Дарья Данина - Не смей

- М?

- О чём ты думаешь?

- А? – Будто не понял её вопрос. – Да, ни о чём…

- Ну, Кирилл? – Настя подползла к брату ближе и уложила голову ему на колени. – Скажи?

- Да, о ерунде всякой. – Парень улыбается, нежно дёргая девочку на нос. – День сегодня выдался не из лёгких…

- Что было? – Младшая сестра брюнета шмыгает носом и отгоняет руку Кирилла. – Ты делал операцию?! – Её светлые глаза расширяются, а чёткие бровки тянутся наверх. – Сложную?

Ах, лучше бы операция…

- Нет, котёнок. К операциям меня пока не подпускают. Рано мне ещё. – Соболев ни без расстройства наблюдает, как сползает восторг с детского лица.

- Ну вот. – Настя беспокойно заёрзала на коленях брата, пытаясь улечься удобнее. – Когда уже ты будешь делать операции?!

Когда?! Скорее всего, Карчевский допустит его к операционному столу, лишь, когда сам будет на смертном одре.

Карчевский…

Ещё утром, заметив на лице старика непонятное волнение, Кирилл нервно перебирал в голове все причины, по которым Пётр Михайлович мог быть не в духе. Но ни одна из них не оказалась верной.

Он поперхнулся глотком воды. Холодная жидкость пошла у него через нос, когда Рыбин в курилке поведал ему истинную причину нервного состояния старика.

Единственная и наилюбимейшая внучка Карчевского, уже несколько дней находится в стенах их больницы. Почему брюнет ни сном, ни духом?! Несколько дней?!

Ещё больше шокировали причины. Девчонка была в положении. Замершая беременность на сроке восемнадцать недель. Срок не маленький.

Сказать, что Соболев охренел от этой новости, это словно пшик в буре эмоций. Беременна? Значит, замужем? Сколько ей лет?! Она же мелкая! Или нет? Повезло же кому-то…

Ворохи воспоминаний о том вечере, возле дома бабули, где дерзкая и своенравная коротышка дала ему отпор. Тот гадкий день, когда он, словно мальчишка, опустив взгляд, извинялся перед ней за своё «свинское поведение» и «недостойный поступок». Он был так зол на неё, что какое-то время грезил фантазиями о том, что отплатит девчонке. Проучит и даст понять, кто на самом деле был прав, а кто виноват. Проучит так, что этот урок надолго ей запомнится. Но по истечении нескольких месяцев, Кирилл и думать о ней забыл. Насыщенная жизнь за пределами родной страны, позволила брюнету забыть об этом паршивом случае и простить девчонку с барского плеча. Что можно взять с малолетки?!

А тут – на тебе…

- Ты отвезёшь меня завтра в школу? – Голос сестры выдернул парня из раздумий.

- Да, Насть. Обязательно. – Соболев протяжно просвистел воздухом, приподнимая сестру и поднимаясь сам. – Так что, давай, дуй купаться, а я пока нам годный боевик поищу… – Хитрая лисья ухмылка на мужественном лице.

- Неет! Ты что?! – Девочка громко возмущается перед тем, как пихнуть здоровяка в бок мелким кулачком. – Ты обещал Малифисенту!

Тёплое солнце грело не только кожу, но и душу. Сентябрь выдался на удивление мягким. Деревья до сих пор сохраняли зелень, и трава на газонах казалась настолько сочной, словно на дворе май.

Тихая музыка в салоне автомобиля заставляла сердцебиение брюнета замедляться. Высадив сестрёнку возле школьных ворот, парень не спеша выехал в больницу. Через неделю у него запланирован отгул на несколько дней. Он договаривался о нём ещё месяц назад, и теперь считал оставшиеся трудовые будни.

Настя сказала, что из школы её заберёт мама. А Кирилл, услышав неожиданную новость, сначала не поверил своим ушам. Мама? Сама? Не водитель и не няня? Неужели она нашла в своём плотном графике время для родной дочери? Иногда у парня зубы скрипят от злости. Даже ему в детстве внимания доставалось больше, чем сестре. Зачем рожали, спрашивается?! Обида за Настю сжимала изнутри, давила и душила, заставляя смотреть на мать исподлобья. Смотреть и молча качать головой. Потому что он уже всё сказал. Ей и отцу. Всё, что накипело, что грызло и не давало покоя.

Однажды Настю забыли в детском саду. Оказывается, в этот день мама отпустила няню, сказав, что сама заберёт ребёнка из сада. Что у неё появилось свободное время, и она хочет провести его с дочерью.

И она забыла об этом. Потому что в восемь часов вечера, Кириллу позвонили из детского сада, сообщив, что девочка уже пару часов, как одна. До родителей воспитатель дозвониться не смогла, как и до няни…

Кирилл забирал сестру почти в девять часов вечера. Настя всё это время сидела в раздевалке, напрочь отказываясь заходить в группу. Она ждала маму…

Мама… ведь по сути. Она должна быть любимой женщиной для сына. Так ведь? Но… нет, безусловно, Кирилл любил свою мать. Его она растила в заботе и внимании. Ему досталось этого сполна. Но глядя на то, как его маленькая сестра страдает от нехватки материнского тепла… Что произошло?

Даже вечно занятой отец может ей фору дать в этом вопросе…

Прогоняя не самые радужные мысли, парень припарковался на больничной парковке, ловко втискивая свой внедорожник между менее агрессивными авто.

