Вечером он ей позвонил.

— Ну что, анализ показал кровь в моче, так что передай своему уголовнику, пусть запасается вазелином. Скоро ему понадобится…

Кое-как посмотрела с Марусей мультик, пытаясь развеять тревожность, предложила ей сделать ванну с пеной. Потом заплетали много косичек, чтобы сделать кудряшки, готовились ко сну. Потом пришла тётя Валя, спросила, как там Марк.

— Ну так. Есть, конечно, небольшие ушибы, но в целом — нормально.

— Ну как нормально-то, Полин? — возмутилась соседка. — Кровь в моче, это ты называешь нормально?!

Замечательно. Чего припёрлась-то тогда, если и так всё знает?

— А вообще, я ведь тебе сразу говорила, что так и будет! Я тебе говорила! А ты не слушала! Ты хоть запирайся-то теперь покрепче, от греха подальше!

— Зачем?

— Ой, да ладно тебе прикидываться-то! Он же, пока Марка-то нету, может и к тебе наведаться!

— Кто?

— А-а-а… Понятно. Решила и теперь прикрывать его? Ой, зря, Полин, ой, зря! Ты вот сейчас дурью маешься, а потом наплачешься ещё! Ой, как наплачешься, вот помяни моё слово!

— Я вас не понимаю, тёть Валь. Вы намекаете на то, что Марка избил сосед? Но это смешно, Руслан уже больше трёх недель не появляется в квартире, зачем бы ему подкарауливать Марка где-то ещё? Мне кажется, Марк обознался, и это был кто-то другой.

— Ну да. И свидетели тоже обознались?

— А что есть свидетели?

— А как же! Я! Как раз шла через парк и всё видела.

Полина растерялась, но постаралась не подать вида.

— Ну… Ну если так, то виновный точно будет наказан, тёть Валь. Вы извините, мне Марусю укладывать надо.

— Давайте, давайте! — хозяйски кивнула та. — Укладывайтесь. Доброй вам ночи, и не переживай, теперь-то через суд точно выселим его! В места не столь отдалённые, ага! Доигрался. Всё, спите! Но окна обязательно запри! Слышишь меня?

— Думаете, он ко мне через окно полезет? — едва не рассмеялась Полина. — Зачем?

— Да потому что он маньяк!

— Ах, уже даже маньяк? Серийный, наверное, да? И когда успел, спрашивается?

— Смейся, смейся… — психанула тётя Валя, хватаясь за дверную ручку. — Но я предупредила!

Пока укладывала Марусю спать, слышала, как бжикает, принимая СМС телефон. Машинально прочла. Марк.

«Малыш, чем занимаешься?»

«Извини, я сегодня на нервах. Не хотел тебя обижать. Очень скучаю…»

«Люблю тебя больше жизни! Не представляю, как без тебя жить»

«Как там Маруська?»

«Вы уже ложитесь?»

«Ответь мне, пожалуйста»

«Я же вижу, что ты прочла. Ответь!»

Полина сразу же перестала открывать сообщения, и только кусала губы, слыша, как, почти не прекращая, жужжит телефон. А после того как Маруся уснула, обнаружила больше пятидесяти полных параноидального бреда сообщений, вроде:

«Ты с ним? Я знаю, что ты с ним. Чувствую!»

«Он мне кое-что про тебя рассказывал! Говорил, что ты одинаково хорошо и целуешься, и сосёшь. Как думаешь, каково мне было это слышать?»

«Ещё в подробностях рассказывал, как вылизывал родинку на твоём лобке. Ну и что, скажешь, вы не любовники? Тогда откуда он про неё знает?»

«Полин, ну ответь, я же тут сума схожу от волнения!»

«Мне плохо, Полин! Вызвал медсестру, укол какой-то сделали. Сказали, если приступ повторится — в реанимацию повезут»

«На всякий случай, если я не доживу до утра — прости меня за всё, Полин… Береги дочь»

«Ответь»

«Пришли мне фотку! Хочу видеть, где ты!»

«А скажи, тебя возбуждает то, что ты трахаешься с тем, кто отбил отцу твоего ребёнка почки?»

«Хотел бы я посмотреть в твои сучьи глаза, в тот момент, когда он тебя дерёт!»

«А хочешь, я к вам третьим пойду? Он в задницу будет, а я в рот»

«Помнишь, я говорил, что брошусь из окна, если ты уйдёшь от меня? Так вот, я брошусь! Представляешь, во что ты меня превратила?!»…

И так без конца. А едва он увидел, что Полина просмотрела эти сообщения — снова начал писать. И Полина не придумала ничего лучше, кроме как послать ему селфи, сделанное на кухне. Чтобы успокоился. А в ответ он потребовал селфи со спящей Марусей. Полина сделала. Тогда он стал обвинять её в том, что она совсем обнаглела, изменяет ему прямо у них дома, под боком у ребёнка. Потребовал разбудить Марусю и дать ей трубку. Полина отказала. Тогда он стал названивать по видео-связи, и требовать в сообщениях, чтобы Полина приняла вызов и в режиме реального времени прошла по всей квартире и показала ему все закутки… И Полина поняла, что главной её ошибкой было вообще читать его сообщения, посылать селфи и вступать в диалог. Он просто втянул её в безумную параноидальную игру, которая только набирала обороты. И пройди она сейчас хоть по всем квартирам подъезда со включённой видео-связью — муж придумает, что-нибудь ещё. И Полина просто выключила телефон.

Только вот нервы так просто не выключишь. Её трясло. В предвкушении его реакции на выключенный телефон, по венам расползался липкий озноб страха.

