— Вас, мисс Смит, ждут в кабинете директора. Я убедила её в том, что ваш роман — это бред, — я сразу же им говорю, чтобы они не сходили с ума от неизвестности. — И нет, это не я вас подставила. Я никому ничего не рассказывала.

После моих слов о том, что учительница может не переживать о своей карьере, я получаю в ответ едва заметный кивок головы. Вот и вся благодарность мисс Смит за то, что я прикрыла её зад перед мисс Лидс. И это злит. Неужели она не может сказать элементарное «Спасибо» за то, что благодаря моей лжи, в интернете о ней никто не будет писать, как о развратной учительнице, которая соблазнила своего ученика?

— Хорошо, — она вдумчиво отвечает и опирается о край парты. Но не успевает она перевести дыхание, как я говорю то, за что ловлю на себе сперва шокированный взгляд Кинга, а затем самой учительницы.

— За всё хорошее надо платить, мисс Смит, — мне начхать, что это звучит как банальный шантаж, ибо мне сильно досталось из-за нездоровых отношений этих двоих.

— Да как ты смеешь?! — женщина вскакивает на ноги, не веря своим ушам. Она явно считает, что это неслыханная дерзость, но ей следует признать, что я ввязалась в эту неразбериху лишь по её с Александром вине. — Чего ты хочешь? — может она и пытается делать вид, будто она имеет полную власть надо мной, но мы обе прекрасно понимаем, что ей придётся сделать то, что я ей сейчас скажу. В противном случае я сделаю всё, что в моих силах, дабы она навсегда распрощалась со своей работой.

— Во-первых, хватит ко мне придираться, как это было сегодня. Во-вторых, за проект, который мы с Кингом должны сделать, Вы нам поставите высший балл. Надеюсь, мне не надо говорить, что делать я его не собираюсь?

— Нила! — на меня шипит рядом стоящий Александр, который, вместо того чтобы поблагодарить меня за то, что я освободила и его от выполнения задания, недовольно на меня смотрит, всем своим видом показывая, что я подло себя веду.

— А что? Мне нельзя, а тебе можно? — я с непрозрачным намёком у него спрашиваю и получаю за это непонимающий взгляд обоих. — Да, я видела, как ты сдавал пустые листы и получал за них «пятёрки». Как по мне, то всё честно.

— Ты понимаешь, что…

— Как скажешь, Нила, — прерывая начало гневной тирады Александра, мне отвечает мисс Смит с таким видом, будто я заставляю её убить всю свою семью голыми руками, что малость раздражает. Она ещё легко от меня отделалась.

Кабинет английского языка и литературы все покидают молча, и, когда учительница идёт в противоположную сторону от выхода из школы, так как её всё ещё ждёт разговор с директором, я иду на парковку в компании молчащего и недовольного Кинга. Может, он, наконец, и осознал, что я никоим образом не причастна к разоблачению его запретных отношений с учительницей, но злость, что я встала на сторону Вильяма никуда не исчезла. Поэтому он продолжает смотреть на меня, как на изменщицу. Но его косые взгляды самую малость докучают мне, поскольку через пару дней он благополучно об этом забудет. Не будет же он всю жизнь на меня обижаться из-за того, что я заступилась за парня, которого он так сильно избивал. Но, когда ко мне подходит тот самый Вильям и нарочито игнорирует рядом идущего Кинга, копаясь при этом в своём рюкзаке, я понимаю, что Александр ещё долго будет на меня злиться, ведь я знаю, что парень там ищет.

— Ты забыла вчера вечером свою кофту у меня дома, — Вильям с невинной улыбкой протягивает мне мою кофту, но я прекрасно понимаю, что он умышленно отдаёт мне её на глазах у Кинга. Я молча принимаю свою вещь, и парень, на губах которого я замечаю лёгкую ухмылку, с чувством выполненного долга идёт дальше. Как-никак, эти тупорылые слухи и до него дошли.

— Ну и сука ты, Нила, — Александр говорит это с поразительным спокойствием, а затем идёт дальше, оставляя меня позади. Я же продолжаю стоять на месте со своей кофтой в руке, гадая над тем, стоит ли мне оправдываться перед ним за только что произошедшее, или это уже чересчур. Я ведь не виновата, что у меня с ним общий проект по биологии, над которым мы трудились вчера весь вечер у него дома. К тому же его недовольство и обида неуместны. В конце концов, я не знала, что Лиззи изменила ему с Вильямом, когда заступалась за него…

Когда я оказываюсь на улице, то первое, что я вижу — это смеющуюся Бонни в компании Брайана и только что подошедшего к ним Кинга. Поскольку я не хочу пересекаться с последним, я иду к автомобилю моего братца, чтобы у него дождаться его прихода. Но я не успеваю пройти и половины дистанции, как вдруг я слышу задористый голос Бонни, которая подзывает меня к ним. Стоит мне обернуться, дабы отказаться, как Брайан, предугадав мою реакцию, говорит, чтобы я топала к ним, так как это важно. Несмотря на то что я испытываю глубочайшее сомнение на счёт важности будущего разговора, я всё же к ним подхожу. И когда мой ненавистный братец в очередной раз просит Кинга подвезти меня домой, ведь он вместе с Бонни прямо сейчас едет в центр города, я готова выцарапать ему глаза. Но прежде чем я успеваю возразить, к моему превеликому удивлению, Александр с отчетливым раздражением в голосе соглашается. Я делаю глубокий вдох, так как я едва балансирую на грани истерики и убийства Брайана, который как будто бы специально не замечает царящее между мной и брюнетом напряжение. Но так как Кинг уже согласился, а начинать очередной скандал с моим несносным братцем у меня нет ни сил, ни желания, вслух я не возражаю. И когда мы с Кингом оказываемся в одном автомобиле, первым делом я решаю объяснить ему причину, по которой я была в доме семьи Коулман, дабы у него не было ложных представлений о моих с Вильямом отношениях. Но он даже слушать меня не хочет, лишь говорит своим ледяным голосом: «Давай доедем до твоего дома без лишних разговоров». Так мы и поступаем, разве что во время пути мне звонит Ричард и просит, чтобы я расплатилась с горничной, которая приедет через пару часов, так как они с Гвинет не скоро вернутся. Я говорю ему, что знаю где лежат нужные деньги и отключаюсь, радуясь про себя тому, что пятничный вечер я проведу одна. Брайан не скоро вернётся со своего свидания, а Ричард и Гвинет ещё вчера вечером уехали в соседний город, чтобы поучаствовать в аукционе и купить какую-то старую шкатулку для украшений, о которой Гвинет мечтала последние полгода.

