Стася Андриевская - (не) просто сосед

— Ничего себе новости! С этим, нордическим типом?

— Да, представь себе. В эту субботу снова уезжаю к нему, там буду оформляться на ПМЖ.

— Лихо ты, — Руслан слегка растерялся. — Как-то даже… Не знаю… Неожиданно.

— Если бы ты взял трубку, когда я только вернулась из прошлой поездки, ты бы узнал об этом ещё тогда. Но тебе, видать, было не до меня. А теперь вспомнил, надо же!

— Ну извини, Лор. Не дуйся. И, раз уезжаешь, тем более увидеться надо.

Она помолчала.

— Ладно, хрен с тобой. Только без секса, понял? Я теперь верная.

— Не вопрос. Тогда хочешь, в ресторан сходим?

— Ну-ка, ну-ка, Подольский, ещё разок повтори?

Руслан рассмеялся:

— Давай в ресторан сходим, Рыжая?

— Охренеть! Почти десять лет с тобой шоркаюсь, а до ресторана впервые дошло. Ладно, давай, я дама не гордая. Заедешь за мной?

— Н-да уж… — Лорик, помолчала, глядя, как расползается между лампочками гирлянды сигаретный дымок. Время перевалило за полночь, прогулочный теплоход возвращался к причалу. Одни пьяненькие пассажиры, пропотевая душным воздухом ресторана, срочно допивали и доедали свой заказ, другие отрывались напоследок на дискотеке, третьи вывалили на палубу, прилипли к бортам и умиротворённо притихли, созерцая мерцающий золотыми огнями город на берегу. — Вечно у тебя Подольский всё через одно место. Не мог бабу попроще найти?

— Не зуди, Ларис. Если б я заранее знал, что так встряну, я бы… — и замолчал.

— Ну? Ты бы что?

А он смотрел на лунные блики на темной, будто бы масляной ряби реки и как-то неожиданно вдруг понимал, что это глупо — врать самому себе. На самом деле, если бы он знал заранее, то не то, что не не появился бы на этой хате, а наоборот — вернулся бы туда гораздо раньше. В прошлом, позапрошлом, поза-позапрошлом году… Зачем? Да хрен его знает. Это же всё мимо мозга, сразу через сердце и навылет. Просто тянет к ней и всё. Как одержимость.

— Ну что тут скажешь, — так и не дождавшись ответа, понимающе кивнула Лариса, — тебе всё-таки надо всё ей рассказать. Мне кажется, это твой единственный оставшийся ход, ну, не считая, конечно, того, что можно просто свалить и забыть.

— Нет. Я не буду перед ней оправдываться.

— Да почему сразу оправдываться? Просто расскажи, как на самом деле было. Правду.

— Правда в том, что я отсидел, потому что сам признал вину, Ларис. А объяснения — это уже всё отмазки. Это мне ещё Ирка сказала, и была права.

— Ирка… Забудь ты уже про неё! Нашёл тоже, авторитетное мнение.

— Причём тут авторитет, это глас общественности. И я, если честно, до сих пор удивляюсь, почему ты-то поверила?

Лариса затянулась, глянула на него с хитрым прищуром:

— С чего ты взял?

— Не понял?

— Угу, — кивнула Лариска. — Не ожидал? А я просто приняла тебя таким, какой ты есть, Подольский. Я не судья, чтобы судить, и не святая, чтобы морализаторствовать. Но если уж прям честно, я только об одном иногда жалею — что ты не блондин. — Выдержала загадочную паузу и рассмеялась. — Да ладно, расслабься, шучу! Но на твоё прошлое мне действительно плевать. Главное, что я, пожалуй, не знаю больше таких мужиков, как ты.

— Каких, таких?

— Настоящих.

Руслан усмехнулся.

— Скажешь, тоже.

Лариса дружески похлопала его по плечу.

— Скромность — доблесть храбрецов, слыхал такое? Так вот, это не про тебя. Не в смысле, что ты не храбрец, тут-то как раз вообще без претензий, а в смысле, что это не скромность. Это идиотизм, Подольский! Дело-то, конечно, не моё, но иногда хочется по башке тебе дать! Ты просто оглянись назад, и увидь, чего достиг после освобождения! С нуля ведь поднялся! Хотя какой, там, с нуля — из глубокого минуса, если не сказать ануса! К тому же, ну нафига тебе баба, которая не сможет принять тебя со всеми твоими заморочками? Поэтому, просто расскажи ей, и будь что будет. А кроме того, ну вдруг поверит?

— Не поверит.

— Ну нет, так нет, но хуже-то не станет! А ты хотя бы попытаешься.

— Нет, Ларис, херня это всё. Ты просто даже представь этот разговор? Прихожу и начинаю сопли жевать — я не такой, всё не так, и вся эта мелодраматическая хрень. Не. Даже думать об этом стрёмно. Она только ещё больше бояться меня будет, потому что это уже назойливость с моей стороны получится. — Помолчал. — Я ведь уже пытался как-то с ней объясниться. Сказал, что она мне нравится, всё такое…

— А она?

— Запаниковала. Она боится меня, понимаешь? Я ведь ещё самого начала, с самой первой встречи облажался, а она меня просто считала тогда, как объявление на подъезде. Сразу. В самый корень. Я уж не говорю про восемнадцать лет разницы.

