Всю жизнь я мечтала узнать, кто мои родители и что вообще значит быть по-настоящему чьей-то дочерью. Но этому не бывать из-за него. Уж лучше б я продолжила жить в детском доме, нежели под одной крышей с Ричардом, который все эти годы непрестанно мне твердил, что если бы не он, то у меня не было бы никакой жизни, одни лишь страдания. Но почему-то он даже не заикался о том, что он является причиной аварии, в результате которой погибло два человека.

— Почему твой телефон отключён? — в мою спальню буквально врывается Ричард спустя два часа, после его первого звонка. Я же даже в его сторону не смотрю, продолжая сидеть на краю постели и крутить в руках папку, благодаря которой я обо всём узнала. За прошедшее время я по нескольку раз перечитывала документы, которые по неизвестной мне причине попали в мои руки. Но несмотря на это мне до сих пор сложно свыкнуться с мыслью, что человек, который сейчас стоит возле меня, является источником всех моих бед. — Где ты взяла эту папку? — голос Ричарда как всегда серьёзен, но помимо этого я отчётливо слышу, как он взволнован. Значит ему известно, какие бумаги находятся у меня в руках.

— Ты собирался мне об этом рассказать? — выдержав небольшую паузу, я тихо спрашиваю у него и поднимаю папку. Но моё самообладание летит ко всем чертям после первого же вопроса. — Или тебя совсем не волнует, что по твоей вине я осталась сиротой? Тебе было плевать, что моя жизнь была кромешным адом, в то время как ты продолжил жить спокойной жизнью! Ты был причиной аварии! Из-за тебя мои родители погибли той ночью! Но ты откупился от тюрьмы и забыл о моём существовании на десять лет! — как бы я хотела не срываться на крики и обвинения, но оставаться в полном спокойствии мне не удаётся из-за того, что взвалилось сейчас на меня. Я вскакиваю на ноги, откинув папку с документами в сторону, и гневно смотрю на недовольное лицо мужчины.

— Во-первых, убавь тон! — Ричард, который никому и никогда не позволяет обращаться к себе в грубой или непочтительной форме, даже сейчас кричит на меня, несмотря на то что я имею полное право его ненавидеть за содеянное. — А во-вторых, не делай вид, будто тебе есть до них дело. Тебя никогда не волновали эти отбросы, так что успокойся и прекрати эту истерику.

— Эти отбросы — мои родители! Как ты вообще можешь так говорить о людях, которых ты убил? — я до невозможности широко распахиваю глаза, ибо мне сложно поверить, что он может так отозваться о моих родителях, в смерти которых он повинен.

— Что ты только что сказала? Убил? Это был несчастный случай, Нила, — Ричард пытается быть холоднокровным в этой беседе, однако прозвучавшее из моих уст слово «убил» привело его в исступление.

— Кому и сколько ты заплатил, чтобы это было признано несчастным случаем? — мой голос звенит от презрения и злости к этому человеку, а сердце бешено колотится в груди, когда я это произношу.

— Значит вот какого мнения ты обо мне? — он зловеще спрашивает, прожигая при этом меня своим устрашающим, лютым взглядом. В любой другой раз я бы сжалась, в страхе получить выговор, но не сейчас. Не после всплывшей наружу правды. — Это твоя благодарность за всё, что я для тебя сделал? Да как ты смеешь так на меня смотреть, при этом защищая своих родителей! — он с таким отвращением и неким фырканьем произносит последнее слово, что моя злоба на него доходит до немыслимых высот. — Ты действительно защищаешь свою непутёвую мать и отца, которые ни черта, кроме страданий, не смогли бы тебе дать?! Этих людей ты сейчас жалеешь? Ты должна понимать, что если бы они тебя воспитали, то ты, как и твоя разгульная мать, с малых лет…

— Да! Да, я защищаю свою маму и своего папу! — я кричу, не сдерживая обиду от услышанного. Поверить не могу, что Ричард готов без доли вины сказать мне нечто подобное о них.

— Ты действительно думаешь, что раз твоя мать не оборвала беременность, значит она тебя хотела и любила, Нила? — он спрашивает меня тихим, спокойным голосом с легкой, нервозной улыбкой на губах, при этом глядя на меня так, будто я несу какую-то несусветную чушь. — Ты на это надеешься, не так ли? Срать хотела она на тебя, Нила. Впрочем, как и твой папаша, — Ричард с брезгливым видом отвечает, но мне плевать на его слова, ибо он понятия не имеет о чем говорит. Он их не знал. Он ничего не знал о моей семье. Он лишь пытается убедить меня в том, что злодеями этой истории являются мои родители, но никак не он.

— Тебе что, совсем плевать, что они погибли по твоей вине? — я с неподдельным смятением в голосе спрашиваю, понимая, что Ричарда никогда даже совесть не мучила за случившуюся аварию, в результате которой я сама чуть не погибла. — Но раз так… Раз ты заявляешь, что твоей вины в этом нет, так почему я здесь? Я-то тебе зачем сдалась? Я тебе никто, впрочем как и ты мне. Ты мне не отец, не дальний родственник, ты просто мужчина, по вине которого я осталась сиротой. Так почему же тебе просто не забыть обо мне, как и о произошедшей аварии? Десять лет тебя не волновало моё существование, так почему после стольких лет ты вдруг обо мне вспомнил? К чему всё это? Неужели, всё это лишь для того, чтобы я в будущем не создавала тебе проблемы? Чтобы не возникала по этому поводу, поскольку все эти годы жила за твой счёт?

