Александр понимает, что я косвенно согласилась покорно выполнить его приказ (иначе это не назвать), поэтому прекращает вдавливать меня в капот. Он приближает своё лицо к моему и внимательно смотрит на меня, ожидая, когда я первая его поцелую. Но смелости и умения для этого мне не хватает, потому я лишь приближаю своё лицо к нему так, что наши губы едва прикасаются друг к другу. Ни один из нас ничего не делает, потому несколько секунд мы просто смотрим друг другу в глаза, непонятно чего ожидая. Затем я чувствую, как Кинг прикасается к моей щеке ладонью и в который раз за этот день начинает целовать. Но в этот раз без излишней пошлости, грубости и властности. Всего на секунду у меня в голове проносится мысль, что именно таким должен был быть мой первый поцелуй. Становится обидно от того, что Кинг впервые поцеловал меня таким ужасным способом. Мало того, что он использовал меня, чтобы вызвать ревность у мисс Смит, так он ещё почти что в глотку засунул мне свой чёртов язык. И как же я ненавижу его за это! Но вместо того, чтобы вцепиться в его шею и свернуть её, я обвиваю её обеими руками и прижимаюсь к нему чуть сильнее, ибо так удобнее. Одну руку он кладёт мне на заднюю сторону шеи, нежно поглаживая её, из-за чего по всему моему телу проходит волна мурашек, а другой он обвивает мою талию. Мне катастрофически не хватает воздуха, потому мы разъединяем наши губы. Но Кинг ни на дюйм от меня не отодвигается. И когда я приоткрываю рот, чтобы сделать глоток воздуха, мои приоткрытые губы скользят по губам Александра. Мы встречаемся с ним взглядом, отчего я на секунду невольно краснею, а затем он вновь начинает меня целовать. Он так сильно прижимает меня к себе, что я вновь издаю непонятный звук и сильно злюсь из-за этого, ведь Кинг подумает, что это его заслуга.

— Вот и всё, — он шепчет, когда самую малость отстраняется от меня.

Я смотрю на школьное крыльцо и, поскольку больше нет надобности вызывать ревность у мисс Смит, с силой бью Александра в грудь, дабы он от меня отошёл. Спрыгнув с капота и не проронив ни слова, я ухожи, иначе моя ярость трансформируется в синяки на теле парня. До сих пор не верится, что он посмел так со мной поступить. Кем он себя возомнил, раз посчитал нормальным — вот так взять и поцеловать. Он хоть на мгновение задумался о том, что мне могло стать противно и мерзко от его прикосновений и поцелуев? Или же он настолько высокого в себе мнения, что считает, что я сейчас готова взорваться от восторга, ведь меня одарил вниманием сам Александр Кин? Что ж, если это так, то он пришёл к неверному выводу, ибо сейчас у меня из головы не выходит навязчивая мысль сходить в уборную и прополоскать рот водой.

Лишь когда я подхожу к столику, за которым до сих пор меня покорно ждёт Бонни, я относительно привожу свои мысли и чувства в порядок. Я с трудом, но всё же убеждаю себя в том, что это был не поцелуй, а насильный обмен слюнями. Ничего серьёзного… Потому с напускным меланхоличным видом я присаживаюсь за стол под изучающий и подозрительный взгляд девушки и приступаю к еде. Но насладиться своим салатом мне не удаётся из-за того, как на меня пялится Бонни. Мало того, что она не сводит с меня свои янтарные блестящие от любопытства глаза, так она в добавок ко всему молчит, создавая вокруг давящую, действующую на нервы тишину. Когда время, отведённое на ланч, подходит к концу, мы с Бонни молча расходимся по разным кабинетам, так и не сказав друг другу ни слова. Повторно встречаемся с ней мы лишь в конце учебного дня в раздевалке перед уроком физкультуры, на который я так не хочу идти. Но деваться мне некуда, потому я смиренно переодеваюсь и иду в спортивный зал вместе с молчащей Бонни.

Первая половина урока проходит тихо и мирно. Тронутый никого, кроме баскетболистов, не трогает, поэтому я удобно устраиваюсь в углу зала и от скуки листаю ленту Инстаграма, продолжая думать о произошедшем инциденте на парковке. Но доселе царившее на уроке спокойствие исчезает, когда баскетболисты начинают жаловаться на то, что они устали от игры. И за это я их ненавижу, потому как Тронутому приходит восхитительная идея. Он внезапно решает провести парные тренировки между мальчиками и девочками. Так как больше всех восклицал вечно неугомонный Брайан, его вызывают в центр зала, чтобы показывать всем идиотские и нелепые упражнения. Под всеобщие одобрительные восклицания он театрально начинает разминаться. Когда Тронутый приступает к поискам добровольца среди девушек, к Брайану подходит главная активистка школы — Джорджиана. Вместе они создают прекрасный тандем, благодаря которому по спортивному залу проходится оглушительный гогот учеников, а затем — разъярённый крик учителя, который требует, чтобы все успокоились и перестали так громко смеяться. Со скукой наблюдая за воцарившимся хаосом, я упускаю тот момент, когда ненавистный мне Александр неожиданно присаживается возле меня.

— Знаешь, ты довольно-таки посредственно целуешься, — Кинг с ухмылкой начинает, стараясь задеть меня своими словами. Но поскольку в данную минуту он настолько мне неприятен, я не собираюсь считаться с его мнением о себе. Я лишь сильнее на него злюсь, поскольку, вместо того чтобы насмехаться надо мной и моей неопытностью, он должен молить меня о прощении. И желательно на коленях… — Поэтому я никак не могу отделаться от одной навязчивой мысли. И чтобы больше не терзать себя догадками, я спрошу у тебя прямо. Я что, украл твой первый поцелуй? — он с ухмылкой на губах смотрит на меня, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией.