…

- Ты домой собираешься? – Ощутимый толчок в плечо от Рыбина, вынудил Соболева сдвинуть брови. Этот долговязый парень одновременно радовал его и раздражал. Брюнет дёрнул плечом, давая Артёму понять, что его свойская толкотня не всем по вкусу.

- Собираюсь. – Кирилл оторвал взгляд от бумаг, переводя глаза на тёмное окно. Сколько времени? День прошёл настолько суетливо, что парень не заметил, как на город опустились сумерки. А отсутствие в отделении Карчевского не могло не радовать. Наверное, именно поэтому, день для Кирилла не казался бесконечным. – Мне ещё закончить нужно. Тут анализы пришли, которые я ждал ещё в первой половине дня. Так что, разгребусь до конца, а потом домой. – Пытаясь отвязаться от настойчивого парнишки.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Не до конца осознавая, что именно им движет, брюнет проводил коллегу тяжёлым взглядом и сделал глубокий вдох, когда дверь за парнем закрылась, оставляя Соболева одного. Отодвинув от себя кипу бумажек, Кирилл вытянул ноги под стол и запрокинул крепкие руки за голову. Словно ощущая на плечах тяжесть прошедшего дня. Хотелось остаться в ординаторской и отоспаться на местном диване. Но миниатюрные габариты больничной мебели, не дали бы насладиться сном в полной мере.

Получив сообщение от сестры, и убедившись, что мать не забыла в очередной раз о свой дочери, Кирилл выключил телефон, отбрасывая тот в сторону.

Спустился на улицу, чтобы забрать из машины сигареты. Две банки ледяной газировки из автомата на первом этаже больницы и пачка жевательных конфет. Пара выкуренных сигарет на крыльце.

- У меня всё есть. Не нужно. – Слегка хриплый, словно заспанный, женский голос позади, показался знакомым. Кирилл обернулся, оглядывая любопытным взглядом женскую фигуру, в чуть растянутых пижамных штанах и светлом кардигане. Длинные тёмные волосы были собраны в небрежный хвост. Одной рукой девушка прижимает к уху телефон. В другой – сжимает тоненькую сигарету. – Всё нормально, Денис… утром не нужно. Давай вечером.

Соболев бросает свой окурок в урну и заходит в здание больницы, пытаясь хоть мельком разглядеть девушку. Её голос знаком, телосложение тоже. Он больше, чем уверен, что сейчас к нему спиной стояла та самая Карчевская. Вряд ли это совпадение.

Притормозив возле массивного холодильника с напитками, Кирилл сделал шаг назад, скрываясь за ним, как чёртов первоклассник и выжидая, когда мелкая курильщица последует обратно.

И она не заставила себя долго ждать. Не прошло и полминуты, как девушка спрятала телефон в карман кардигана, и выбросила сигаретку в ближайшую урну. Поёжилась, кутаясь сильнее в вязаную ткань, и зашагала к раздвижным дверям.

Да… это она. Только без задранного носа, пафоса и дерзости… Серая мышка, с затравленным взглядом. Сломалась, куколка?

Дождался, когда её ножка встанет на первую ступеньку тёмной лестницы, и последовал за ней. Совершенно не понимая, зачем и для чего это делает, парень мягкой поступью шёл за маленькой фигуркой. Сжимал в руках две ледяных банки, и терпел жжение в ладонях от морозящей поверхности алюминия. Морщился и замирал каждый раз, когда пачка конфет в кармане халата шелестела громче положенного. Чёрт! На хрена он за ней прётся?!

Она скрылась за дверью «женского» отделения, оставляя его в полной растерянности. Замершего на лестнице, всматривающегося в удаляющуюся фигуру за стеклом одной из дверей. Проследил за направлением и запомнил палату, дверь которой она потянула на себя. Вип… ну, а как же ещё?

Словно выпав из транса, Соболев поймал на своём лице горькую усмешку… Прокрутил в голове услышанную часть разговора. Значит, какой-то Денис. Что же, всё-таки, замужем? Бедный, бедный Денис…

Хотя… опять же. На какой хер ему всё это нужно?!

Чёртыхнулся, взлохмачивая тёмные волосы на затылке, почти роняя банку. И, развернувшись, пустился вниз по ступеням.

- Мам?! Мама?! – Колотя по стеклу кулаками, девушка никак не могла его разбить. Руки болели, а кожу жгло от поверхности раскаленного стекла. Да, что же это такое?! Мама по ту сторону рамы, смотрела на неё влажными глазами, и что-то шептала, медленно двигая губами. – Мам! Ну, что ты стоишь?! Буди папу!! Мама! – Но она продолжала стоять и смотреть на то, как дочь в бессилии оседает на холодную землю, и вытирает горькие горячие слёзы. – Мамааа!!! – Она так громко кричала… не желала видеть, как липкие оранжевые языки пламени прокрадываются в комнату, где были родители. Почему папа ничего не слышит? Почему он до сих пор спит?! – Мам…?

- Оставь это. – Чьи-то крепкие руки обнимают её за плечи, пытаясь поднять и оттащить от дома. – Перестань, девочка. – Мужской голос тонет среди бушующего хаоса в её душе. Она пытается скинуть назойливые тиски со своих плеч, но все попытки оказываются тщетными. Такими же пустыми , как и попытки разбить стекло.