— Ну раз мне всегда было плевать на тебя, Нила, тогда скажи мне на милость, почему ты вообще жива? — он может и не кричит, но он явно непомерно сильно разозлился на меня за сказанное. По всей видимости, его сильно задели мои слова и моё видение всей этой ситуации в целом. — Кто оплатил твоё лечение в больнице, после случившейся аварии? Кто купил квартиру, в которой ты жила всё своё детство вместе с бабушкой? Кто оплачивал все счета? Я! Я сделал всё, чтобы у тебя было счастливое детство! Я дал тебе всё! Не твои родители. Я!

— Пиздёж, — я дрожащим, но уверенным голосом ему отвечаю, поскольку сказанное им не может быть правдой. Я может и была ребёнком, который толком ничего не понимал, но я чётко помню дни, когда мне нечего было есть. Как бы я не хотела, но я никогда не смогу забыть то чувство, когда у меня ужасно болел живот, поскольку не было еды. То, как я пыталась как можно скорее заснуть, дабы не чувствовать мучительного голода. Я всё ещё помню, как просыпалась ранним утром лишь с одной надеждой — лишь бы на столе было хоть что-то съестное. Бывали дни, когда меня, как бродячую вшивую собаку, подкармливала соседка из жалости. К тому же я всё своё детство прожила в небольшом частном доме на окраине города. Никакой квартиры не было, так что это лишь очередное доказательство лжи Ричарда. Как у него язык вообще поворачивается такое мне говорить? Счастливое детство… Старая, потрёпанная одежда, запредельная бедность и голодные ночи — это он называет счастливым детством? — Просто признай, что ты отнял у меня всё, а затем открестился на десять лет, даже не думая о произошедшем. Ты удочерил меня лишь затем, чтобы избежать будущих проблем со мной, — его лживые слова так сильно меня задели, что я просто не могу контролировать свой тон. Именно поэтому он звенит от злобы и ненависти. Я действительно хочу услышать его ответ, его признание в том, что он мне нагло врал в лицо. Но вместо этого он молча разворачивается ко мне спиной и уходит, напоследок с силой захлопнув дверь.

Комментарий к Глава XIII. Ничего ты не знаешь, Нила Риддл.

Эта глава в самом деле отличается от всех предыдущих. Сама не люблю подобное «стекло» в работах, но без этого никак.

Надеюсь, Вам нравится моя работа, и если она в самом деле пришлась Вам по душе, то, пожалуйста, ставьте «палец вверх». Это многое будет для меня значить.


========== Глава XIV. Я ничего не помню. ==========


После смерти бабушки я старалась как можно реже вспоминать не только о ней, но и о всём своём детстве, поскольку понимание и осознание того факта, что моего самого близкого и родного человека больше нет, было настолько чётким и болезненным, что я сознательно решила об этом как можно скорее забыть. Меня так долго грызла изнутри мысль, что вся моя биологическая семья мертва, что я больше не могла это попросту вынести. Я понимаю, что отрекаться от своего прошлого ужасно, что это отвратительно — вычеркнуть из памяти самого дорого и любимого человека… но боль была ещё хуже. Я просто нашла свой способ избежать эти мучения. Может это решение не является правильным, может я должна была давным-давно принять боль и жить дальше, но так было проще. Я перестала вспоминать о ней, перестала мечтать и представлять себе то, как бы мне жилось, если бы бабушка не заболела и пережила ту зиму. Я просто притворилась, что до десяти лет у меня не было никакой жизни. В редкие дни я позволяла себе вспомнить лицо бабушки. Несмотря на возраст, она была очень энергичной женщиной. Она была громкой, упрямой, а также скандальной и дерзкой. Я до сих пор помню аромат её духов вперемешку с тонким запахом сигарет, которые она постоянно курила на кухне, когда смотрела телевизор.

Но за последние дни я так часто вспоминала о своём прошлом, о ней, думала о родителях, что в итоге совсем лишилась сна. Мысли о моей семье не перестают меня преследовать ни днём ни ночью. Каждую секунду я либо вижу окровавленные тела своих родителей, которые были запечатлены на фотографии, о которой я мечтаю навсегда забыть, либо же вспоминаю своё детство, которое я провела в небольшом городке вместе с бабушкой, смерть которой до сих пор приносит мне боль. Уже малость затупившуюся, но всё же трудно переносимую. Как бы мне не хотелось вычеркнуть это насовсем из памяти, но с каждым днём кошмары становятся только сильнее. За прошедшую пару дней я не проспала и четырёх часов, поскольку мне стало страшно попросту закрывать глаза. Стоит мне только лечь в постель, как я снова и снова вижу перед глазами произошедшую аварию и думаю, как этого можно было избежать, впоследствии чего мои ночные ужасы о родителях становятся ещё хуже и сильнее, ведь каждую чёртову ночь я переживаю их смерть. Поэтому этой ночью я даже и не думаю о том, чтобы лечь спать пораньше перед школьным днём. И дабы хоть чем-нибудь себя занять и отвлечь, я прихожу в мастерскую, надеясь, что пока я буду рисовать, я ни о чём не буду думать. Моя голова всегда была абсолютно пуста, когда я начинала писать картину. Ничто меня не тревожило, я будто на какое-то время переставала существовать. Но я вновь ухожу в себя, и мысли накрывают меня с головой. Я думаю решительно обо всём, что только может причинить мне очередную порцию боли… включая Ричарда, который за последние два дня сказал мне буквально два слова. На следующий день после ссоры Гвинет заставила его сказать мне: «Доброе утро», что я, разумеется, проигнорировала, после чего он в мою сторону больше не смотрел.