— Так значит твой роман с мисс Смит длился с самого лета? — я вновь возвращаюсь к своему первоначальному вопросу, ибо ничего другого не придумала. Но в ответ Кинг со смешливой улыбкой отрицательно машет головой.

— Нет. Мы встречались, если то, что между нами было, можно назвать отношениями, максимум пару дней. Всё возобновилось, когда я пришёл в школу первого сентября.

— Боюсь представить, как её перекосило, когда она тебя в классе увидела, — я ухмыляюсь, припоминая, что она совершенно не умеет скрывать свои эмоции и чувства. Удивительно, что о её с Кингом романе не знала вся школа, поскольку это было очевидно. Даже если бы не тот поцелуй, рано или поздно я бы поняла, что у них далеко не простые отношения.

— Да, она была тогда малость ошарашена. Кстати, почему тебя не было почти весь сентябрь?

— Ничего интересного. Я просто болела гриппом.

— Как можно было заболеть гриппом в начале сентября, когда было +30°?.. — будто у самого себя спрашивает парень, на что я закатываю глаза.

— И это мне говорит человек, который умудрился заболеть неизлечимой простудой два дня назад?

— Был октябрь.

— За окном было +40°, идиот, — я отвечаю, имитируя его интонацию и заносчивый взгляд.

Какое-то время мы сидим в молчании, так как каждый думает о своём. Не знаю о чём сейчас размышляет Александр, но я в данный момент не могу отделаться от странного чувства. Всё же непривычно вести с ним столь приятную беседу. На какое-то время я даже позабыла, что возле меня сидит заносчивый Александр Кинг. Обычно, парень просто несносен, ведь он только и может, что говорить о своей «великолепной» внешности, «блистательном» уме и «неподдельном» очаровании, а в промежутках между этим он либо говорит мне какая я беспросветная тупица, либо же просто изводит до белого коленья тупыми шуточками и едкими фразами. Но на сей раз всё иначе. Впервые за всё время нашего с ним знакомства он показался мне вполне вменяемым и адекватным. На секунду я улыбаюсь, припоминая то, как поначалу недоумевала, как с ним вообще кто-то добровольно, по собственной воле может поддерживать дружеские отношения. Что ж, теперь это очевидно. Он и впрямь умеет создавать хорошее впечатление, когда сам того хочет. Но даже то, что он показался мне таким приятным, не заставит меня поделиться с ним остатками растаявшего мороженого.

— Что? — я переспрашиваю у парня, так как секунду назад он что-то мне сказал, а я его совсем не расслышала из-за резкого порыва ветра.

Все происходит как в замедленной съёмке. Я резко оборачиваюсь в его сторону и чувствую, как кончик моего носа едва касается его. Лицо Кинга уже повёрнуто в мою сторону, однако его взгляд всё ещё устремлён в сторону дома, в окнах которого горит свет. Но стоит ему почувствовать, что наши носы почти соприкоснулись, как вдруг он переводит взгляд своих небесных глаз на меня. И в эту секунду всё летит к чертям собачьим. Моё сердце улетает прямиком в пятки, а дар речи так и вовсе покидает меня, кажись, насовсем, стоит Александру ещё ближе приблизить своё лицо к моему. У меня есть всего секунда, дабы отпрянуть от него. Но я озабочена лишь тем, как начать заново дышать. Именно поэтому Кинг беспрепятственно меня целует. Я чувствую его мягкие теплые губы на своих и окончательно теряюсь в своих ощущениях. Александр нежно сминает мои губы, поглаживая пальцем мою скулу, а я продолжаю покорно терпеть его ласку, при этом даже пальцем не шевеля, дабы отпрянуть от него. Однако стоит мне только в полной мере осознать происходящее и твёрдо решить его от себя отстранить, как вдруг он нажимает на мой затылок и сильнее прижимает к себе, тем самым углубляя поцелуй. Я чувствую его сладкий из-за съеденного мороженого язык, и моя голова идёт кругом. А решимость прекратить столь внезапный и нежеланный поцелуй и вовсе испаряется. И если до этого я лишь позволяла ему себя целовать, то сейчас я неосознанно отвечаю. По телу проходит волна дрожи, но далеко не из-за холода, и я сильнее прижимаюсь к Александру, который начинает уж слишком влажно и развязно меня целовать. И лишь когда он на мгновение отстраняется от меня, а затем вновь целует, я осознаю, что происходит. Резким и грубым движением руки я от него отстраняюсь, а после даю звонкую пощечину, болезненно задевая его скулу и ухо.

— Какого хера, Нила? — едва не кричит на меня брюнет, держа ладонь у своей левой щеки, поскольку я сделала всё возможное, дабы удар был ощутимым. Даже моя ладонь побаливает, но на эту боль я внимание не обращаю, так как я невыносимо зла на него из-за того, что он вновь воспользовался моментом и поцеловал меня.

— Ещё раз ты вытворишь нечто подобное, и бить тебя я буду уже не по лицу, — мой голос слегка подрагивает от столь противоречивых эмоций, но всё равно я звучу убедительно. На сей раз я дам ему ясно понять, что нельзя безнаказанно так меня целовать, а после делать вид, будто ничего колоссального между нами не произошло.

— Опять строишь из себя недотрогу? — он раздражённо спрашивает, когда убирает ладонь от щеки, благодаря чему я могу видеть, насколько сильно она покраснела.

— С каких это пор отказ раздвигать ноги стал значить, что я недотрога? — меня буквально трясёт от его возмутительных слов. Всё же я была права, когда думала, что он воспринимает меня, как легкодоступную девчонку, с которой он время от времени может поразвлекаться. Значит всё это время он вёл себя так мило только затем, чтобы я не возникала, когда он в очередной раз попытается вылизать мне рот? Чёртов ублюдок!

