— Она тебе рассказала?! — в бешенстве кричит мне в спину Александр. — Она посмела сказать о том, что произошло между мной и Лиззи?!

— Значит вот какого мнения ты о Бонни? — я раздраженно у него спрашиваю, разворачиваясь к нему лицом и желая пристыдить его за подобные подозрения, ибо девушка и словом не обмолвилась о причине, по которой они разошлись. — В отличие от тебя, она до сих пор считает тебя своим другом, поэтому ни единого слова мне не сказала о вас. Она лишь в подробностях объяснила мне причину, по которой все относятся к ней, как к грязной шлюхе. Включая тебя.

— Ты нихера не знаешь, Нила, так что закрой свой, блять, рот! — он определённо в неудержимой ярости. Но я куда сильнее озлоблена сейчас, ибо он перешёл черту, начав так со мной разговаривать.

После сказанных слов он, едва держа себя в руках, разворачивается ко мне спиной, не желая слушать мой ответ на подобное хамство. И прежде чем он подходит к двери, я беру первую попавшую под руки вещь, которой является его книга, и, выкрикнув вульгарное оскорбление, кидаю её в него. Но так как с меткостью у меня всегда были проблемы, книжка падает чуть левее от парня и рвётся. От неожиданности Александр останавливается и смотрит на упавший у его ног предмет. Однако он ничего не говорит, несмотря на то что он точно узнал свою книгу, и продолжает идти дальше. Но я не хочу, чтобы он так просто ушел, потому следом в его сторону летит уже ненавистная мною ваза, которая сделана из фарфора в китайском стиле. Я рассчитывала, что она попадёт прямо в стену справа от головы Кинга и испугает его, но по какой-то необъяснимой причине она летит прямо ему в затылок. Как в замедленной съёмке я вижу, как он из-за чудовищного стечения обстоятельств оборачивается, надумав что-то мне сказать, а я закрываю глаза, чтобы не увидеть то, что неминуемо произойдёт. Слышится как вырывается глухой стон из горла Александра, а затем на пол падает разбитая ваза и с шумом разбивается на десятки мелких осколков. Я открываю сперва правый, а затем левый глаз, чтобы понять насколько плоха ситуация. И лучше бы я так и продолжила держать глаза закрытыми, ведь первое, что я замечаю, это сгорбленную фигуру Кинга, который держится за голову, чтобы закрыть рану, из которой льётся слишком много крови. Осколки бело-голубой вазы быстро окрашиваются в багряный цвет, и от этого вида меня начинает подташнивать.

— Достань осколок, — уж слишком спокойно просит меня парень, почему я в лёгком замешательстве на него смотрю испуганным взглядом. — Нила, мне очень больно, потому достань этот сраный осколок из моего лба.

Жмурясь от отвращения, ведь мне придётся доставать этот чёртов осколок из его головы, я с немалым промедлением подхожу к парню, опасаясь при этом того, что он со мной что-то сделает в ответ. Но он лишь молча убирает руку, и я вижу небольшой кусочек фарфора, который довольно-таки глубоко вошёл. Аккуратно взявшись за торчащий уголок, я вытаскиваю как оказывается большой осколок, в последствии чего кровь из раны начинает течь ещё быстрее. Судя по всему, это была опрометчивая идея. Понимая, что нужно что-то делать, я веду его на кухню, дабы дать полотенце, которым он попробует хоть немного остановить кровотечение.

— Тебе нужно в больницу, — я говорю ему, а он поднимает на меня взъярённый взгляд.

— Да что ты говоришь?! — восклицает он, а затем идёт к выходу из дома. — У тебя есть права? Я не могу сейчас сесть за руль. Голова сильно кружится, — не оборачиваясь и продолжая идти, говорит парень.

— Да, но я не умею водить. Ричард купил мне их полгода назад, — я честно отвечаю ему, так как, если пустить меня за руль автомобиля, всё закончится страшной автокатастрофой.

— Ну хотя бы газ от тормоза ты отличать умеешь? — с толикой досады в голосе спрашивает Александр, остановившись и обернувшись, а я пожимаю плечами, поскольку я лишь дважды водила, и каждый раз выходило у меня это крайне паршиво. — Зашибись… В любом случае, у нас нет другого выбора, так что за рулём будешь ты.

И в этом он прав. Полотенце, которое я ему дала, уже наполовину окрасилось в красный цвет, что значит нам надо спешить, иначе Александр потеряет сознания из-за большой потери крови. Чтобы не терять время, я бегу в спальню за правами, думая о том, чем обернётся эта поездка. Водить я толком не умею, потому перспектива того, что в конечном итоге нам двоим понадобится медицинская помощь, стремительно возрастает. Но другого решения этой проблемы я не вижу, ибо нужно как можно скорее добраться до ближайшей больницы, которая находится в получасе езды. Выйдя на улицу и сев на водительское сиденье, я краем глаза смотрю в сторону страдающего брюнета, который продолжает держать окровавленное полотенце, прикрыв глаза от боли.

— Никак не могу отделаться от мысли, что, в конце концов, мы оба окажемся в реанимации, — он бубнит, а после выжидательно на меня смотрит. — Ты машину собираешься заводить, или ты её толкать до больницы будешь?

