Андрей резко прервал Романа, поднялся и направился к двери:

– Знаешь, хватит! Твой план себя исчерпал! Я и так сутками ее развлекал, водил по кафешкам, целовал. Я даже пел! После моих вокальных упражнений и всего этого идиотского подарочного набора я бы сам себя бросил!

Но Роман уже вошел в раж и не хотел сдаваться. В конце концов они с Андреем – опытные кавалеры! Почти как кавалеристы! А кавалерия не сдается! Тем более не сдается коварным дурнушкам, жаждущим прибрать к рукам чужие финансы. Он жестом остановил Жданова, запихал его в кресло и принялся увещевать:

– Ну попробуем еще раз – последний... будем действовать по законам стратегии. Лучшая защита – это нападение, Жданов. В твоем случае – нападение... Как бы так помягче выразиться... Значит так: вечером ты закатишь своей принцессе сцену ревности. Хорошо бы «Отелло» освежить в памяти, да времени мало. Можешь для убедительности разбить что-нибудь. На женщин всегда действуют такие штуки...

Андрей почти не слушал приятеля – он просто не представлял, как после сегодняшнего Катиного самопожертвования, после ее слез – таких горячих и искренних, сможет снова морочить девушке голову.

И чем закончится сцена ревности по сценарию Малиновского? Тем, что Катерина, с ее-то прямым характером, просто хлопнет дверью и уволится. И Жданов ее больше никогда не увидит! Пусть лучше все останется как есть – раз они не могут быть вместе, хотя бы останутся рядом!

Андрею вдруг стало страшно от собственных мыслей – как будто они звучат сейчас с огромной громкостью на всю комнату. Он представил ухмылку Малиновского, скажи он, что его отношение к Пушкаревой давно вышло за рамки игры.

Он поспешил усыпить бдительность делового партнера:

– Я больше не могу обманывать Киру! Воображение мое иссякло, все приемы она давно раскусила, – но сбился: – Слушай, я уже миллион раз пожалел, что ввязался в эту бредовую затею! Это низость! Цинизм! Я морочу бедной девушке голову, а она мне верит. Мы совершаем огромную ошибку. Неужели ты сам не видишь?

Жданов безнадежно махнул рукой и резко вышел.


Катя отвернулась от компьютера, обхватила обеими руками голову и закрыла глаза. Все последние дни в любую минуту образ Андрея был у нее перед глазами. Она мечтала прикоснуться к его темным волосам, снова ощутить тепло губ. Но Андрей помолвлен.

За стеной послышались голоса Жданова и Малиновского. Она быстро поднялась и выглянула в кабинет – может, начальнику нужна какая-то информация? Он скверно выгладит – побледнел, осунулся. Катя одернула кофту и тихо спросила:

– Андрей Павлович, вам заказать обед?

– Бывают моменты, Катя, когда людям не до трапезы, – отмахнулся Андрей. – Например, когда тебе сообщают, что твоя фирма разорилась. Или твой дом сгорел. Или тебя бросила любимая девушка. С вами такое случалось? Нет? А со мной, к сожалению, случилось!

Катерина опустила глаза и вышла из кабинета.

Запершись в своей комнатке, Катя разглядывала фотографию Андрея, в который раз изучая высокую линию лба, прямой нос, жесткий подбородок. Видеть его – даже на фотографии – это такое счастье! А быть с ним, а говорить – даже о делах. У нее никогда не хватит сил уволиться из компании – хотя это, пожалуй, самый простой и эффективный выход из ситуации. Она старательно спрятала фотографию в стол и вздохнула:

«Рано или поздно Кира обо всем узнает. Хотя дело не только в ней. Я хочу быть с Андреем. Но мы слишком разные, между нами пропасть! Я не должна быть препятствием на его пути к счастью, к успеху. Я поклялась помогать ему! А значит, мне нельзя больше встречаться с ним. Это самая действенная помощь. Прости меня, Андрей! Но нам придется расстаться. Ты останешься в моей жизни – потому что я слабая и глупая, и не могу уйти совсем – но снова станешь только моим шефом – Андреем Павловичем».


– Предлагаю выпить, – сказал Роман.

– Вперед, пей! – отодвинул стакан Жданов. – Мне даже пить ке хочется.

– А вот это уже симптомчик... – хихикнул коварный Рома.

Это уже слишком – пришел издеваться, когда другу и так тяжело!

– Хватит, Роман, я заварил эту кашу по твоему совету. И мне дурно от одной мысли о том, как это теперь разгребать...

Из коридора послушался невнятный шум, потом радостный женский визг. Роман и Андрей замерли с бокалами, наполненными виски, пытаясь по звуку догадаться, что там опять стряслось. К счастью, их недоумение развеялось с появлением Пушкаревой.

– Катерина, что там происходит?

– Зарплату перечислили. Все радуются, – несмотря на это долгожданное событие, Катя не выглядела счастливой. Она смотрела в пол, изучая каждую ворсинку коврового покрытия.

Роман понял: не время мешать «влюбленным», и осторожно вышел из кабинета.

– Андрей Павлович, я пойду, – все так же, с опушенной головой, Катя побрела к себе, но остановилась у самой двери каморки и наконец решилась посмотреть на Андрея. С надеждой спросила: – Вам еще что-нибудь нужно?

– Да, Катя. Вы. Я хочу подвезти вас…

– Не надо, Андрей Павлович, я сама!