Решительно полезла в интернет, собирать информацию о побоях. И оказалось, что ей и самой ещё не поздно их снять и написать заявление на Марка. И что у неё есть все шансы привлечь его к реальной ответственности. Причём, уголовной, если доказать, что избиение происходило чаще двух раз, и, соответственно, попадает под понятие «истязание». А если ещё и изнасилование доказать, тогда от трёх до шести общего режима.

При мысли об этом замерло сердце и перехватило дыхание. Полина зажмурилась, пережидая спазм. Господи, до чего она дошла… Он же отец её ребёнка, он же неплохой человек, просто ему лечиться надо!

Пошла на кухню, плеснула в стакан водки. Терпеть не могла даже её запах, и никогда раньше не пила, но сейчас махнула залпом, не закусывая. В желудке приятно обожгло и почти сразу ударило в голову, немного ослабляя напряжение.

Так, ладно, он хочет поторговаться, да? Скорее всего, потребует полного повиновения, взамен на обещание забрать заявление на Руслана. Согласиться на это для неё — мало того, что подписать себе приговор, так ещё и всё равно, что лично подтвердить эту связь. А не согласиться — подставить под удар Руслана.

Задумчиво уставилась в одну точку. Но Руслан ведь не мальчик, прекрасно понимал, на что идёт и чем ему это грозит. И всё равно пошёл. Почему? Может, Марк блефует?

Выпила ещё и снова полезла в интернет. Снова статьи и форумы. Вопросы разных людей к юристу и ответы юриста на них… И по всему выходило, что Марк действительно может посадить Руслана, если, например, отбитые почки дадут осложнение.

Капец, короче. Полночи прошло, но сих пор не понятно, что со всем этим делать, а сил уже нет.

Выпила третий раз, убрала бутылку. Всё, спать.

На автомате пришла в спальню, хотя не спала здесь аж с того случая с перевёрнутым борщом. Остановилась посреди комнаты, соображая, развалиться здесь, в позе снежинки, или пойти к Маруське, ютиться на кроватке? Решила остаться, пока есть такая возможность. Брезгливо сдернула на пол постельное бельё Марка, набросила на матрац покрывало. Плюхнулась прямо так, раскинулась, чувствуя, как моментально начала проваливаться в мягкую пропасть… И вдруг вскочила спросонья. Показалось, шум за стеной у соседа. Прислушалась — тишина. Приложила ухо к стене — тишина. Распахнула окно, вывалилась почти по пояс на улицу — в квартире Руслана темно.

Вернулась в кровать и тут же вырубилась.

Сны мелькали мутными тревожными обрывками, сплетая воедино страхи и сокровенные мечты, то погружая Полину в полное забытьё, то возвращая вдруг в сознательное, перебивая сумбурный сон звуками и запахами из реального мира. Например табака. Лёгкий, сладковатый шлейф — он мазнул по обонянию наяву, и сразу же вплёлся в сон, а невнятная, едва успевшая мелькнуть мысль, о том, что можно бы встать и подойти к окну, тут же обрела черты… И Полина встала и подошла. И она, не таясь, выглядывала из своего окна, а Руслан из своего. Они беззаботно смеялись и о чём-то переговаривались, а потом он протянул ей руку, и она протянула ему свою… Чувственно переплетались пальцами, грели ладони друг друга нежностью, объяснялись взглядами, безо всяких этих дурацких, корявых слов и казалось, что простенок между их окнами стал вдруг таким узким, что ещё немного, и можно будет коснуться губами губ…

***

«Хорошая мысля́ приходит опосля́» А жаль.

Можно было бы снять на видео, чем гадёныш развлекается на утренних прогулках по парку и припереть его к стенке ещё и этим. Шантаж, это, конечно, мелковато, но с тру́сами такие аргументы работают лучше всего. А Руслан, всё-таки, сдурковал. Поспешил, сорвался. И ведь, даже душу толком не отвёл! Ну по морде, ну под дых, по печени. Ну ладно, пихнул на прощание, так, что гадёныш грохнулся, но и всё. Ни ру́ки ему не переломал, ни по почкам не попинал.

Оставалось надеяться, что фуцану и этого хватит, чтобы окончательно понять — всё серьёзно.

— Это последнее предупреждение, усёк? Следующий раз порежу на куски и собакам скормлю. Мне терять нечего, ты знаешь.

А тот униженно размазывал по морде сопли и слёзы и клялся, что больше ни за что и никогда…

Оставшийся день Руслан провёл в сервисе, но всё валилось из рук. Нарастало какое-то напряжение. Смотрел на хозяйство: на ангары, на строящийся покрасочных цех, на работяг своих, на Мухтара с его любимым мослом, на ожидающие очереди тачки, и не чувствовал ничего, кроме тоскливой тревоги. Как будто это всё оказалось вдруг не его, а так, просто дали поиграться, а теперь пришло время всё вернуть и свалить, откуда пришёл. В глубокий минус, как сказала Лорик. Хотя анус действительно подходит больше.

Ночевать поехал к себе на склон, но среди ночи понял, вдруг, что сделал ещё не всё, что мог. А по сути-то — вообще ничего не сделал, ведь можно сколько угодно мудохать гадёныша, но пока главное не дойдёт до Полины — всё бесполезно. А главное в том, что терпеть нельзя. И нет другого способа убедить её, кроме как снова и снова говорить об этом, пытаться объяснить. И пусть психует, кидается встречными обвинениями и угрозами. Пусть он будет в её глазах назойливым и опасным, пусть она боится его ещё больше и убеждается в его уголовной масти — ему теперь это всё равно. Потому что это уже не для себя — для неё.