— В этом-то и дело, — я ядовито смотрю на него, приходя в неописуемое бешенство, ведь он так спокойно относится к тому, что произошло. — Но ты не только его украл, ты почти изнасиловал меня.

— Изнасиловал? Серьёзно, Нила? — теперь от былого веселья на его лице не остаётся и следа. Похоже что до этого момента он в самом деле считал, что я мысленно визжу от счастья, раз меня поцеловало сие великолепие! — В том, что между нами произошло на парковке, нет ничего страшного или насильного, — с лёгким раздражением в голосе говорит он.

— Ты сейчас шутишь надо мной? Ничего насильного? Да я только и делала, что пыталась вырваться и сбежать от тебя, — я возмущённо восклицаю. Не думала, что он так быстро абстрагируется от того, как я яро сопротивлялась.

— Вот как? Значит твои стоны должны были заверить меня в том, что тебе было неприятно? — он нервозно интересуется, а я теряю дар речи от его заявления.

— Это никак не связано, — немного растерявшись, я отвечаю ему с небольшим промедлением. Меня просто злит то, с какой лёгкостью он выкручивается из этой ситуации. Как уверенно он заявляет мне о том, что я сама поощряла его действия. — Я тебе не единожды говорила, чтобы ты оставил меня в покое и отпустил.

— Значит когда ты обнимала меня, прижималась ко мне, то ты таким образом показывала мне своё недовольство? — он резонно спрашивает, а я едва сдерживаю себя, чтобы не закричать во весь голос от досады. Как так можно?! Я говорю ему про одно, а он мне про совершенно другое.

— Ты вынудил меня на это! Вспомни, что ты мне сказал.

— Кинг, Риддл! Это спортивный зал, а не кабинет семейного психолога. Мне ещё не хватало, чтобы вы тут брачную ночь провели. А ну живо встали в пару и начали выполнять упражнения, — кричит во всю голосину Тронутый, привлекая к нам всеобщее внимание.

Вот же чёрт. Теперь ещё и упражнения придётся выполнять… Кинг, следуя приказанию своего тренера, резко встаёт на ноги и буквально поднимает меня следом за собой. Мгновение и он принуждает меня безропотно выполнять с ним нелепые упражнения, которые придумала Джорджиана на пару с моим братцем. И вновь повторяется то, что происходило дома у Александра. Он снова начинает с назидательным тоном говорить мне, что я всё делаю неправильно. Поэтому я вполне оправданно бью его рукой прямиком в пах, всем своим видом показывая, что это было страшной случайностью.

— О боже, ты в порядке? — я с очевидной наигранностью в голосе у него спрашиваю, когда он под мой удовлетворённый взгляд складывается пополам. — Я правда случайно… козлина, — последнее слово я говорю едва слышно, когда переступаю через скулящего на полу Кинга, а после сажусь на мат, так как мой партнёр в данный момент недееспособный. К счастью, это происшествие остаётся незамеченным, потому до конца урока я и Кинг молча сидим на разных концах мата, мысленно желая друг другу всех бед человечества.

— Это что такое было между тобой и Кингом? Я слышала, что ходил слух о том, что вы якобы встречаетесь. Но если тогда это были лишь глупые подозрения и сплетни, то теперь все абсолютно уверены в том, что это правда! — восклицает ошеломлённая Бонни, когда мы вместе выходим из спортивного зала.

— Серьёзно, Бонни? — я спрашиваю у неё с нескрываемым весельем. Я и Кинг? Большей глупости в жизни не слышала. — Разве я похожа на ту, которая добровольно свяжется с этой заносчивой скотиной? Я ещё не совсем из ума выжила.

— Кто его знает, Нила, — заходя в душную раздевалку, она недоверчиво протягивает. — Вы уже не первый раз вместе приезжаете в школу. Ещё сегодняшняя сцена во время большой перемены. А теперь вы мило сюсюкаетесь на физкультуре. Это в самом деле выглядит так, будто между вами двумя что-то есть, — в её голосе так много недовольства и уверенности в моей неискренности, что я начинаю закипать. Я на дух не переношу, когда меня обвиняют в том, чего я на самом деле никогда не делала и даже не замышляла.

Не говоря и слова в протест её заблуждению, ибо одного моего взгляда достаточно, дабы осознать безосновательность данной сплетни, я, взяв свои вещи из шкафчика, направляюсь в душевую, чтобы привести себя в порядок перед последними двумя уроками, окончания которых я с таким нетерпением жду. Когда тёплая вода окутывает моё тело, внутри меня будто что-то взрывается и я, как сумасшедшая, начинаю неистово тереть своё тело мочалкой. Противно. Противно, что Кинг посмел так повести себя со мной. Меня начинает колотить от одного лишь воспоминания о том, как он меня касался и целовал. Как он посмел это сделать?! Но больше чем моя ярость меня заботит лишь то, что его выходка останется безнаказанной. Он ведь даже не считает себя виноватым. Ему даже в голову не придёт мысль, что ему следует извиниться передо мной за случившееся. Не понимаю, почему он думает, что поцеловать меня против моей же воли, это нормально, раз он считает, что в этом мире нет красавчиков, великолепие которых равно его. Боже, как же я сейчас зла на него. И когда я выхожу из душа, то понимаю, что слишком долго и упорно тёрла своё тело мочалкой, из-за чего теперь вся моя кожа красная. И всё это из-за него!