Подхватив свою огромную сумку, Пушкарева поспешила к выходу.

Жданов злился на нее и на себя! Девушки и раньше отказывали Андрею – хотя такое случалось крайне редко – но, кажется, ни одна из прежних неудач не волновала его так сильно. Но Андрей не привык сдаваться! Схватил плащ и бросился следом за Катей:

– Катя, у меня к вам очень важный разговор...

Но прямо в дверях столкнулся с Милко. Маэстро выглядел обиженным.

– Нет, Андрей, это у меня к тебе важный разговор, – затянул он с мягким иностранным акцентом, цепко ухватив Жданова за полу пиджака. И принялся привычно жаловаться: – Моему терпению пришел конец! Если мне и дальше придется работать в этой, атмосфере, я начну шить такое, что можно надеть только на ручную обезьянку…

Андрей устало улыбнулся: ну вот, он упустил, считай, последний шанс помириться с Катей и стать просто счастливым человеком из-за того, что Милко именно сейчас затеял обычный спектакль ради новой прибавки к жалованию.

Отсыпав Милко изрядную порцию обещаний и с трудом спровадив капризного маэстро, Андрей почти автоматически снова заглянул в кабинет Малиновского.

– Ну что, поговорил со своей красоткой? – полюбопытствовал тот.

– Нет, она ушла, отказалась меня слушать, я хотел ее догнать – тут, как назло, Милко... – Андрей рухнул на низкий кожаный диванчик, швырнул пиджак на прозрачный столик для газет и принялся тереть виски руками.

– Соберись! Несчастная любовь плохо на тебя влияет – ты теряешь форму!

– Я устал. Сегодня я собирался положить конец этому фарсу, но даже этого не смог сделать. Я больше не хочу, я отказываюсь пудрить ей мозги разговорами про любовь. Во-первых, не могу так издеваться над ней – это слишком. Во-вторых, не могу так издеваться над собой. Попробовал бы сам целоваться с женщиной, которая... – Андрей не закончил фразу, вздохнул и продолжил: – И, в-третьих, все закончится тем, что Кира об этом узнает.

– Возьми себя в руки, – посоветовал несгибаемый Роман. – Ты не можешь сдаться без боя, потому что на кону слишком большой куш! Противник нам достался сильный. Но мы тоже не лыком шиты! Сотни длинноногих женщин с силиконовым бюстом третьего номера только о тебе и мечтают! И ты не допустишь, чтобы какая-то Катя Пушкарева – жертва ортопедической стоматологии – взяла и бросила тебя, как законченного неудачника. Тебя – потомственного Жданова! Будь мужчиной! Покажи, чего, ты стоишь!

Рома на ходу стал использовать свой талант бизнес-стратега, составляя новый план.

Итак, какие имеются варианты? Надо разложить их по полочкам, рассмотреть каждый и принять решение согласно процентному соотношению угроз и преимуществ, и – вперед. Срочно садиться в машину и ехать к Пушкаревой. Пока она доберется на автобусе, Жданов уже будет ждать у подъезда. Он затащит ее в машину и закатит сцену ревности. Можно купить цветы. Это будет как политика кнута и пряника! Рома с удовольствием применял недавно изученное популярное руководство по бизнес-стратегиям к делам сердечным. Цветы – это будет приз-сюрприз.

– Все так сложно! Не знаю, удастся ли мне что-нибудь исправить, – сомневался Андрей.

Он не хотел больше врать, мучился от чувства вины, но больше всего он боялся окончательно потерять Катю!

– Вперед, не дрейфь!

Легко сказать – да трудно сделать! Ведь Катя... Она такая особенная девушка...

Пока Жданов добирался до места, воображение рисовало ему жуткие картины. Катин папа ответит ему по телефону, что Катя уехала в неизвестном направлении, и попросит Жданова больше не звонить. Или он увидит, как Катя в освещенном прямоугольнике окна целуется с эти Зорькиным. Нет – он сейчас обнаружит у подъезда «скорую» и узнает, что Катя приняла слишком много снотворного.

Сначала Андрей даже боялся смотреть на ее дом, но быстро опомнился: достал мобильник и, услышав знакомый тихий голос Кати, стал говорить с обычной уверенностью:

– Катя, мне очень нужно с вами поговорить. Я здесь, у вашего подъезда. Вы не могли бы спуститься ненадолго? Катя... Катя, вы меня слышите? Спуститесь, пожалуйста, я вас прошу.

– Сейчас, Андрей Павлович... Минутку... – Жданов ярко представил, как исполнительная Катя спешит на зов шефа, торопливо надевает плащик и туфли.

Спустя минуту она и вправду выскочила на улицу и подбежала к машине. Он открыл дверцу.

– Катя, мне нужно с вами, поговорить. Вы не могли бы сесть в машину?

Он галантным, приглашающим жестом открыл дверцу. Катя серой тенью скользнула внутрь и чуть подрагивающими руками стала расправлять полу невзрачного плаща.

– Давайте начистоту, – быстро заговорил Андрей. – Вы избегаете меня. Мне это тяжело...

Он схватил ее за руку и потянул к себе.

– Неужели вы действительно готовы перечеркнуть все, что между нами было?

Катя закусила губу, чтобы не расплакаться, отвернулась к окну и еле слышно прошептала:

– Андрей Павлович... Вы должны понять... Нам лучше расстаться.