Анна Одувалова - Не смей меня желать

– Ты привыкла приказывать и ждешь повиновения! – ухмыляется он, остановившись так резко, что я врезаюсь в его мощную грудную клетку и тут же отскакиваю. Воспоминания о нашем поцелуе еще живы. Его теплая кожа, неповторимый запах. Все сбивает с толку.

Темнота, мы одни и только поблескивают злые глаза.

– Твоя работа охранять меня, а ты ушел… – сглотнув, выдаю я совсем не то, что хотела.

– А еще в чем заключается моя работа? – зло выдыхает он мне в губы, приближается и жалит поцелуем. В нем чувствуется горечь сигарет, разочарование, злость и страсть. Парень грубо хватает меня за талию и прижимает к сильному телу, не переставая целовать. В том, что он сейчас творит со мной, нет ничего общего с прошлым одуряющим поцелуем. Сейчас он наказывает меня, превращая наслаждение в пытку. Меня сметает ураган страсти. «Именно об этом мечтала Дина», – вспоминается некстати, и меня словно обдает ушатом холодной воды. Я хочу отстраниться, но Марк не позволяет. Лишь немного отступает, исключительно для того, чтобы поймать меня за руку, развернуть к себе спиной и толкнуть к шершавой каменной стене.

Я всхлипываю, прислоняясь к ней грудью. А он прижимается сзади. Руки упираются в стену у меня над головой, а бедра плотно прижимаются к моим ягодицам. Чувствую, что он возбужден не меньше, чем я. Жадные губы пробегают по шее, а руки перемещаются ниже, сжимают грудь, заставив меня всхлипнуть от наслаждения. Что же он творит и зачем?

– Вы ведь именно этого хотите от охранников. Да? Ты добивалась этого? Богатые девочки гонятся за адреналином? Так ведь? – шепчет он мне на ухо, пока пальцы массируют мой сосок через тонкую ткань платья и невесомое кружево лифчика. Между ногами становится влажно и горячо.

– Тебе запретили со мной спать! – говорю я, прибегая к последнему аргументу, который у меня остается в голове.

– А разве это секс? – Он обжигает мою шею горячим дыханием и чуть прикусывает нежную кожу, заставив изогнуться и застонать, против воли прижимаясь ближе к его возбужденному достоинству, выпирающему сквозь плотную ткань брюк. – Я четко выполняю указания твоего отца. Ведь трахать богатую девочку может только достойный, одобренный отцом мальчик. Так ведь?

Рука грубо опускается вниз, задирает подол платья и скользит по обнаженной ноге выше к увлажнившемуся кружеву трусиков. Что он, черт его подери, творит и почему я вместо того, чтобы оскорбленно уйти, терплю эти наглые прикосновения! Ведь знаю же. Одно мое слово и он прекратит, но я злюсь, всхлипываю от наслаждения, но не могу прервать эту сладостную пытку. Пальцы дразнят, ласкают через кружево, заставляя ерзать и мечтать о том, чтобы он усилил нажим.

Наконец, он отодвигает кружево и скользит между влажных складок. Я закусываю губу и, словно последняя шлюха, раздвигаю ноги, позволяя его пальцам проникнуть глубже и доставить удовольствие сильнее. Он снова целует меня в шею, вдавливает ягодицами и чувствительно сжимает клитор, заставляя стонать и извиваться от накатывающего наслаждения. Он даже не пытается проникнуть вглубь меня. Ему и не нужно лишать меня девственности, чтобы заставить стонать от наслаждения и унизительно кончать, прижавшись щекой к стене клуба почти в самом центре города. Движения умелые, он знает, что делает, а у меня от каждого прикосновения по телу разливается истома, словно электрические искры вспыхивают в низу живота, жалят и разливаются горячей лавой по венам. Кажется, я кричу и стою на ногах лишь, потому что сзади его тело, а прямо передо мной холодная стена. Трусики мокрые насквозь, меня до сих пор колотит, а он отстраняется, едва понимает, что я кончила и не в состоянии даже соображать. Сразу становится холодно.

– Сохраняете иллюзию невинности для богатого мужа, но никогда не откажетесь кончить со своим охранником или водителем? Так ведь, Ника? Понятно, что на большее мы не годимся, – жестко говорит он мне на ухо. – И кстати, ты одолжишь меня своей подруге или будешь пользоваться сама? У нее вроде бы даже жесткого запрета на секс нет.

– А если одолжу? – с вызовом спрашиваю я, пытаясь прийти в себя. – Ты пойдешь и трахнешь ее как ни в чем не бывало? Вот так просто сразу после… – Я качаю головой, чувствуя, как пылают щеки.

– А что? – криво ухмыляется он. – Между вами есть какая-то разница?

Марк отворачивается и идет в сторону главного входа, лениво бросив:

– Я подгоню машину к дверям.

Это злит, он уверен, что я подчинюсь и поеду? Да кто он такой!? Хочется догнать и влепить ему пощечину, но вместо этого я просто огрызаюсь.

– Я еще не наотдыхалась! Мы только приехали!

– Тогда не забудь снять трусики, думаю, они пришли в негодность, – словно мы говорим о погоде, советует Марк. – Ты вся течешь.

– Да пошел ты!

– Непременно, как только ты меня отпустишь. Мне тоже, знаешь ли, нужно снять напряжение.

– Урод!