Когда Александр останавливает автомобиль у моего дома, я бросаю мимолётный взгляд в его сторону, при этом отмечая уровень его злости, ведь он даже голову в мою сторону не поворачивает, а после выхожу из машины. Стоит мне только дверь за собой захлопнуть, как Кинг с силой нажимает на педаль газа, и я теряю его автомобиль из виду уже на следующую секунду. Всё же его оскорблённый вид сильно меня напрягает. Уж лучше его тупые шуточки и самую малость навязчивое общение, нежели грозные взгляды и раздражающая обида. В очередной раз разозлившись на парня, я захожу в дом. Я быстро обедаю на кухне, а затем поднимаюсь на второй этаж, чтобы переодеться в домашнюю одежду и поваляться в постели. Но стоит мне подойти к своей двери, как я непонимающе на неё начинаю таращиться, ибо она не то, что не прикрыта, она настежь открыта, что очень странно, ведь я всегда её закрываю за собой. Горничная не должна была сегодня убирать мою спальню, а Брайану незачем было перед школой заходить ко мне в комнату. Поэтому к себе в спальню я захожу с некой опаской, при этом оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что всё в порядке и мне незачем переживать. С облегчением вздохнув, так как никаких видимых изменений в своей комнате я не нахожу, я, наконец, снимаю школьную форму и надеваю любимые спортивные штаны и свободную футболку, на которой изображены глупые рожицы мультяшных героев.

Как Ричард и говорил, горничная приезжает через несколько часов. Дав ей нужную сумму денег, я вновь поднимаюсь к себе в спальню, чтобы взять свой ноутбук, а затем пойти в мастерскую и закончить картину, которую я начала писать после злополучных каникул на том острове. Но когда я подхожу к письменному столу, то нахожу на нём то, что я не заметила, когда осматривала свою комнату. Я знаю точно, что у меня никогда не было этой уродливой потрёпанной чёрной папки, которая сейчас лежит у меня прямо перед глазами. Находясь в сильном замешательстве, поскольку я не имею ни малейшего понятия откуда она тут взялась, я беру её в руки, мысленно предположив, что она, возможно, принадлежит Ричарду. Быстро открыв её, чтобы опровергнуть или же подтвердить свою догадку, я натыкаюсь на практически пустой лист бумаги, на котором написана лишь одна жуткая фраза: «Ничего ты не знаешь, Неонилла Эвелин Риддл». Я понимаю, что содержимое этой папки предназначено исключительно для моих глаз, потому быстро перелистываю первую страницу, на котором напечатано тонким шрифтом непонятное и устрашающее обращение ко мне. А затем я вижу то, из-за чего у меня кровь в жилах стынет. Я чувствую, как бледнею, чувствую как к горлу подступает ком, а моя голова начинает гудеть так, будто кто-то стукнул меня по затылку чем-то по-настоящему тяжелым и большим. Эти бумаги точно не должны были оказаться у меня в руках. И я не знаю, должна ли я называть этого человека больным ублюдком, либо же благодарить его за то, что я смогла обо всём узнать.

Я никогда не видела ни единой фотографии своих родителей. Наверное поэтому я с малых лет мечтала узнать, как они выглядели. Мне всегда казалось, что я буду непомерно счастлива, когда, наконец, найду хотя бы одно изображение с ними. Но когда я смотрю на фотографии, на которых запечатлены их окровавленные и искалеченные мёртвые тела, которые лежат на асфальте, мне хочется опустошить свой желудок от недавнего обеда. Мне довольно-таки сложно разобрать отчёт о произошедшей аварии, но благодаря многочисленным язвительным комментариям, которые написаны от руки на полях, я понимаю о чём идёт речь. Я и до этого знала, что они погибли в результате автомобильной аварии первого апреля, в день моего рождения, в то время как я сама находилась на заднем сиденье машины. Я была единственной, кто выжил, лишь потому, что была надёжно пристёгнута… в отличие от моих родителей, которые вылетели через лобовое стекло. Единственное, что всегда было для меня загадкой — это причина аварии. Но когда я вижу среди кучи замудрённых слов имя Ричарда Джонсона, мне становится по-настоящему плохо. Не понимая как такое может быть, я вновь и вновь перечитываю написанное, желая убедиться в том, что это неправда и просто чудовищная ошибка. Но это правда. И стоит мне осознать тот факт, что мои родители погибли по вине Ричарда, а тот избежал своё наказание, как меня охватывает неконтролируемая ярость. Когда я краем глаза вижу, что он сейчас пытается до меня дозвониться, я отключаю свой телефон, не желая даже видеть надпись с его именем на экране.