Лана Мур - (Не)случайная для принца

Надо отдать ему должное, он не пытался насильно продолжить поцелуй, а, опираясь на руки и слегка задыхаясь, старался заглянуть мне в лицо. В темных как ночь глазах плескалось недоумение и некая отрешенность, словно он сам не до конца отдавал себе отчет в том, что же сейчас произошло.

— Отпусти, — с трудом справляясь с обезумевшим сердцем, выдавила я.

Медленно, словно нехотя, Нордгейт расплел наши пальцы, оттолкнулся и перекатился на спину. Холодный ночной воздух коснулся кожи и вызвал зябкие мурашки. Охваченная каким-то безумием, я была словно одержима Нордгейтом и не заметила, что так похолодало.

Едва почувствовав свободу, я отшатнулась к костру и едва не села на отлетевший уголек. Но, даже если бы и села, то, скорее всего, не заметила бы — все что угодно, только бы оказаться подальше от Нордгейта.

Жар огня нещадно опалил кожу, но это все равно было лучше, чем ощущать тепло и запах Нордгейта, будоражащие все самые скрытые, самые потаенные желания.

Какое-то время он еще продолжал сидеть, не сводя с меня растерянного взгляда, потом порывисто поднялся и ушел куда-то вглубь острова.

Чувство опустошения, одиночества и покинутости накатывало волнами, сдавливало горло и обжигало глаза подступающими слезами.

Они катились по щекам неконтролируемым потоком, а я ничего не могла с собой сделать. Всхлипнула раз, потом второй, и, уронив голову на колени, зашлась в рыданиях.

Я не понимала, почему плачу и никак не могу остановиться. То ли уход Нордгейта напомнил, что в этом мире у меня никого нет, кроме самой себя, то ли потому, что он меня послушался и остановился, то ли от того, что позволила ему зайти так далеко и собственной слабости.

Потеряв счет времени, я не представляла, сколько так просидела. Слезы давно иссякли, но дыхание еще оставалось неровным, и я периодически вздрагивала от порывистых вздохов.

Хоть и знала, что на острове мы одни, но все равно вздрогнула, когда тяжелая рука опустилась на плечо.

— Я тебя обидел? — обычно бархатистый голос Нордгейта звучал непривычно хрипло. — Извини.

На спину упала холодная капля, я вздрогнула и подняла голову — его волосы были настолько мокрыми, что струйки стекали по шее и переливались всеми оттенками красно-оранжевого, губы плотно сжаты, а брови сурово нахмурены. Кажется, он тоже не в восторге от того, что едва не произошло, но извиняться?.. Передо мной? С ним точно произошло что-то странное. Я невольно напряглась, и Нордгейт убрал руку, даже отступил.

— Обычно не в моих правилах вылавливать из воды мусор…

А нет, нормальный Норгейт, вместе со своим непомерным эго и высокомерием.

— …а потом набрасываться на него. Наверное, это последствия стресса. Не обращай внимания. Больше такого не повторится. Так мы будем спать или станем выяснять, кто кого хотел соблазнить?

А вот это уже перебор. Я раздраженно фыркнула и отсела еще дальше, насколько позволила ширина платья.

— Кажется, ты говорил, что я о себе слишком высокого мнения? Так вот, у тебя эта болезнь протекает в особо острой форме. И не смей больше ко мне приближаться, иначе я за себя не ручаюсь.

— Как грозно, — Норгейт невесело усмехнулся и тоже уселся с противоположного края платья. — Не переживай, вернешься к своему жениху в той же комплектации, в какой уехала. В мыслях не имел покушаться на его сокровище.

Странно, но последние слова он произнес словно сквозь зубы.

Вот, гад! Очень захотелось треснуть его горячей головней, но я только сурово на него посмотрела, чтобы, чтобы наверняка отбить дурные мысли, и положила голову на колени — чем быстрее усну, тем быстрее придет утро, а с ним и спасение… с острова. А как спастись от себя?

Чувства и мысли так смешались, что я не мог в них разобраться.

Да, я хотел ее поцеловать, безумно хотел, а близость ее тела делала это желание почти болезненным. Так стоит ли себя упрекать, что не сдержался, когда Мия повернулась лицом и желанные губы оказались нестерпимо близко?

Стоит! Даже если Голди об этом не узнает, я сам не смогу простить себе, что поддался слабости, не смог устоять перед чарами девчонки.

Чтобы окончательно не потерять рассудок и не наделать того, в чем придется раскаиваться, я поспешил к озеру. Плюхнувшись коленями прямо во влажную землю, сунул голову в холодную воду и держал, насколько хватало дыхания. Потом еще раз и еще, дожидаясь пока кровь перестанет кипеть, и смогу трезво соображать.

То, что я совершил, было непозволительно. Низко и недостойно. Но что делать сейчас?.. Сейчас надо срочно исправлять положение. Совсем скоро я буду женатым, облеченным властью человеком и не могу позволить себе такой привязанности. Если бы это была ничего не значащая интрижка, то я, как и Голди, даже не обратил бы на нее внимания, но Мия, с ее открытым взглядом, силой воли и чувством собственного достоинства, каким-то непостижимым образом, незаметно для меня, сумела пробраться слишком глубоко.