Как я и ожидала, поездка оказывается просто невыносимой. Кинг, который так любит упрекать и читать нотации, не затыкается весь путь. Так как в вождении я полный ноль, а автомобиль Александра баснословно дорогой, я еду на максимально минимальной скорости, чтобы снизить вероятность аварии. Но это до ужаса нервирует парня, который хочет добраться до больницы в кратчайшие сроки. И несмотря на то что я объяснила ему причину, по которой я так медленно еду, он продолжает возмущаться, не скупясь на выражениях. Примерно каждые две минуты я выслушиваю от него то, какая я бестолковая, безнадёжная и бездарная. Время от времени он также задаётся вопросом, где же он так согрешил, раз в его жизни появилась такая несносная я. В любой другой ситуации я бы стала с ним спорить и ругаться, но поскольку он истекает кровью по моей вине, я решаю молча игнорировать его не самые лестные высказывания в мой адрес. Кажется, что легко не обращать внимание на страдающего парня, который сидит на соседнем сиденье, однако на деле оказывается, что мне крайне сложно сдержать навязчивое желание резко нажать на педаль тормоза, чтобы он с силой ударился головой об бардачок, потерял сознание и, наконец, заткнулся. Но я так с ним не поступаю, за что он должен быть мне чертовски благодарен.

Когда начинает виднеться здание больницы, мы с Александром с облегчением выдыхаем, про себя радуясь, что этой несносной поездке пришел конец. Но теперь мне предстоит сделать самое страшное. Парковка… Если я смогла проехать весь этот немалый путь, ни в кого не врезавшись и не сбив, то теперь я сомневаюсь, что смогу припарковаться так, что на машине Кинга не появятся царапины и вмятины. Когда я подъезжаю к ближайшему свободному месту, на моём лице появляется гримаса ужаса, которую замечает парень и, театрально вздохнув, говорит: «Господи», желая этим подчеркнуть своё недовольство и раздражение. К огромному моему облегчению, соседнее парковочное место освобождается от серого джипа, что знатно облегчает мне задачу. Чтобы припарковать автомобиль, мне приходится потратить несколько минут, из-за чего возмущение парня доходит до предела. Когда я наконец справляюсь с поставленной мне задачей, Кинг с трудом начинает выбираться из машины, малость пошатываясь.

— У меня просто нет слов, — монотонно протягивает Александр, смотря издалека на свой автомобиль и на то, как он расположен.

— Скажи спасибо, что твоя машину всё ещё существует, — я неуверенно парирую, при этом чувствуя лёгкий стыд за свой навык вождения.

Знаю, припарковалась я отвратительно и заслуживаю эти презрительные взгляды и фразы, так как машина стоит по диагонали и занимает сразу два парковочных места. Но меня всё же радует мысль, что я никого не зацепила, а автомобиль остался целым и невредимым. Ничего мне не ответив, а лишь закатив глаза, Кинг направляется ко входу в больницу, а я иду следом за ним, надеясь, что много времени поход к доктору не займёт. Но я поджимаю губы, дабы не выругаться вслух, ведь стоит войти внутрь, как в глаза сразу же бросается огромное количество людей, которые ждут свою очередь. Пока брюнет регистрируется у стойки, я иду в зону ожидания, чтобы занять свободные места, которых, как оказывается, нет. Проходит чуть больше пяти минут, как вдруг какой-то мужчина, дождавшись своей очереди, заходит в кабинет, а я занимаю его крайнее место. Следом в зал заходит изнеможённый Александр и подходит ко мне, глазами выискивая куда бы ему уместить свой зад.

— Вставай, — приказным тоном обращается ко мне парень, намереваясь сесть вместо меня. Я уже собираюсь по привычке ему возразить, как вдруг замечаю насколько у него нездоровый вид. Его кожа стала слишком бледной, а до этого голубое полотенце окрасилось в тёмно-фиолетовый цвет, так как кровь полностью его пропитала. Я освобождаю ему место и сажусь рядом на пол, подстелив под задницу кофту, ведь ждать придётся долго, а всё это время выстоять я физически не смогу. — Я тебя ненавижу, Нила, — еле слышно шепчет мне Кинг.

— Это взаимное чувство, Александр, — я протягиваю в ответ и не могу не заметить на себе взгляд парня, который он затем отводит в сторону, о чём-то задумавшись.

Мы сидим в больнице больше двадцати минут, а очередь Кинга кажется никогда не настанет. Помимо того, что моя задница частично онемела из-за долгого сидения на полу, я в добавок ко всему замёрзла. Октябрьские вечера в последнее время выдаются крайне холодными, потому на полу сидеть невыносимо из-за стылого воздуха и постоянного сквозняка. Я обнимаю себя за ноги и кладу подбородок на колени, мечтая, чтобы, наконец, оказаться в своей кровати в тепле и комфорте. Но в ближайший час мне это не светит. Краем глаза взглянув на парня, я замечаю, что он убрал полотенце от своей раны, из которой выступает лишь несколько капель крови. Что ж, теперь я не буду думать о том, что он истечёт кровью, пока мы сидим в этой клятой очереди.

— Ты замёрзла, — вдруг констатирует факт Александр, когда замечает то, как я сжалась на полу.