— Дурак ты, Подольский! Что она там считала-то? Как ты загоняешься по этому поводу? Так ты уж сам определись окончательно, совершал или нет, и действуй исходя из этого, а не из того, что тебе там бывшая сто лет назад сказала. И по поводу возраста, кстати, тоже — не тебе за неё решать!

Довёз её до дома на такси, проводив до квартиры, вернулся в машину.

— Куда теперь? — спросил таксист.

— Погоди, шеф, подумать надо.

Глотал горький дым и думал о том, что Лариска, хотя и права в целом, но в частностях…

Он Полине кто? Хрен с бугра, который лезет не в своё дело. Просто сосед. Хотя не, не просто, а, как ни крути — с клеймом уголовника на лбу. Ещё бы она не боялась! Сразу понятно было, что этим всё закончится. Надо было ещё в тот раз после лифта окончательно свалить и всё. А объяснять, что всё не так как кажется — это вообще бред.

Нет, оправдываться он точно не будет. Даже перед ней. Тем более перед ней! Просто, если его не особо волнует, что подумает любая другая, то Полина… Увидеть приговор в её глазах — это конец. Он боялся этого, как задрот настоящего секса. И уж лучше думать, что она, как и все, боится и спешит с выводами, чем точно знать, что не поверила. Приговорила.

Ну а если так, то, в принципе, вопросов больше нет. Дальше всё по плану — хату с молотка и поминай, как звали. Вот только что с муженьком её ублюдочным делать?

Отшвырнул окурок, сел в машину.

— Давай, шеф, гони на Одижа́нскую, хрен ли там, думать.

Маруся разметалась во сне, легла уже почти поперёк кровати, всё больше вытесняя маму на край. Полина осторожно поглаживала её пяточки и, глядя в потолок с фосфоресцирующими наклейками-звёздами, в мельчайших подробностях вспоминала сегодняшний визит Руслана — что он говорил, как говорил, как смотрел. И какое пламя разливалось от всего этого в её груди. Тут же вспомнилось и то признание на склоне: «Ты мне нравишься… По-настоящему…» То, как он нежно коснулся её подбородка. И тревога в голосе: «Ты что, плачешь?»… Ну вот какой ему смысл так притворяться?

Не выдержала, обняла подушку, уткнулась в неё лицом.

А вот если бы всё было иначе? Если бы она не испугалась тогда и поддалась, если бы он обнял её, если бы поцеловал… Если бы завязались отношения?

Зажмурилась. Даже думать об этом страшно, не то что, там, по-настоящему.

Ожесточённо скомкала подушку, перевернулась на другой бок. Нет-нет-нет, это очень хорошо, что он ушёл! Это правильно!

И зачем они вообще встретились? Так всё хорошо было до него: понятно и предсказуемо. А теперь всё рухнуло. И Марк неспроста беситься стал. Сразу почувствовал.

Вскочила с кровати, заметалась по комнате, отгоняя все мысли. Все-все. Просто здесь и сейчас есть она, есть Маруся. Есть задача — грамотно и максимально мягко разрулить ситуацию с разводом. Новая жизнь, вот о чём надо думать!

…А ведь съёмную квартиру она сможет себе позволить только потому, что Руслан оплатил аренду салона. Дал ей фору на целый год вперёд! Упрямо решил её проблему так, как посчитал нужным: без пафоса и громких обещаний на ветер. Так, как, наверное, и поступают настоящие мужчины.

Вот только настоящие мужчины не сидят за изнасилование, в котором сами же и признались. И ладно бы Полина была одна — она уже почти готова была сойти с ума и рухнуть в эту сладкую бездну… Но ведь есть ещё Маша и бабушка. Люди, в конце концов. Они-то что скажут?

Пошла на кухню, налила воды со льдом. Сделала глоток и замерла вдруг… Как будто ледышка проскользнула в вены и, превратившись в пламя, хлынула по всем клеточкам тела… Лифт!

Второй час ночи, просто лифт гудит, мало ли, да? Но она знала… Знала, что это он! Вот чёрт его знает, откуда, но знала!

Не думала, не пыталась взывать к здравому смыслу. Какой, к чёрту, смысл, если всё нутро вдруг стягивает узлом и ноги сами несут.

Прильнула к глазку, замерла. На площадке было темно, только лампочкой с восьмого этажа слегка подсвечивалась дверь тёти Вали. Казалось, прошла вечность. Полина уже и посмеялась над собой, и отругала. Это же сама настоящая паранойя! Она что, теперь, в каждой тени будет видеть его?

Но гул сменился характерным скрежетом, секунда тишины… и темнота озарилась светом из открывшегося лифта. Тут же сработали датчики движения, и ярко вспыхнул светильник на площадке.

Руслан остановился перед своей дверью и вдруг, словно почувствовав взгляд через глазок, повернул голову. Полина поджала пальцы на ногах. Сердце выпрыгивало. Не дышала. А Руслан всё стоял и смотрел на её дверь. На неё. Глаза в глаза.

И захотелось вдруг открыть. И будь что будет. Вообще не важно — что. Только бы с ним. Пусть только сейчас, пусть потом и стыд, и раскаяние, но сейчас, пока ночь скрывает любые глупости… Прикусила губу от отчаяния — ведь она не откроет, нет.

И Руслан, словно услышав её мысли, отвёл взгляд и, звякнув ключами, скрылся в своей квартире.

День, второй, третий… Его не было ни видно, ни слышно. Может, сразу же и уехал? Или вообще — приснился?