Лана Мур - (Не)случайная для принца

— Давай, Мия, не робей, — подбадривала я себя. — Это всего лишь работа.

Шаг, еще шаг. Палуба норовила уйти из-под ног, но я очень старалась не уронить тяжелый поднос.

Бирюзовое платье девушки трепетало на ветру, а просторные хлопковые брюки мужчины и рубашка из небеленого льна надувались, будто паруса.

Очередной порыв ветра принес легкий, смешанный с морской солью и водорослями аромат.

Какой-то очень знакомый аромат. Я глубоко вздохнула, стараясь его определить, и застыла.

Этого не может быть! Лимон и мята. Опять! Что за наказание?

— Что с нашим шампанским? Уже пьют рыбы?

Нордгейт, если я еще не хотела верить, что владелец чудесной яхты он, то, когда морская синева подчеркнула точеный профиль, все сомнения унесло бризом, он повернулся и в упор уставился на меня сквозь солнечные очки-авиаторы.

А я почему-то испытала облегчение, оттого что не вижу темную синеву его глаз и леденящее кровь пренебрежение во взгляде.

— А вот и оно, — его тон был ровным и безразличным — ни радости по поводу шампанского, ни презрения ко мне. Хоть что-то. Я перевела дыхание и пошла уже увереннее. — Самое время смочить горло. Ты будешь? — обратился к золотоволосой спутнице и, не глядя на меня, протянул руку.

Я замешкалась, не зная, как поступить — с занятыми руками было несколько проблематично наливать шампанское, а если буду делать это ногами, то шлепнусь на задницу, и вряд ли это понравится работодателям.

— Поставьте на столик. Там, — Нордгейт махнул куда-то за спину. — И налейте, наконец, это несчастное шампанское, пока весь лед не растаял.

— В чем дело, малыш? Ты нанял кого-то новенького? А где же Хосе? Он был таким милым.

— Слишком милым.

Я уже повернулась, чтобы поставить поднос на виднеющийся в салоне низкий столик, но услышав ворчание Норгейта, хмыкнула. Неужели кто-то посмел отбить у него подружку?

Оставив вино на столе, я вернулась на корму с наполненными бокалами и тарелочкой клубники.

— Спасибо, — девушка повернулась. Кажется, она была вместе с Нордгейтом на балу, и Ви называла ее имя. Я силилась вспомнить, но не могла.

Серо-голубые глаза удивленно округлились, и девушка медленно осмотрела меня с ног до головы.

— Малы-ы-ы-ш, — протянула она. Не знаю, может Норгейту нравится такое обращение, но даже мне захотелось стукнуть ее подносом по золотистой макушке. — Ты ничего не перепутал? У нас регата, а не мальчишник со стриптизом. Почему эта девушка так одета?

Я молчала, предоставив Нордгейту выкручиваться, и втайне ликовала — наконец-то из-за своей заносчивости он попал в неловкое положение.

Но моя радость длилась недолго.

— Ей в таком виде комфортнее и привычнее, — с явным удовольствием ответил он и, по-прежнему не глядя, взял два бокала и один передал подружке. — Не обращай на нее внимания. Прислуга этого не стоит.

Он когда-нибудь дождется и перелетит через борт собственной посудины. Или морская водичка отрезвит его, или пойдет ко дну вместе со своим огроменным пафосом.

Девушка еще раз посмотрела на меня, потом еще, задержала взгляд и прищурилась.

— Постой! — воскликнула она. — Я же тебя знаю! Это ты была на приеме по случаю открытия отбора! — Рэн, — укоризненно покачала головой, — разве можно так обращаться с девушкой? Пойдем, я дам тебе одно из своих платьев, — протянула ко мне руку.

— Нет, — Нордгейт перехватил ее запястье. Несмотря на то, что его глаза были закрыты очками, я могла поклясться, что они сверкнули ледяным огнем. — Она останется в том, в чем есть. Возможно, это поможет ей запомнить свое место.

— Рэн! — воскликнула она. — Так нельзя! Солнце яркое, она обгорит.

— Успокойся, Голди, — Нордгейт пожал ее руку, но я заметила, как на щеках перекатились желваки.

Почему я это заметила? Почему мне не все равно? Наверное, потому что сейчас я ненавидела его слишком сильно. Был бы под рукой яд, не задумываясь подсыпала бы в шампанское, но к моему сожалению и его счастью, яда не было.

— Плебеям вроде нее солнце не страшно, они привычные и к солнцу и к ветру. Не обращай на нее внимание. Посмотри лучше туда. Вот ведь сумасшедшие.

Я с трудом сдержалась, чтобы не огреть его по башке тяжелым подносом, но невольно посмотрела в указанном направлении.

Одна из яхт, довольно скромная по сравнению с черной хищницей «Перл» шла зигзагами, словно вместо горючего в ее баки залили виски или абсент, а на носу кто-то скакал и размахивал флагом. Судя по длине волос, этим кем-то была девушка. Я присмотрелась, уже не Ви ли это. Копна мелких кудряшек никак не могла принадлежать Ви, а в руках у девушки… Я невольно охнула. Прикрыла бы рот, вот только руки были заняты подносом. В руках у девушки был лиф от купальника. Его-то я и приняла за флаг, а голая грудь ритмично подпрыгивала в такт обладательнице.