Это необходимо прекратить, и как можно скорее.

Но, черт побери, как же это больно! Будто наживую вырезал кусок плоти.

И схватился за первое, что пришло в голову — разница социальных статусов.

Что нес, не понимал сам. Знал, что делаю ей больно, но не мог остановиться. Чем глубже раню ее сейчас, чем большее оскорбление нанесу, тем быстрее она меня возненавидит, и я обеспечу себе такую необходимую безопасность.

И наконец, я добился своего — невероятные глаза Мии сверкнули гневом, и она брезгливо отодвинулась.

— Кажется, ты говорил, что я о себе слишком высокого мнения? Так вот, у тебя эта болезнь протекает в особо острой форме. И не смей больше ко мне приближаться, иначе я за себя не ручаюсь.

Если принять во внимание ее и мои габариты, то угроза прозвучала довольно забавно, как если бы новорожденный котенок решил грозиться матерому тигру. Вот только весело мне совсем не было. Я сам, своими руками оттолкнул ее от себя, и от этого становилось невыносимо тошно.

— Как грозно, — я все-таки смог выдавить ухмылку и, стараясь держаться подальше, чтобы снова не сорваться, уселся с противоположного края платья. — Не переживай, вернешься к своему жениху в той же комплектации, в какой уехала. В мыслях не имел покушаться на его сокровище.

Невероятное предположение, ворвавшись в мысли, заставило меня окаменеть — а что если она еще девственница?

И ее отпор вызван не столько неприятием меня, сколько страхом.

От этой догадки кровь бросилась в лицо, а перед глазами все поплыло. Опять идти к озеру?

Скрипнув зубами, я старался дышать ровно. Это меня не касается. Совершенно. Это уже проблемы ее жениха — как сберечь такую невесту.

Хоть и не питал теплых чувств к неизвестному парню, но сейчас точно ему не завидовал. Голди хотя бы защищает ее статус. Не каждый наберется храбрости, чтобы к ней подкатить, а жениху Мии, наверное, приходится караулить ее днем и ночью, и еще неизвестно, что будет после свадьбы. Готов побиться об заклад, что станет обладателем самых развесистых рогов.

Я покосился на Мию — она сидела у костра, положив голову на колени и, кажется, дремала.

Уже почти потянулся, чтобы уложить ее поудобнее, но побоялся получить головней в глаз и вернулся на место.

Я проснулась от какого-то странного вибрирующего звука. Костер успел прогореть, холодным носом я уткнулась в свою руку, а ног почти не чувствовала.

Что за черт?!

Попробовала пошевелить ими — получилось, но ступни были совсем ледяными.

Встать помешал спавший сзади Норгейт, хотя я точно помню, что засыпала вдали от него.

Ну никакого уважения к личному пространству.

Я мысленно выругалась, а Норгейт что-то пробормотал во сне и еще сильнее прижал меня к себе.

Судя по мурашкам на руке, он тоже промерз до костей. Хорошо хоть лежать в одной больничной палате нам не грозит. Его наверняка отправят в какой-нибудь дорогой санаторий, с кучей медперсонала и Голди во главе.

При мысли о Голди я почувствовала какое-то неприятное шевеление животе и поморщилась.

Наверное, совесть проснулась из-за того, что целовалась с ее женихом.

Уверив себя, что все обстоит именно так, я попыталась выползти из-под руки Нордгейта.

Гул все нарастал, уже не только воздух, но и земля стали вибрировать, и я удивленно вскинула голову. Даже Нордгейт, кажется, пробудился от твердокаменного сна и, протирая глаза, тоже уставился на небо.

Прямо над нами, слегка покачиваясь, завис вертолет… а в открытой двери виднелось бледное лицо Голди.

Не знаю, как я не провалилась сквозь землю, но инстинктивно, стараясь укрыться, потянула к себе угол платья. Разумеется, безуспешно.

Осторожно вытащив из-под меня руку, Нордгейт вскочил и начал подавать знаки, чтобы спускались.

Я успела подобрать то, что осталось от платья, готовясь, наконец-то свалить с проклятого острова, а когда посмотрела на вертолет, то покрылась холодным потом. Он и не думал приземляться, а вместо этого сбросил комок спутанных ремней.

— Иди сюда!

Нордгейту пришлось кричать, чтобы быть услышанным, но, застыв от страха, я все равно не двинулась с места. Тогда он схватил меня за руку и чуть не волоком подтащил к покачивающимся ремням.

Я жутко боялась высоты и, наверное, только из-за оцепенения не брыкалась и не вопила во все горло, а Нордгейту удалось застегнуть на мне все крепления.

Проверив все еще раз и убедившись в надежности, он сделал знак, что можно поднимать, а я крепко зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не завизжать.

Земля ушла из-под ног, желудок сразу подскочил к горлу, от свиста ветра перехватило дыхание, но все очень быстро кончилось.