Лана Мур - (Не)случайная для принца

Я осторожно выглянула и увидела Грега. Лавируя между неподвижными парнями, он приближался к нам.

— Забирайте их, — кивнул на Брендонов.

Кто-то жалобно пискнул, и я все-таки смогла оторваться от груди Рэна.

Почти так же, как недавно я сама, Линда дрожала и жалобно скулила.

Неприятно, когда унижают. Это я понимала, хоть остальная семья и старалась сохранять достоинство, но их и не избивали.

Хорошо, что руки Рэна заняты мной, иначе, боюсь, он не удержался бы.

— Куда их забирают? — подняла на Рэна глаза.

Плохо глумиться над поверженным врагом, но уж очень хотелось плюнуть в физиономию Адама, да и его отца тоже.

— Секунду, — Рэн повернулся к Грегу, а потом снова к Брендонам. Все это время он держал меня у груди, и руки даже не дрогнули. — Мистер и мистер Брендон, вы обвиняетесь в похищении, в ограничении свободы другого лица, в нанесении телесных повреждений. Их тяжесть будет установлена позднее. За это вы предстанете перед судом, а до него будете находиться под стражей. Мистер Адам Брендон, вам обещаю отдельно, что соседи по заключению будут уведомлены о характере вашего обвинения.

Адам резко поднял голову, и мне показалось, что даже глаза у него побледнели от страха.

Если Рэн узнает, что Адам пытался меня изнасиловать, и это станет известно сокамерникам, то Адаму придется очень плохо.

— Мордой в пол, — прикрикнул на него мужчина в маске, но Адам не шевельнулся и получил прикладом по затылку. Раздался неприятный хруст, и из-под головы потекла красная струйка.

— Прошу вас, не надо, — к ногам Рэна ползла миссис Брендон. — Мой сын будет смирно сидеть под домашним арестом.

— Не думаю, — Рэн отступил на шаг. — Вы сами были свидетельницей его преступлений, и он должен за них поплатиться. Вы сами, миссис и мисс Брендон, обвиняетесь в преступном сговоре с целью похищения и ограничения свободы другого лица. Укрывательстве преступных деяний, и до суда будете содержаться под стражей.

— Только не моя дочь! — не обращая ни на кого внимания, мать Адама бросилась к Рэну и обхватила его за колени. — Пощадите Линду. Она же ребенок. Она не могла противиться действиям отца и брата, — молила она, едва не покрывая поцелуями наследные ноги.

Мужчины пытались расцепить ее руки, но не могли справиться с силой материнской любви.

— Она могла заявить о преступлении, — непреклонно возразил Рэн.

Я не испытывала теплых чувств ни к одному из жуткой семейки, но Линда, хоть и не сделала мне ничего хорошего, но и ничего плохого тоже. И она действительно была еще ребенком.

— Оставь ее, — тихо попросила я.

— Правосудие одинаково для всех, — твердо сказал Рэн.

— Правосудие, — напомнила я. — Ее еще не осудили. Она ребенок.

Видела, как затвердели губы, синие глаза превратились в лед, и взгляд стал отчужденным.

Нет, мне не пробиться через его гнев и убежденность в собственной правоте.

Рэн глубоко вздохнул, выдохнул и повернулся к Грегу.

— Мисс Линда Брендон дождется слушанья под присмотром органов опеки, — бросил он.

Дождался, пока мать Адама перестанет рассыпаться в благодарностях и решительным шагом покинул гостиную.

— Все будет хорошо, они понесут заслуженное наказание. Это я обещаю, — прежде чем Рэн усадил меня в скрывающийся за внедорожником автомобиль, Грег осторожно потрепал меня по плечу.

— Наконец-то я тебя нашел, — Рэн коснулся губами моего виска, и его дыхание окутало расслабляющим теплом. — Теперь нас точно никто не побеспокоит, — Немного помедлив, он отстранился и так сжаль руль, что побелели костяшки пальцев.

Мотор негромко заурчал, и автомобиль мягко тронулся.

Мимо промелькнули сломанные кусты и измятые клумбы некогда ухоженного сада. От подготовки к предстоящей свадьбе не осталось и следа.

Я вздрогнула, почувствовав осторожное прикосновение. Оказывается, даже не заметила, что плачу от облегчения, а Рэн вытирает мне слезы.

Мы выехали через пролом в ограждении и устремились к центральной улице.

Миновали отворот к студенческому городку, где мы Рэном были наедине. Всего лишь день, но как много было пережито.

Театр оперы, недалеко от которого он спас меня от приставаний каких-то бродяг.

Бухта с причалами, откуда мы отправились на злополучную регату и куда нас доставили на вертолете.

Я и сама не заметила, что каждый уголок острова стал неразрывно связан с Рэном. Все напоминало о нем и о проведенном с ним времени. Что со мной будет, когда он вернется к Голди? Как смогу продолжать здесь жить, видеть, вспоминать, но не иметь возможности быть рядом? Смогу ли я это выдержать?

Гавань осталась позади, как и образовавшая ее горная коса, и мы въехали на вантовый мост.