Так вот как развлекаются сливки общества. И эти люди еще пренебрежительно относятся к среднему классу.

— Это же Бренда, или мне кажется? — Голди даже подалась вперед в попытке рассмотреть бесшабашную яхтсменку.

— Она самая, — усмехнулся Нордгейт. — Самое то для Роджи. Они отлично подойдут друг другу. Мистер и миссис Катастрофа.

— Я бы предпочла, чтобы рядом с ним был кто-то более спокойный, — неодобрительно заметила Голди.

— Думаю, пора, пока они в кого-нибудь не врезались, — казалось, Нордгейт еле сдерживает смех.

Вот она — спесь — я бы сказала, махровая. Значит у людей своего круга он одобряет и находит забавным даже самое недостойное поведение, а всех, кто ниже него, презирает за один факт существования.

Ну и стоит ли расстраиваться из-за таких снобов?

Решив, что Нордгейт не достоин моего внимания, я постаралась больше не смотреть на него и сосредоточилась на яхтах.

— Друзья! — усиленный громкоговорителем голос Нордгейта стелился по воде, как шелковый бархат. Я почувствовала, как руки, ноги и спина покрылись мурашками, а соски, к моему стыду напряглись. Вот теперь с благодарностью подумала о тесном лифе, скрывшем неожиданную реакцию тела. Не успела прийти в себя, когда новая будоражащая волна окатила с ног до головы. — Объявляю регату открытой! Вам всем раздали карты, на которых отмечен маршрут. Вам надо пройти между островами, не наткнувшись на мель и не получив пробоину на рифах, а как быстро вы это сделаете, зависит от того, насколько слаженная у вас команда. Как мы знаем, семейная жизнь — это командная игра. Первые трое добравшиеся до финиша, получат дополнительные баллы и сохранят свои пары на следующее испытание. Всем удачи! Если, вопреки всему, с вами что-нибудь произойдет, выстрелите из ракетницы и придет помощь, ну а я буду наблюдать за вашими действиями на яхте. Вперед!

Вихлявшая до этого яхта рванула вперед с такой скоростью, что я невольно отступила.

— Сумасшедшие, — охнула Голди.

Они пронеслись мимо нас, и в борт ударила кильватерная волна. Яхта качнулась, нос повело, и я упала бы, если бы появившаяся ниоткуда крепкая рука не схватила за плечо.

— Осторожнее… — голос Нордгейта утратил шелковистые интонации и превратился в похрустывающий лед. — Это шампанское стоит столько, сколько вы и за год не заработаете.

«Подавись ты своим шампанским», — мысленно буркнула я и невольно посмотрела на этикетку. Название было мне знакомо, и, как бы ни было противно, пришлось признать правоту спесивого засранца.

— Рэн, ты такой заботливый, — Голди прижалась к нему и с обожанием заглядывала в глаза.

Смотреть на это было неприятно, и я снова перевела взгляд на воду.

Волны стали выше, качка усилилась, остальные яхты прыгали вверх-вниз, качался причал, качался горизонт. Даже я, кажется, начала качаться, а пустой желудок подступил к зубам.

Только бы не стошнило. Только бы не стошнило, — мысленно молилась я, а изящные очертания яхт начали расплываться перед глазами.

Господи, не дай мне опозориться.

— Думаю, нам лучше пойти в салон, — сквозь очки мазнув по мне взглядом, заявил Нордгейт. — Пора посмотреть, чем занимаются наши голубки. А вы принесите обед. И поставьте наконец эту бутылку. Никто ее не унесет, — раздраженно бросил он и направился в открытый салон.

Поспешно избавившись от шампанского, я бросилась сначала в свою каюту, радуясь тому, как вовремя меня отпустили — желудок бунтовал не на шутку.

Волосы были еще мокрыми после того, как засунула голову под холодную воду, но я не рискнула заставлять себя ждать и, закрутив их потуже, отправилась на кухню.

— Ола, Белла! — воскликнул Марсель. — Что с тобой случилось? Ты такая бледная.

— Мое имя Мия, — голос прозвучал хрипло и я прокашлялась.

— Белла Мия. Отнеси скорее эту чудесную рыбу и возвращайся, я тебе кое-что вкусненькое припас, — он сверкнул черными глазами, белозубой улыбкой и заговорщицки подмигнул.

Марсель себе не льстил. Рыба действительно была чудесная. Здесь, где я не видела качающийся горизонт, даже слюнки пошли от одного ее вида и запаха. Розовое глянцевое мясо, в окружении полукружий лимона, золотистых колец карамелизованного лука, на подушке из нежного салата и украшенное веточками зелени. Рядом соусник с какой-то по виду сливочной заправкой, в которой можно было угадать мелко порубленную зелень. И поджаристые ароматные тосты.

Вспомнила, что с утра не позавтракала, даже кофе не попила, и сглотнула голодную слюну.

— Поторопись белла Мия, — муркнул Марсель и застучал венчиком в миске.

Да-да, уже тороплюсь.

Подняться по крутой лестнице стало целым приключением — ступеньки коварно уходили из-под ног, и, стараясь удержать поднос, я ударялась то локтем о поручни, то плечом или головой о стену.