Стася Андриевская - (не) просто сосед

Соскользнул с блюда пирог… А следом за ним вывалилось из ослабших пальцев и само блюдо…

Она сбежала, а Руслан остался у окна. Эта девчонка сведёт его с ума, точно! Хотя, уже свела, чего уж там.

Вот, только что хихикала и робко тянулась к нему — он же не дурак, не пацан, какой-нибудь, он чувствовал, видел это! И тут же — раз и закрылась!

Нет, ну ты, если боишься, то бойся до конца, а если нет — то нет! А вот эти качели… Они сначала давали надежду, потом жёстко обламывали, и от этого в груди разгоралось адское пламя. Как её понять? Где взять этот, мать его, Полино-Русланский словарь?

И вдруг звонок в дверь.

На Полине лица не было, тряслась, как осинка. Тонкая такая, беззащитная, прекрасная осинка.

— Вот, — сунула ему что-то, и Руслан обалдел — пирог!

Удержал рваный выдох. Девочка моя, что же ты творишь… Я ведь за себя не ручаюсь! Я ведь просто не смогу больше держаться!

Распахнул дверь шире. То ли спросил, то ли предложил:

— Зайдёшь?

Был уверен, что сбежит, но она вошла. Боязливо прижимаясь спиной к двери, залепетала что-то про пирог, а глазищи, отчаянные омуты, так и зовут…

Он толком и не понял, как посмел. Впился в её губы, сладкие и нежные, смял её, хрупкую, в объятиях и с замиранием сердца понял — отвечает!

Возбудился с пол-оборота. Один только вкус её, запах чего стоили! А ладошки скользящие по его щекам, плечам, спине! И пьянящие, тихие стоны в губы… Такое податливое, доверчивое тело… Легко подхватил её, вжал в дверь и зарычал удовлетворённо, чувствуя, как она сплела у него за спиной ноги…

И вдруг замерли оба — кто-то настойчиво позвонил в Полинину дверь. Соскользнув на пол, она осторожно глянула в глазок и испуганно шепнула одними губами:

— Участковый!

А тот всё звонил и звонил. И стучал. А потом вдруг позвонил и к Руслану.

Руслан знал, что рано или поздно он придёт и прятаться не собирался, но Полина схватила его за руку, сжала: «Не открывай!» И Руслан не стал, хотя, чёрт, лучше бы не дурить, машина-то у подъезда стоит. Палево.

Успокаивая, зарылся пальцами в её волосы, смял, наслаждаясь их мягкостью, скользнул ладонью по щеке, а она ластилась к нему, как кошка, прикрывая глаза, ловя губами его пальцы… Не мог оторваться от неё, не мог поверить, что она рядом!

Звонки прекратились, и Полина словно очнулась. Развернулась к двери, замерла, наблюдая в глазок, и Руслан снова не выдержал, стиснул её со спины, с упоением зацеловывая основание шеи и участок плеча не скрытый одеждой.

— Ушёл, — наконец, выдохнула она и схватилась за дверную ручку. — Я тоже пойду!

— Нет! — Руслан решительно развернул её к себе и упёрся руками по сторонам от её растрёпанной головы: — Полин, ну не бойся ты меня! Ну давай поговорим, а?

А она вдруг коснулась его щёки и, ласково поведя пальцами, шепнула:

— Я больше не боюсь. Я ночью к тебе приду!

Вернувшись домой ужаснулась — почти полчаса прошло! А казалось, от силы пять — десять минут. Тётя Валя уже сто раз уже могла вернуться.

В груди снова тревожно заныло. Господи, ну когда-нибудь пройдёт этот страх? Когда-нибудь она перестанет чувствовать себя виноватой?

Хотя как тут перестанешь, если… Прикусила губу, всё ещё чувствуя, как она горит, истерзанная жаркими поцелуями, прижала к ней пальцы и поняла, вдруг, что рука дрожит.

Что она делает? Зачем? Это ведь уже даже не через стеночку подслушивать. Не придумывает ли она себе, в очередной раз, то, чего нет? И почему вдруг его уголовное прошлое стало казаться таким далёким и словно бы даже ненастоящим?

Можно себе представить, что будет с бабушкой, если она узнает…

Бессильно опустилась на табурет, согнулась, обхватив себя руками. Запуталась. Пропала. Раздвоилась. Разум себе, сердце себе. Но какая же эта горечь сладкая! И будь, что будет, но сегодня она к нему пойдёт. Не ради поцелуев или чего ещё, нет! Просто поговорить, объяснить ситуацию, рассказать свой план.

Усмехнулась, закрыла ладонями лицо. Да уж. Поговорить. А сама, тайком от себя же, уже вспоминает, какие у неё есть трусики поприличнее…

После садика забежали с Марусей в пекарню на Бульваре, купили пирог. Яблочных, правда, не осталось, но был вполне приличный грушевый. И мясной. И Полина, сдерживая дурацкую улыбку, купила и его тоже.

Когда, возвращаясь домой, не увидела на парковке машину Руслана, в груди отчего-то ёкнуло, но Полина тут же отмела все мысли. Будь, что будет. Нет больше сил предугадывать и контролировать ситуацию.

И вообще, может, он за цветами поехал?

Снова улыбнулась. Она вообще последние полтора часа только и делала, что улыбалась, даже Маруся заметила:

— Мамочка, а почему ты смеёшься?

— Настроение хорошее, дочунь, — подхватила Полина её на руки, закружила. — Хорошее-хорошее! А у тебя?

