уничтожить ее… «Самая красивая пара Дамаска появилась на премьере фильма сирийского режиссера– документалиста о семье Али… Избранницей сирийского принца, как за глаза называют Васеля Увейдата местные девушки, стала Мирна Лейс, молодой дизайнер одежды, дочь одного из богатейших выходцев с побережья и верного союзника президентской семьи Ихаба Лейса… Девушка только недавно вернулась из Парижа, где училась в Институте моды, и сразу обратила на себя внимание мужской половины столицы… Сердце ее недолго оставалось незанятым. Как призналась сама красавица, она сразу влюбилась в Васеля и его красивые ухаживания. Этот брак был благословлен не только старейшинами обеих семей, но и покойным дедом Васеля. Поговаривают, именно он увидел в юной дочке одного из своих ближайших соратников идеальную спутницу для любимого внука. Что ж, остается только порадоваться за молодых. Пара уже объявила о помолвке и начинает активную подготовку к свадьбе. Тем не менее, как отметила спутница золотого внука, пышного торжества, соответствующего возможностям семей влюбленных, не будет в связи ситуацией в стране. «Будем надеяться, что все успокоится, но пока планы–  провести красивое мероприятие для самых родных и близких… Безопасность в приоритете», – заявила Мира Лейс. Ее красавец– спутник, как всегда, был немногословен, хотя в их случае слова не нужны–  пара весь вечер держалась вместе, не скрывая своих чувств на публике… Напомним, что ранее Васель Увейдат неоднократно был замечен в обществе одной русской журналистки. Впрочем, как и следовало ожидать, их отношения носили деловой характер вопреки ходившим по городу слухам…».

Вот и все… То, чего она боялась, но к чему неминуемо готовила себя, произошло. Но от попыток свыкнуться с этой нестерпимой мыслью легче не становилось… На душе все так же было больно, как если бы она все это время жила иллюзиями, что их история может иметь счастливый конец… У них не было никакой истории, был просто секс, хоть первоклассный, но просто секс, яркое приключение для него и катастрофа для нее… Тотальная катастрофа, которая обернулась не только разбитым сердцем, но и похищением, жизнью в плену…

Она не держала зла на Карима. В очередной раз он был прав. В очередной раз своей правдой испепелил все ее иллюзии… Она стеснялась смотреть ему в глаза, потому что действительно чувствовала себя жалкой, ничтожной, недостойной… Вмиг все ее надежды улетучились…. Васель не придет за ней, он не спасет ее… «Я отдала тебе всю себя… Всю себя. Я разложила себя на молекулы и подарила тебе… Я боролась даже со своим подсознанием, я боролась даже со своими снами, боясь, что смогу в них увидеть не тебя… Я так хотела быть твоей… Но я не твоя… Не твоя… Не твоя, потому что ты сам меня вышвырнул, как ненужную вещь. Оставил в своей не самой любимой, запасной машине на заднем сидении, как старую перчатку. И я досталась другому по умолчанию, как приложение к товару, неожиданный бонус…»–  ее губы шептали отповедь в пустоту. И ее укоризненные слова растворялись в воздухе, обреченные умереть, обреченные быть невысказанными , потому что тот, кому она их адресовала, не захочет их слышать…

Карим действительно придумал для нее самое жестокое, извращенное наказание. На фоне этой внутренней, разъедающей, словно кислота, боли ее вчерашние метания, душевные терзания и даже его насилие над ней казались пустяками… Все те эмоции неотрывно были связаны с жизнью. То, что она ощущала сейчас– смерть. Смерть главного– ее веры в хороший конец…

В этом анабиозе она потеряла счет времени, не хотела ни пить, ни есть… О том, что она просидела так всю ночь и наступило утро, Влада узнала по приходу Марии Павловны. Она думала, что больнее уже быть не может, но ошибалась… Потерянная женщина принесла ей не только еду, но и новость, полоснувшую девушку острым ножом по сердцу…

Мустафа ушел из их жизни на третий день после того, как все– таки вернулся в строй боевиков Карима. Он погиб от шальной пули. Всего одна пуля– и конец…Конец, которого он так в душе ждал… Его тело не стали завозить обратно в дом, повезли сразу в мечеть. «Мустафа стал мучеником»– произнесли бледные губы Марии Павловны без привычных «здрасте– досвидания..». Боль нового рода. Ранее ей не знакомая. Она почувствовала утрату…Утрату человека, с которым вряд ли бы встретилась в другой жизни, но здесь, в этой ситуации узнала так много о его такой неожиданной творческой натуре… Его больше не было…Ушел он, и маленький хрупкий мирок, созданный на обломках этого Богом забытого квартала, их мирок, состоящий из трех человек, тотчас развалился… Нет больше наивных юношеских иллюзий, нет разговоров о высоком, нет солнечных бликов на блестящих оранжевых апельсинах в саду. Нет Мустафы. Есть только ее боль и одиночество…