Над нами было пронзительно голубое, без единого облачка небо, под нами — пенные барашки и пронизанные солнцем сине-зеленые глубины, и мы — будто птицы, парящие в теплых воздушных потоках.

Единственное место, куда мы могли попасть по этому мосту — остров-папоротник. Я ни разу на нем не была и даже не представляла, что могу побывать.

Проехали основание «листа» и, кажется, двигались к его окончанию. Туда, где находились самые дорогие виллы.

Не доехав до последнего ответвления, мы свернули направо и уткнулись во внушительный шлагбаум.

— Грег любезно предоставил свою виллу в наше распоряжение и обеспечил охраной, — пояснил Рэн и опустил боковое стекло

Суровый мужчина какое-то время внимательно изучал его, меня и только убедившись, что никого постороннего в машине нет, открыл проезд.

Прямая, как стрела, дорога привела нас к вилле, где снова встретили рассредоточенных по периметру охранников, а воду патрулировали катера.

Да уж, Грег серьезно отнесся к безопасности наследника.

У входа нас встретил темнокожий мужчина. Предупредительно открыл дверь автомобиля и дожидался пока Рэн выйдет. Не сомневаюсь, что его прошлое, настоящее и даже будущее Грег разузнал самым тщательным образом.

— Стол накрыт во внутреннем дворе у бассейна, — с поклоном сообщил мужчина.

— Спасибо, но думаю, что мисс Эмилия сначала захочет принять ванну. Мне тоже не помешает переодеться.

Я с благодарностью посмотрела на Рэна. Больше всего хотелось сейчас смыть всю мерзость, что осела на мне в доме Брендонов.

— Разумеется, — мужчина не повел бровью. — Распорядиться приготовить ванну?

— Думаю, мы справимся сами. Верно?

Рэн так красноречиво на меня посмотрел, и это «мы»… Я чувствовала, как у меня пылают щеки, но при этом холодеют руки.

В памяти сразу всплыл Адам, его липкие взгляды, гадливость от прикосновений, вечные побои, и не смогла сдержать дрожь. Но ведь это Рэн, а не Адам. Смогу ли забыть все, что со мной произошло?

— Мы справимся, — подтвердил Рэн и обнял меня за плечи.

Я оцепенела, напряглась, невольно ожидая, что сейчас придет боль.

Но она не пришла, и я понемногу начала расслабляться.

По-прежнему придерживая меня за плечи, Рэн пересек светлую и просторную гостиную, с потолком, сделанным из какого-то прозрачного материалы, прошел по застеленному мягким ковром коридору. Поворот, еще один, Рэн толкнул массивную дверь, и мы оказались в комнате, планировкой очень напоминающую квартиру Рэна, только без второго этажа.

Посадив меня на диван цвета слоновой кости, он подошел к широкому окну, и яркая, до рези в глазах, синева океана скрылась за плотной шторой.

— Ну вот, теперь никто нас не увидит, — удовлетворенно сказал Рэн.

Он подошел к углублению, чем-то напоминающему эркер, и к своему удивлению я увидела там большую ванну.

Рэн что-то нажал, повернул, и она начала наполняться водой.

Все еще не трогая меня и позволив сидеть и молча наблюдать за собой, Рэн подошел к стене, оказавшейся встроенным шкафом.

— Ви помогла собрать для тебя немного одежды, — пояснил он, достав стопку одежды. — Мне показалось, что тебе не захочется оставаться в этом, — кивнул на мои лохмотья.

— Ты… — скрывая нервозность, я засунула ладони под себя. — Ты останешься здесь?

Спина Рэна окаменела, и даже под брюками было видно, как напряглись ноги и ягодицы.

— Если я тебя смущаю, то уйду, — он медленно повернулся, и положил вещи на подлокотник дивана. Снова вернулся к шкафу и достал аккуратно сложенное полотенце. — Мне уйти?

Что я могла сказать?

С ним я чувствовала себя в безопасности, но в то же время прикосновения вызывали страх и оторопь. Я не желала отпускать Рэна, хотелось быть ближе к нему, стереть из памяти и с тела гадкие прикосновения Адама, но могла ли просить его об этом? Могла ли рассчитывать на терпение? Зачем ему возиться со мной, к тому же почти полностью покрытой синяками?

— Тебе лучше уйти, — я не могла смотреть на него и отвела глаза.

Какое-то время он оставался на месте, потом пошел, но не к двери, а ко мне.

Приблизившись почти вплотную, присел и осторожно высвободил мои ладони.

— Не бойся меня. Я сдержу слово, но ты точно уверена, что хочешь этого? Пойми правильно. У тебя психотравма, и мне просто страшно оставлять тебя одну.

— Я не утоплюсь и не вскрою себе вены, если ты об этом, — слабо улыбнулась я. — Но мне стыдно. Мне безумно стыдно, — я закрыла лицо руками.

— Это не тебе надо стыдиться, а им.

Лимон и мята.

Теплые ладони гладили меня по плечам, снимая напряжение и изорванный топ. По спине, — расслабляя мышцы и успокаивая напряженные нервы.

Рэн не дрогнул, только сдавленно выдохнул, когда увидел мое разрисованное синяками тело, и продолжил осторожно раздевать.