Маруська завизжала от восторга.

— Сейчас сходим к папе в больницу, отнесём пирог, а потом в парк на качели пойдём, да?

— А на работу?

— А на работу мне сегодня не надо! Выходной у мамы, котик!

А дома их ждал Марк.

Едва только, открыв дверь, Полина услышала звук телевизора, как сердце оборвалось. Как смогла, натянула улыбку, загнала разочарование поглубже, но в груди всё равно противно защемило.

— Привет! А ты чего не позвонил? Ведь могли бы разминуться…

Марк усмехнулся:

— А сюрприз! Что, не нравится?

— Папочка, а почему у тебя губы в зелёнке? — удивилась Маруся.

— А это, дочь, папку плохой дядька побил. Тот, про которого ты говорила, что он хороший!

— Марк, перестань!

— Что, Марк? Пусть знает! Он вообще-то угроза для всех, и для неё в том числе! Короче, мы с мамой решили, что завтра после обеда она заедет в садик и заберёт Машку к себе.

— Что значит, заберёт к себе?

— То и значит! Пока этого урода не посадят, Машка будет жить у моей матери.

— А моё мнение спросить не хочешь?

— Нет. Ты же помнишь, что мы собирались договориться кое о чём? Так вот, считай, это одно из условий.

Нагло, с вызовом, посмотрел на неё, и Полина поняла, что он провоцирует. Сдержалась, проглотила. Ладно. Ещё не вечер. И, может, даже, и к лучшему, что Маруся пару дней погостит у бабы Лиды. Больше свободы останется самой Полине.

— Как ты из больницы-то ушёл? Это разве не нарушение режима?

— Договариваться надо уметь! А вообще, не твоё дело, лучше скажи, куда пирог дела? Я не нашёл.

— Так это… — Полина растерялась, в квартире действительно до сих пор пахло выпечкой. — Он сгорел, и я его выкинула. Но мы с Марусей купили другой… — замялась. — Другие. Будешь?

— Сгорел… Интересно, чем ты тут таким занималась, что всё на свете проспала? — недовольно буркнул Марк. — Ладно, давай покупной, хрен ли там. С мясом догадалась взять?

— Догадалась… — вздохнула Полина и пошла на кухню.

На столе стояла бутылка водки. Вернее — из-под водки, хотя вчера вечером в ней оставалось больше половины. Полина обернулась к идущему следом Марку:

— Тебе же нельзя! У тебя же почки?

— Я сам разберусь! — схватил бутылку, покачал её, глядя на просвет. — У нас ещё где-то, кажется, была?

— Нет.

— Сгоняй в магазин, или, вон, к бабке-соседке. У неё точно есть.

— Может, не надо?

— Раз я сказал, значит, надо!

Полина закатила глаза и хотела протиснуться мимо него к коридору, но он встал в дверях, не пуская. Схватил её за грудь:

— Должок за тобой, кстати. Сегодня надо отдать, не то счётчик включу, слышь?

Зазвонил телефон. Воспользовавшись этим предлогом, Полина вывернулась от Марка, но едва вынула телефон из кармана, и не успела даже посмотреть, кто на связи, как Марк выхватил его из её руки и принял вызов.

— Да? Да… — глянул на Полину, усмехнулся, — а у неё сейчас руки грязные. В рыбе! Она спрашивает, кто звонит… А… Как, как? Риелтор? А я её муж, да… Она просит передать информацию через меня. Да, да… — Усмешечка превращалась в оскал. — Ага… Да, вы не перепутали, жилец будет с ребёнком… Во всяком случае, надеется на это… — Глянул на Полину и по её венам мгновенно пополз холод. — Два варианта? Отлично… Ага… Это с мебелью? Шикарно, даже не дорого! Ага… — Смотрел теперь пристально, и сатанел прямо на глазах. А Полина, как зверь, загнанный в клетку, пятилась к окну. — Уже к концу недели можно, серьёзно? Круто. Ага… Предоплата? Сколько, сколько? Круто. Круто, да. Да… Конечно. Мы с ней сейчас обсудим, и она вам перезвонит… Да. До свидания… — Отшвырнул телефон, перехватил бадик поудобнее. — А может, и не перезвонит… — Перевёл безумный взгляд на Полину. — Вернее, точно не перезвонит.

Она бросилась вперёд, попыталась прорваться в коридор.

— Ты куда, дорогая? — елейно улыбнулся Марк, отшвыривая её обратно к окну. — Неужели не хочешь узнать, какие варианты нашёл для тебя риелтор?

— Ты не посмеешь… Я не буду больше молчать, Марк! Только тронь меня, и я на тебя заявление напишу! — предупреждающе выставила она перед собой руки: — Я тебе клянусь, только тронь меня ещё, и я… Я тебя посажу!

— Что-о-о? Что ты сказала, тварь? Посадишь? Меня?! Ах ты, сука!

Первый удар вышел неловким, вскользь. Да к тому же, едва заслышав ссору, из зала выглянула перепуганная Маруся, кинулась на него:

— Папа не бей маму!

— Пошла вон! — заорал Марк и замахнулся палкой уже на неё.

— Маша, беги! — закричала Полина и кинулась на него. Завязалась потасовка, во время которой они дошли аж до коридора. И там Полина изловчилась, рванула мужа всем весом за шею и плечи назад, повалила. Перепрыгнула через нелепо барахтающееся тело, бросилась к Маше. Подхватила её на руки — и в детскую. В безумной спешке зашептала ей на ушко: