– Я имею в виду необходимые слова и действия. Все это скрывается, дабы эффективно защищать интересы страны. Чтобы вы, ваша семья и друзья были в безопасности, вот и все.

Виктория посмотрела на него и спросила:

– В тот вечер, когда вы приехали к нам домой... вам надо было увидеть моего отца, и это касалось тех самых драгоценностей, да?

Он помолчал секунду и ответил:

– Верно.

– Мой отец был причастен?

– Да, был. – Он отпустил ее и после короткого раздумья пришел к выводу, что скрывать уже нечего. – Ваш отец все организовал. Он и послал нас на это задание.

– Значит, мой отец не просто шпион, а... начальник?

– Именно.

– А кто, кроме вас, был назначен исполнить это?

– Мой брат и лорд Элвик.

Она медленно кивнула, не сводя с него глаз.

– То есть сегодня за ужином я сидела между двумя шпионами, а напротив был еще один?

– Да, только все мы – бывшие агенты.

– А ваш отец тоже...

– Нет.

– Дворецкий? Экономка? Слуга?

Он слегка улыбнулся:

– Насколько мне известно, нет.

– Это обнадеживает. Но давайте не будем умалчивать о моем рассеянном, дружелюбном отце, которого я, как оказалось, совсем не знаю. – На последних словах ее голос дрогнул, и она опустила голову.

Глядя на нее, Натан опять испытал чувство внутренней пустоты. Он осторожно взял ее за подбородок, и их взгляды встретились.

– Созданный образ рассеянного, безобидного человека, – сказал он, – только сыграл в его пользу. Все, что он организовывал, спасало жизни сотен британских солдат. А занимаясь этим, он не мог поделиться ни с вами, ни с кем-то еще.

Она судорожно сглотнула. В ее взгляде было множество вопросов, которыми она готова была буквально засыпать Натана.

– Я понимаю, – сказала она наконец. – Но зачем ему надо было посылать вам это письмо со мной? Почему бы не прибегнуть к помощи работающих на него людей? Или, в конце концов, вызвать вас в Лондон?

Прежде чем ответить, он легонько провел пальцем от ее подбородка чуть ниже, буквально на дюйм. Какая же мягкая у нее кожа! Ему так хотелось дотрагиваться до нее еще и еще. Желание было таким сильным, что ему пришлось отойти от нее, чтобы не дать воли чувствам.

Подойдя к камину, он стал смотреть в огонь, глубоко задумавшись. Потом повернулся и сказал:

– Ваш отец послал вас в Корнуолл, не исключая того, что в Лондоне вам оставаться опасно. Он таким образом убивает сразу двух зайцев: держит вас подальше от столицы и передает мне информацию.

– Опасно? – переспросила она. В ее голосе прозвучали и сомнение, и удивление. – Почему вообще ему пришла в голову эта мысль?

– Он ничего не уточнял, просто сказал, что вам может быть нанесен вред. Полагаю, или ему угрожали расправой с вами, или у него самого какие-то неприятности и он боится, что и вам может достаться заодно. Возможны оба варианта.

Она побледнела.

– Вы думаете, моему отцу что-то грозит?

– Не знаю. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Уверен, что в письме есть ответ на ваш вопрос.

– Я прочитала его, там ничего подобного не упоминалось. Там было только про... – Она сжала губы. – Про опасность там не было.

– Письмо зашифровано.

Воцарилось молчание. Виктория первая нарушила его, воскликнув испуганно:

– А что, если отец ранен или с ним еще что-нибудь похуже, а я так далеко?

– Послушайте, ваш отец умен и находчив, у него огромный опыт. С ним нелегко справиться.

– Эта характеристика совсем не похожа на него, но вам, конечно, лучше знать. – Теперь она смотрела менее тревожно, скорее задумчиво. – Значит, вы не просто деревенский доктор, которым притворяетесь?

– Я действительно доктор, и очень, кстати, неплохой. – Он наклонил голову. – А мне теперь ясно, что вы не просто пустоголовая наследница, которой прикидываетесь.

– Я и в самом деле наследница. Но пустышкой никогда не была, а ваши подозрения на этот счет – лишь плод необоснованного высокомерия.

– Мне нужно письмо, леди Виктория.

– Да, но, как это ни прискорбно, его при мне нет.

– Я не смогу защитить вас, не зная, чего именно боится ваш отец. Поймите это!

– Вы? Оградить меня от беды? – усмехнулась она. – Да вы же глухой тетерев! И какой, позвольте спросить, у вас план моей защиты? Прикажете своим курам и уткам заклевать того, кто будет покушаться на меня?

Боже правый! И он считал ее привлекательной? Не иначе как сошел с ума! Да она кого угодно может вывести из себя! А сейчас просто играете ним. Черт возьми, она не более чем... даже слов не находится... противная задавака! Терпение Натана лопнуло. Сердито глядя на Викторию, он спросил:

– Почему вы отказываетесь отдать мне письмо?

– Вовсе нет.

– Значит, вы исполните мою просьбу?

– Нет, по крайней мере пока.

– Послушайте, я не из тех, кто пляшет под вашу дудочку!

– А я и не просила вас делать это.