— О чём ты вообще говоришь?

— О том, что ты много себе позволяешь! С чего ты решил, что можешь засунуть язык мне в глотку, а после сделать вид, будто всё в порядке? Ни хрена не в порядке! Ты не можешь обращаться со мной, как с оплаченной шлюхой! И не смей мне говорить, что я якобы сама намекаю на это, потому что это всё херня!

— Херня значит… Херня говоришь?! Тогда какого хера ты так на меня смотришь всё время?! — он в ярости мне возражает. — Какого хера ты отвечаешь на поцелуи и стонешь в губы? Какого хера так улыбаешься мне? Так не поступают, когда человек тебе безразличен!

— Ничего подобного не было, — из-за его слов я самую малость теряюсь, но это ещё не значит, что сказанное им правда. Да, я невольно ответила на его поцелуй, но отказ мой был чётким и ясным. Некоторое время Кинг молчит. Его лицо будто окаменело, отчего мне нелегко предугадать его реакцию на мой ответ. Будет ли он на меня кричать, либо же он молча встанет и уйдёт?

— Значит ты до последнего будешь это отрицать? — он бесстрастно спрашивает и выжидательно на меня смотрит, а я всего на долю секунды отвожу взгляд в сторону.

— Мне нечего отрицать, — я даю ответ, и прежде чем Александр уходит, он едва уловимо произносит: «Как скажешь, Нила».

Глядя ему вслед, я почему-то разрываюсь между двумя противоречивыми чувствами, будто я бессердечная дура и молодец одновременно. И это мне досаждает, потому как я поступила правильно, когда дала ему отпор. Он ведь так подло себя повёл, когда поцеловал меня. Но его слова всё не выходят у меня из головы… Что же он подразумевал, сказав это?

В страхе столкнуться с парнем, я сижу на пляже целый час. Лишь когда восходит солнце, я решаю вернуться домой. С трудом вставая на ноги, ибо всё тело задубело от холода, я сонно шагаю по прохладному песку. Однако стоит мне оказаться у себя в спальне и, забравшись в постель, укутаться в одеяло с головой, как сонливость уходит, а на её место приходят мысли о Кинге. Как бы я не хотела, но думать о нём и его словах я прекратить не могу. Я прокручиваю в голове всё им ранее сказанное, и мне становится дурно от одной лишь мысли, что он возможно поцеловал меня не потому, что хотел со мной развлечься, как с безликой девчонкой, а потому что… Нет! Мне не то что верить, мне даже думать о подобном не хочется. Но его слова… «Так не поступают, когда тебе безразличен человек». Неужели он говорил это и о себе? Неужели он… Мои ногти болезненно впиваются в ладони, стоит мне лишь на секунду предположить, что я не безразлична Александру. От подобного предположения я покрываюсь красными пятнами, а сердце готово выскочить из груди. Потому-то я и делаю всё возможное, дабы забыть о том, что я вообще об этом думала. Но перебивать собственные мысли сложнее, чем кажется.

В подобном состоянии я просыпаюсь этим утром. Рядом со мной играет раздражительная мелодия, которая всегда стоит на будильнике. Будучи крайне взвинченной, ибо мне так и не удалось мирно поспать, я отключаю будильник и плетусь в ванную комнату, дабы немного взбодриться. Но даже когда я принимаю душ и всего на секунду включаю холодную воду, я продолжая выглядеть и чувствовать себя, как пожёванный овощ. Наскоро переодевшись, я спускаюсь на первый этаж, чтобы позавтракать. Я даже мысли не допускаю, что могу с кем-то там столкнуться, поскольку в такое время все давно уже заняты своими делами. Но в этот раз, стоит мне зайти в комнату, как я вижу Бонни, Брайана и… Кинга, которые завтракают и о чём-то оживлённо беседуют. При виде последнего мне сразу же становится не по себе, но я стараюсь виду не подавать. Я молча иду к кофеварке, дабы приготовить себе свой любимый утренний напиток, и стою спиной ко всем, надеясь, что, когда я развернусь, Александр, как по волшебству, исчезнет.

Завтрак проходит для меня мучительно долго. Я почти всё время стою у кухонных тумб, боясь оторвать глаза от чашки с утренним кофе и взглянуть Кингу в глаза. Лишь когда я допиваю кофе, я, держась как можно дальше от Александра, поспешно выхожу из комнаты. Так как через пару часов нас отсюда заберут, я взбегаю на второй этаж и захожу к себе в спальню, дабы собрать свои вещи.

Лишь когда я закрываю чемодан на молнию, я взглядом натыкаюсь на кофту, которая принадлежит Александру. Я сажусь на край заправленной постели и кручу в руках чёрную спортивную кофту, которую брюнет вчера мне одолжил. Я осознаю, что мне следует отдать ему её прямо сейчас, но от одной лишь мысли, что с ним придётся говорить, мне становится неловко и даже страшно. Головой я понимаю, что ничего ужасного не произойдёт, если я просто подойду к нему и молча протяну её. Но набраться смелости я всё никак не могу. Однако стоит мне воодушевиться мысль, что Кинг всё ещё завтракает в компании остальных, ведь я не слышала, чтобы кто-то поднимался на второй этаж, как я решаю оставить забытую парнем вещь у него на кровати и бесследно уйти. Оказавшись прямо под дверью Александра, я на всякий случай дважды стучу. И я уже собираюсь зайти внутрь, ибо реакции на стук не последовало, как вдруг дверь открывается, и передо мной стоит малость удивлённый моим появлением Кинг.