– Ага, вижу, вы этого не знали, – усмехнулся полковник. – Видите ли, я и прежде не был в этом уверен. Извините, что расстроил вас, но скрывать это от вас было бы преступлением: как-никак другие ведь тоже могут узнать правду…

К этому моменту Шарлотта настолько овладела собой, что к ней вернулся дар речи.

– Должно быть, это какая-то злая шутка, – предположила она.

– Хотел бы я, чтобы все это оказалось шуткой, – Морелл вздохнул, – однако факты – вещь упрямая. Филипп Огден родился в 1812 году, двадцать четвертого мая, возле Галифакса, в Уэст-Райдинге, в графстве Йоркшир.

Галифакс. Двадцать четвертого мая. Родился в четыре часа утра. А через час он уже исчез из ее жизни.

– Его отцом был капитан Джордж Блейн, – спокойно продолжал полковник Морелл, – которого убили на дуэли в ноябре, за полгода до рождения мальчика. Считалось, что мать ребенка умерла при родах, однако на самом деле все обстояло не так. После родов эта женщина долго и серьезно болела, но ей удалось выжить. Имя матери ребенка – леди Шарлотта Хейуард.

О Боже! Пип, ее сын, сын, жив! Она знала. В тот же миг, едва увидев этого ребенка, она сразу поняла это. Все это время где-то в глубине души в ней жила уверенность, что ее сын жив.

С того момента, когда Шарлотта родила ребенка, главным содержанием ее жизни стало постоянное притворство: она все время пыталась следовать правилам и в любых ситуациях сохранять благоразумие, старалась быть хорошей девочкой.

Но она не хорошая девочка, никогда ею не была и теперь уже никогда не будет.

– Видите ли, я догадался обо всем, увидев его глаза, – не спеша принялся объяснять Морелл. – Брат отца ребенка, Фредерик Блейн, служил в моем полку и докладывал мне о сомнительной репутации Джорджа. За несколько месяцев до гибели Джорджа его полк был расквартирован где-то в этих краях; и как раз приблизительно в это же время, когда он был убит на дуэли, вы внезапно заболели и вас увезли в Йоркшир. Но вы тогда не были больны, вы были беременны – от Джорджа Блейна.

Полковник продолжал говорить, описывая ранние годы Пипа: смерть Огденов, жизнь мальчика у Уэлтона в течение двух последующих лет, кончину Уэлтона, за которой последовало помещение Пипа в работный дом.

– Фактов набралось достаточно, однако они были разрозненны. Оставалось только собрать их и связать одно с другим. – Морелл гордо выпятил грудь. – По странному стечению обстоятельств у меня в руках оказалось больше информации, чем у кого бы то ни было, благодаря чему мне удалось сравнительно легко сложить два и два и решить эту головоломку.

– И у вас нет никаких сомнений в том, что вы сложили ее правильно? – с замиранием сердца спросила Шарлотта.

– Никаких. На прошлой неделе я окончательно убедился в справедливости своих выводов, когда по пути в Олтринхем встретился с мистером Тайлером и его учеником. Тогда я увидел, что у мальчика – глаза Блейна. Ну а все остальное… – Он замолчал и улыбнулся. – Разве не заметно, что он – вылитая мать?

«"Вылитая мать", – пронеслось в голове у Шарлотты. – А ведь это я!»

– Возможно, мне не надо было все это вам говорить… – Морелл прищурился.

– Однако вы это сказали.

– Да, потому что в конце концов все тайное рано или поздно становится явным. Ваш бывший кучер распространяет туманные намеки о том, что в вашем благородном семействе не все ладно. Если мне удалось докопаться до правды, слушая его бессвязные бредни, другие могут сделать то же самое.

Фьюкс. Так вот оно что! Десять лет назад он тоже работал конюхом. Может быть, именно его и подкупил Джорди, чтобы подобраться поближе к юной дочери лорда Литби…

– Фьюкс находится сейчас на пути за границу, – продолжал полковник Морелл. – Это всего лишь одна из многих мер безопасности, которые необходимо было срочно предпринять. Я могу сделать для вас больше, намного больше. Конечно, и с мальчиком тоже нужно что-то решить. Разумеется, сперва необходимо выкупить договор об ученичестве, но при наличии денег в этом нет ничего сложного. Так как признать его официально невозможно, необходимо позаботиться о том, чтобы он воспитывался в хорошей семье, где ему дадут приличное образование, достойное джентльмена. Это лучше устроить без лишней огласки, чтобы защитить вашу честь и честь вашей семьи. Вашего отца тоже лучше в это не посвящать, и, конечно же, он не должен узнать о том, какую роль сыграла во всей этой истории ваша мачеха. Естественно, я сочту своим долгом позаботиться обо всем этом… ради моей жены. Шарлотта опустила голову.

– Что ж, понятно, – медленно проговорила она. Морелл широко улыбнулся:

– От вас требуется только одно: хорошенько подумать и пересмотреть ваш ответ на мое предложение руки и сердца, который выдали мне минуту назад. Всего лишь одно ваше слово, и я буду служить вам так же верно и преданно, как служу моему королю и моему отечеству, – не щадя живота своего.

«Всегда есть выход», – успела написать бедная леди Маргарет, до того как потеряла рассудок.

Однако теперь Шарлотта видела, что это было неправдой и выход существует отнюдь не всегда.

Глава 14

– Нет. – Шарлотта резко отвернулась от своего спутника.

Полковник Морелл был готов к любым неожиданностям: готовясь к встрече, он все рассчитал до мелочей; однако это короткое и твердое «нет» застало его врасплох. Он просто не мог поверить своим ушам.

– Извините, – удивленно проговорил он. – Мне показалось, вы только что сказали «нет»?

– Да, это именно так, – еще более твердо сказала Шарлотта. – Я готова снова и снова повторять вам то же самое. Просто поверить не могу, что вы способны шантажировать меня с помощью подобной тактики. Однако о чем это я? Разумеется, мужчины всегда неразборчивы в средствах, когда дело касается женщины.

Полковник нахмурился:

– Простите, леди Шарлотта, но мне кажется, сейчас вы позволяете своим эмоциям взять верх над здравым смыслом, однако позже…

– Поверьте, полковник, я так устала от этого вашего «здравого смысла»! – с жаром воскликнула Шарлотта. – За целых десять лет он не принес мне ничего, кроме горького разочарования.

Лицо полковника стало покрываться красными пятнами; он поверить не мог, что Шарлотта ускользает у него из рук. И это после стольких месяцев, которые он провел рядом с ней, стараясь сделать все, чтобы ей было с ним легко, чтобы она привыкла к мысли, что он – ее надежда и опора – всегда рядом! Он-то думал, что леди Шарлотта поймет и оценит его преданность. Узнав ее тайну, он не проронил ни слова упрека и был готов пойти на все, чтобы правда никогда не всплыла наружу. Он был ее рыцарем в сверкающих доспехах; так почему же теперь она этого не видит?

Ну конечно, конечно! Всему виной этот проклятый Карсингтон!

– Леди Шарлотта, как я слышал, мистер Карсингтон провожал вас из церкви, – немного помолчав, сказал полковник. – И вы наверняка думаете, что его намерения искренни и честны. Может быть, так оно и есть на данный момент, но поверьте, он принадлежит к тому сорту мужчин, для которых брак ровно ничего не значит.

Шарлотта поморщилась:

– Прошу вас, не трудитесь. Я сама разберусь, к какому сорту мужчин он принадлежит.

– Ради Бога, одумайтесь! – с жаром проговорил полковник. – Вы хотите поставить на карту ваше собственное честное имя, честь вашей семьи – и все это только ради того, чтобы бросить вашу жизнь к ногам человека, который не сможет вас защищать. Не совершайте во второй раз одну и ту же ошибку. Когда вы ее сделали в прошлый раз, вам было только семнадцать лет, но теперь…

– Это не одна и та же ошибка. – Шарлотта гордо вскинула голову. – Это совсем другая ошибка.

– Но помилуйте…

– Спасибо, что рассказали правду о моем сыне. А теперь позвольте попрощаться. – Шарлотта пришпорила лошадь, и вскоре и всадница, и сопровождающий ее конюх скрылись в облаке пыли.

Дариус оседлал коня и уже собирался отправиться в Олтринхем, когда увидел, что к нему приближаются два всадника, которыми при ближайшем рассмотрении оказались леди Шарлотта и Том Дженкинс.

На Шарлотте был надет голубой костюм для верховой езды – более простой и практичный, чем ее обычный наряд, и только с ее шляпы свисали легкомысленные ленточки. Вырез платья был украшен рюшами, поверх рукавов красовались пышные буфы, а манжеты были отделаны по краю тесьмой. Впереди костюм был зашнурован витой тесьмой по тогдашней моде – на манер военного мундира, и весь этот наряд выглядел чисто женской безделицей, кокетливой и легкомысленной. Однако когда Шарлотта подъехала ближе, Дариус не заметил и тени кокетства в том, как она держалась. Что-то здесь явно было не так.

С тревогой посмотрев в ее бледное, осунувшееся лицо, Дариус озабоченно спросил:

– В чем дело? У вас что-то случилось? Шарлотта бросила взгляд на Тома Дженкинса, который тут же удалился в другой конец двора.

– Пип, – только и сказала она.

– Я знаю: он сбежал. – Дариус нахмурился. – Но вам не стоит беспокоиться: он вряд ли мог далеко уйти.

– Да, конечно… – Ее глаза наполнились слезами. – Он – мой, и… – Она замолчала, потому что в горле у нее встал комок.

– И скоро навсегда будет с вами, конечно, – сказал Дариус, сожалея, что не может немедленно обнять Шарлотту. – Конечно, мы его вернем, но… Вы не поверите, сколько денег Тайлеры за него запросили! Ну ничего, деньги я найду, вам не стоит об этом беспокоиться.

– Тайлеры, – повторила Шарлотта. – Господи! Деньги! Договор на обучение! Вы сказали, что Пип пропал? Но ведь полковник… О Боже! Необходимо его срочно разыскать…

– Дорогая Шарлотта, постарайтесь успокоиться. – Дариус протянул ей носовой платок. – Так что там насчет полковника?

Шарлотта машинально вытерла глаза.

– Полковник Морелл все рассказал мне о Пипе. Ума не приложу, откуда он узнал и дату рождения моего ребенка, и где он родился, и какая семья его усыновила. Однако в глубине души я никогда не сомневалась, что Пип – мой сын; вот только я не позволяла себе в это поверить. Я боялась, потому что вся моя жизнь была сплошной ложью, карточным домиком, построенным на песке, и если бы я взглянула правде в глаза, все могло бы вмиг рассыпаться в прах.