– Отлично. Но вам ведь что-то нужно?

– Да.

– Хорошо, что меня уже нечем удивить. Так чего вы хотите?

– Участвовать. Помочь вам.

– В чем?

– В выполнении миссии, возложенной на вас моим отцом. Вернуть драгоценности.

Ему не удалось сдержать смех:

– Категорически нет!

Она пожала плечами.

– Тогда, боюсь, я не смогу отдать вам письмо.

– Почему вам хочется быть причастной к делу, которое вас не касается, да еще и представляет огромный риск?

– Судя по тому, что мы оба, я и отец, можем оказаться в опасности и что письмо – причина моего отъезда в сию глухомань, меня это очень даже касается. Я жила во лжи дольше, чем мне казалось, и не желаю, чтобы это продолжалось. – Она рвала и метала, все больше распаляясь. – Вы знаете, что это такое – когда тебе постоянно лгут?

Да, ему это было известно слишком хорошо. Приходилось признать, что она прекрасно понимает ситуацию.

– Но вы же не настолько глупы, чтобы сердиться на отца за то, что он вам не раскрывал государственных тайн.

– Нет, хотя глупой себя действительно чувствую. Обидно, что я так мало знаю человека, с которым прожила всю жизнь. Как он мог не сказать мне про опасность, нависшую над ним?

– Он сам может позаботиться о себе. А это значительно проще, если не придется беспокоиться о дочери. Ему нужно было, чтобы вы покинули Лондон! Он понимал, что вы не сделаете этого, зная правду!

– Он не оставил мне выбора! – с жаром воскликнула Виктория. – А я заслуживала быть посвященной. Он мог бы сообщить настоящую причину моего отъезда и сказать, что тревожится за меня. – Она перевела дыхание. – Я бы хоть морально была готова! Но нет, меня погладили по головке и отправили в захолустье, чтобы за мной присматривал человек, которого я едва знаю и вообще три года не видела, и все только потому, что я, видите ли, девушка и мне нужна защита! – Ее напористость и гнев нарастали. – Что ж, он ошибся. Я современная женщина и не позволю отодвигать меня в сторону, обращаясь со мной как с простофилей! У меня уже есть план, и в отличие от вас и моего отца я буду честна и поделюсь им с вами. Он чрезвычайно прост, даже вы сразу поймете. Ваша записка у меня, и я отдам ее, если вы позволите мне участвовать.

– А если нет?

Она ослепительно улыбнулась:

– Тогда вы ее не получите. Видите, я же говорила, что план простой.

Натан отошел от камина и медленно двинулся на нее, как пантера к своей добыче. Виктория перестала улыбаться и попятилась. Он шел, пытаясь оттеснить ее в угол, ведь там она будет в его власти.

Она сделала еще шаг назад, но, поняв, что двигаться дальше некуда, расправила плечи и посмотрела ему в глаза бесстрастно, с некоторым удивлением. Если бы Натан не был так взбешен, он бы, конечно, восхитился ее мужеством и невозмутимостью. Леди хоть и была вечным его препятствием, но явно не трусихой. Его также поразило ее отношение к слову «опасность». Виктория действительно уникальна, он вновь понял это.

– Вы не заставите меня отдать вам записку, – сказала она спокойно.

Натан положил обе руки на стену, блокируя все ее попытки бежать.

– А мне никогда и не приходилось заставлять, тем более вынуждать женщин дать мне что-то.

Она взглянула на его руки, находившиеся на уровне ее головы, затем опять посмотрела ему в глаза:

– Вы никогда ее не найдете.

– Еще как найду.

– Нет, она спрятана в таком месте, где вам и не вздумается искать.

Натан порадовался про себя, что записка еще существует и Виктория не уничтожила ее. Он медленно осмотрел девушку снизу вверх и, остановившись на ее глазах, сказал мягко:

– Да вы ее при себе носите. Хм, вопрос только в том, где же именно – в одной из ваших подвязок или... – Он задумчиво посмотрел на красивое возвышение над ее корсетом. – О, может, вы заботливо припрятали письмецо на вашей груди?

Ответом был возмущенный взгляд с искрой ярости, что утвердило его в этой мысли.

– Такой грубости и бестактности по отношению к себе я еще не испытывала! – проговорила она, задыхаясь, будто без остановки пробежала лестничный пролет.

Он легонько провел пальцем по ее щеке, наслаждаясь мягкостью и теплом кожи и ее учащенным дыханием.

– Если вы думаете, я поверю, что этот яркий румянец – всего лишь результат обычного женского смущения, то вы явно недооцениваете меня, леди Виктория.

Она сглотнула и ответила:

– Да, вы меня смутили. Я оскорблена, и если вам это до сих пор неизвестно, а я уверена, что так и есть, джентльмен всегда спрашивает разрешения, прежде чем дотронуться до женщины.

– А я и не претендую на звание джентльмена, – спокойно ответил он, еще раз проведя кончиком пальца по соблазнительному румянцу, затем опять положив руку на стену. – Я предпочитаю извиниться после, чем попросить разрешения до.

– Как удобно вы устроились! Хороший способ очистки совести, избытком которой вы явно не страдаете.