Влада резко вырвала свои ладони из рук Карима.

– Как ты можешь так говорить о человеке, которого не знаешь? Он хороший! Прекрати!

Карим лишь горько усмехнулся…

– Поверь мне, Влада, я знаю его лучше, чем хотел бы… Но в задницу его… Сейчас речь не о нем….– он нежно провел по ее волосам,–  если бы только мы встретились раньше, при других обстоятельствах.

Влада резко увернулась от его прикосновений,– мы бы не встретились при других обстоятельствах,– отрезала она, не думая о последствиях.

Карим ничего не ответил. Лишь тяжело вздохнул и встал со своего стула.

– Мне надо идти, асфура. Тебе тоже пора возвращаться, пока я не перестал притворяться глухим и делать вид, что ты не перегибаешь пределы дозволенного.

Девушка молча поднялась со стула и подошла к смежной двери.

– И еще. В эту революцию вложено слишком много денег, чтобы доверить ее неопытному юнцу. И это хорошо, что ты понимаешь, что я не так прост, как кажется… Ты права, у меня образование получше, чем у большинства парней среди тех, кто воюет со мной бок о бок. Я учился в Дамаске, а потом в Дубае, отсюда и неидеальный, как ты говоришь, английский. Но моя любовь к народу от этого не стала меньше. Я сын Сирии, это моя земля, здесь прошло мое босоногое детство, я часть своей родины, я умру за нее. А перед смертью все равны, будь ты хоть самым богатым человеком на земле…

Влада бросила на него пронзительный взгляд, но так и не нарушила своего молчания, тихо прошмыгнув в соседнюю комнату…

Глава 11

Прошедший ужин оставил у нее противоречивые ощущения. Ей, бесспорно, нравилось снова начать говорить с кем– то, все же для современного человека общение является едва ли не таким же жизненно необходимым условием выживания, как вода или еда… С другой стороны, его присутствие, доминирующее, немного угрожающее и всегда очень ощутимое, сильно ее пугало. Влада боялась сказать что– то не так, что могло бы его разозлить, боялась сказать что– то так, что могло бы дать ему повод думать, что она может быть к нему благосклонна… Это постоянное балансирование между двух крайностей легко давало сбои, что она поняла сегодня. Он открывал с ней любые темы и ждал от нее честных ответов. Он всегда ждал только честных ответов, она поняла это с первой их встречи. Но ведь были темы, на которые честно отвечать она не могла… Да и не хотела она ему открываться…То, что он узнал сегодня о ней, явно смягчило его сердце, к тому же уберегло ее от последствий своего необдуманного анализа его личности, за который он бы заставил ее расплатиться обозначенной ей ранее ценой… Но в то же время, показывать ему эту слабую сторону не хотелось…Даже Васель не стал теребить ее душу, хотя она и открылась ему… Внезапно девушка задумалась над одним очень интересным моментом… Она ведь так же все рассказала Васелю, он знал, в каких условиях она росла, но у него это не встретило такого сочувствия, как у Карима… Она быстро отогнала эту мысль прочь, но все равно через какое– то время к ней вернулась… Влада не могла забыть, с каким сожалением, какой жалостью Карим говорил о ее детстве… Васель этого чувства явно не испытывал… Осознание правды обожгло ее сердце… Он был так же одинок, как и она… Он не знал другой жизни, поэтому не сочувствовал ей, а понимал… Этим ли можно объяснить ее притяжение к нему…

Девушка с тяжелым сердцем завалилась на кровать. Отпустившая ее на фоне стрессов и унижений последних дней сердечная тоска по любимому человеку снова сковала ее своим железным захватом… Где он? Что с ним? Что он делает? Думает ли о ней? Или забыл, найдя новую… Уже нашел… Казалось, она затерялась в каком– то бескрайнем лабиринте, из которого нет и не может быть выхода… Словно она на другой планете, в другой реальности, в параллельно существующей среде… Люди тут дышали так же, как там, в фешенебельных районах Дамаска, через нос и рот, используя легкие, но они были бесконечно другими… Или ей это только казалось…

***

Ночь выдалась крайне неспокойной. Влада слышала ожесточенные перестрелки и громкие разрывы снарядов совсем близко, так, что окна дрожали. В доме было подозрительно тихо– значит, почти все ушли «в поле», как тут говорили… Хотя какое поле– городские джунгли, было бы сказать вернее. Нагроможденные старые домишки с узкими улочками, по которым едва ли смогла бы проехать одна машина. Боевики бегали в этом районе, как тараканы, мастерски разработав себе систему потайных ходов– прорубая дырки в стенах соседних домов и создавая себе коридоры не выходя на улицу, или же подземные туннели… Влада никогда не думала, что туннель вырыть можно настолько легко и быстро… Как оказалось, для этого есть специальная машина, работающая на дизеле. Она видела такую в саду, валявшуюся бесхозно. Полчаса работы– как опрометью ей обронила Мария Павловна,–  и метр туннеля прорыт… Такую технологию впервые придумали в Юго– Восточной Азии–  во Вьетнаме и Камбодже. Впоследствии все революционеры, использующие тактику вылазок и партизанской войны от Латинской Америки до Африки, взяли эту технику себе на вооружение. Словно термиты, они создавали сеть подземных ходов, конечно не думая, что останется от зданий после такого «подтачивания фундамента». Да и кто думает о таких вещах в ходе революции–  сломать старый мир и построить новый!

Внезапно ее охватил какой– то панический ужас… Она не могла понять, что происходит. Насколько близко к дому подступили бои и вообще, остался ли тут кто– то кроме нее.. Может, все бежали, а про нее попросту забыли… Она подошла к двери и прислушалась– полная тишина… Ни огонька и в окне… А между тем, бомбежки все не утихали… Влада выпила воды и взяла себя в руки. Наверное, бомбили их квартал–  шум и грохот, резонанс от ударов, огненные вспышки– все свидетельствовало об этом. Она глубоко вздохнула и накрылась одеялом с головой, словно это могло бы ей помочь спастись…

Сама не понимая как, она все же заснула. В комнату с силой постучались, не дожидаясь реакции Влады, которая резко подскочила от стука и никак не могла спросонья сообразить, где она находится, дверь распахнулась. На пороге был Карим. Взмыленный, в своей военной форме, его лицо было словно смазано смесью крови и смолы, словно немного закопченным, с брызгами крови. Глаза светились, руки с силой сжимали оружие, от которого, как показалось Владе, все еще исходил жар боя…

– Вставай, ялла (араб.– давай),– повелительно и громко скомандовал он ей.

– Что происходит?– все еще ничего не понимающая Влада спросила у него, но слушаясь. В этот момент в ее голове с облегчением промелькнула мысль о том, как хорошо, что она спала в одном из оставленных ей платьев– халатов.

– Накидывай абайю,– продолжал он нетерпеливо.

– Куда мы?– не унималась она, быстро обернувшись в традиционный исламский наряд.

– Ты хотела знать, почему мы не любим людей с побережья? Что в них плохого? Что плохого в той власти, против которой мы боремся. Сейчас ты увидишь…

Не оглядываясь на нее, он устремился к выходу из дома, Влада еле поспевала за ним, хотя и надела переданные ей Марией Павловной балетки, правда, на два размера больше ее собственного. Идти получалось как в шлепках…

Они не вышли наружу, проследовали по прорубленным коридорам внутри домов, потом спустились в подвал, из которого был прорыт туннель в зияющую темноту. Ей было страшно, Влада немного помедлила, но он повернулся к ней и крепко сжал ее руку, идя впереди. Даже в темноте она видела белоснежные белки его глаз и светящиеся угли зрачков… Постепенно тьма начала рассеиваться вдали показался слабо различимый свет. Еще немного, и они оказались в очередном подвале– его полы были каменными, в отличие от того длинного туннеля, по которому они шли. Карим подставил стремянку к люку, пропустил Владу впереди себя, но так, что она, словно ребенок, поднималась почти ступенька в ступеньку с ним. Постучал в люк, ведущий наверх, его открыли и вместе они вылезли в какое– то плохо освещаемое место. Кромешная тьма, сопровождающая их с полчаса там, внизу, не позволила Владе сразу приспособиться к свету, хоть и такому слабому. Она слышала какие– то непонятные стоны и сливающийся в единый дисгармоничный шум голоса людей– кто– то кричал, кто– то просто говорил, кто– то шептал и даже кто– то смеялся. Она протерла глаза и увидела, что находится опять в каком– то коридоре, только на этот раз в доме. Он снова был впереди. Жестом указал следовать за ним, подошел к белой двустворчатой двери и открыл ее…

***

Влада увидела перед собой большую комнату какого– то учреждения. В углах ее до сих пор стояли книжные шкафы с запыленными документами. Но сама комната являла собой чистилище на земле… Полевой госпиталь… Она много раз слышала о таких в новостях. Она даже видела снятые на любительскую камеру видеоролики из таких мест, но здесь и сейчас это выглядело по– другому…Так, что к этому нельзя было привыкнуть даже тогда, когда живешь в этом постоянно. Люди лежали везде. На нескольких койках, на полу, сидели на разномастных полуразваленных стульях… Кто– то был без сознания, кто– то стонал от боли, кто– то бесшумно плакал, смотря в одну точку.

Влада молча проходила вглубь за Каримом… Девушка видела его большую спину впереди, но эта спина не могла закрыть ее от этой боли и отчаяния, которые пронизывали это помещение так же, как запах спирта, горелого мяса и человеческих испражнений… Этот запах был настолько приторным, что ей резко захотелось вырвать. Она скрутилась в клубок, не в силах вытерпеть его.

– С Вами все в порядке?– почувствовала она на своем плече чью– то руку.

На английском языке? С ней говорили на английском языке… Мужчина в маленьких очках и белом испачканном запекшейся кровью халате. Врач…

Она молча кивнула, постаравшись выпрямиться и взглянуть правде в глаза. Карим протянул ей стакан воды, который она тут же опорожнила. Увидев, что Влада пьет, лежащий на ближайшей койке пожилой человек стал истошно стонать и протягивать слабую дрожащую руку к своему рту, показывая жестами, что тоже хочет пить. Влада подорвалась было к нему, чтобы дать ему воды, но доктор резко остановил ее.