После этого злого, брошенного в спину слова Марк останавливается, а я прикусываю язык. Он поворачивается, и я уже готова попросить прощения, но он с нехорошей усмешкой замечает:

– Но именно это тебя и твоих подружек так сильно заводит, что они готовы кончить, даже если я просто прохожу мимо.

Ответить на это мне нечего, и он уходит. Я знаю, что недалеко, и никому не позволит приблизиться ко мне. Веселиться уже не хочется. Меня до сих пор бросает в дрожь. Я никогда в жизни не испытывала такого сильного и всепоглощающего оргазма. Мы баловались так по мелочам с бывшим парнем, но это… это нельзя сравнить ни с чем. Я боюсь даже представить, на что похож секс с Марком.

Марк

Девчонка такая сногсшибательная, нежная и искренняя в своей страсти, что Марк едва не кончает в трусы. Ширинку распирает так, что единственное, о чем он может думать, это о моменте, когда малолетняя избалованная стерва нагуляется, и он окажется дома в душе и наконец сможет получить разрядку. Желание такое сильное, что Марк готов назло ей трахнуть все, что движется.

Ника появляется из-за угла спустя минут пять, почти свежая, даже незаметно, что буквально пару минут назад она кончала в его руках. Интересно, она последовала его совету и сняла трусики или осталась в них? Сложно сказать, что возбуждает сильнее: мысль, что сейчас она без них, или же понимание, что мокрое кружево не даст ей забыть о случившемся вечером. После этой выходки, если девчонка нажалуется отцу, его могут выкинуть, как бродячего пса. Наверное, даже не просто выгонят, а с «волчьим билетом», но ему насрать. Слишком непросто дается эта, так называемая, работа.

Девушка, словно фурия, убегает в клуб, даже не взглянув в его сторону, и скоро растворяется в толпе. Через пять минут она уже вовсю отжигает в компании развязных подружек и придурков-парней, среди которых есть и тот, который едва не поимел ее на похоронах подруги. Наплевать. С кем бы она сегодня ни стала трахаться, вряд ли ей будет лучше, чем было с ним. Хотя, может, он просто себе льстит?

Убедившись, что подопечной ничего не угрожает, Марк направляется в сторону уборных. Пафосный клуб – место тусовки золотой молодежи. Тут даже толчок вылизанный. Мраморные полы, золотая, мать его, рама на зеркале. Раковины со столешницей из натурального камня. Марк открывает кран и плещет холодной водой на разгоряченное лицо. Нужно успокоиться, желание отдает в паху физической болью. Херовое состояние, от которого избавиться можно двумя способами: или трахнуть кого-то, или подрочить. Но сейчас он должен следить, как нажирается Ника, и насрать на собственное физическое состояние.

– Тяжело с нами, да? Скандалим, напиваемся… таскаем за собой по клубам…

Парень медленно оборачивается и замечает подружку Ники Дину, ту самую, которая уже трахнула его глазами и просила одолжить. Дина изрядно пьяна, шальной блеск глазах, накаченные губы под яркой помадой и торчащие соски на пышной груди, тоже скорее всего сделанной. Силиконовая доступная кукла. Марк по глазам видит, что она его хочет, поэтому совсем не удивляется, когда на двери щелкает замок.

Она идет вперед, даже не скрывая своих намерений. Марк до сих пор еще не остыл. Желание мешает стоять и слить его в доступную богатую стерву не кажется такой уж плохой идеей. К тому же Марк знает, что сучке надо. Дина, не стесняясь, высказала свои пожелания Нике, ну и Ника, видимо, решила поделиться. Закономерно. Неужели думала, что он гордо откажется от подарка, когда член готов взорваться? Злость и обида обжигают и заставляют делать глупости.

Дину заводит одно то, что Марк рядом. Это заметно невооруженным взглядом. Марк смотрит с вызовом и делает шаг вперед, дергая ремень на джинсах. Он возбужден до предела, и Дине совсем необязательно знать, что это не ее заслуга. Она шумно вздыхает, усаживается своей пышной задницей на мраморную столешницу возле раковины и призывно раздвигает ноги.

Неудивительно, что Дина не надела трусики. Таким, как она, это без надобности. Марк медленно скользит пальцами по внутренней поверхности гладкого бедра выше и большим пальцем раздвигает уже влажные складки. Богатенькие потаскушки текут одинаково. Но если влага, сочащаяся по бедрам Ники, заставляла Марка терять голову, то Дина не вызывает никаких эмоций. Если бы перед этим Марка не завела Ника, то на Дину у него, наверное, даже бы не встал. Но сейчас желание стучит кровью в висках и заставляет сходить с ума от тяжести в паху. Богатенькая сучка – просто рука в душе, не более. Только до душа еще нужно дотерпеть, смотреть на извивающуюся в танце Нику и мучиться от желания, разрывающего на части, а Дина вот она, готовая на все. Стонущая от нетерпения, когда пальцы ныряют глубже, надавливают и делают несколько резких, рваных движений.

Быть с ней нежным не хочется. Марк рывком спускает джинсы и дергает ее за бедра. Она тянется губами к губам. Но нет. Это лишнее, поэтому парень отворачивается, и алая помада скользит по скуле. Он входит резко, сразу так глубоко, что она изгибается в руках и хрипло стонет. Длинные пальчики с ярким маникюром впиваются в плечи, а губы снова тянутся за поцелуем. Вот же стерва! Так не пойдет. Целовать ее точно нет никакого желания.