— Да. Иначе я не была бы здесь с тобой. — Алисия…

Пирс обнял ее и притянул к себе. Он чувствовал мягкую тяжесть ее груди, стройные бедра, касавшиеся его ног. На этот раз поцелуи Пирса были совсем другими. Наполненные страстью, они вызвали ответную страсть в Алисии.

Когда он наконец оторвался от ее губ, они были влажными и горели от поцелуев, так же как его собственные. Алисия провела пальцем по нижней губе Пирса, стирая влагу и любуясь формой его рта. Было приятно сознавать, что на его губах остался след от ее поцелуя.

— А ты тоже солгал мне, Пирс?

Он положил ее голову себе на плечо и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением прекрасного обнаженного тела. Руки неспешно скользнули по спине и бедрам Алисии. Она издала гортанный звук. Услышав его, Пирс понял, что опять хочет ее и будет хотеть всегда.

— Да. Я солгал не только тебе, но и себе.


Перед самым рассветом Алисия тихонько, чтобы не разбудить Пирса, выскользнула из постели, собрала одежду, на мгновение задержалась в ванной и поднялась на чердак. Надев ночную сорочку, она умудрилась так тихо лечь в кровать, что спавший там Адам даже не шевельнулся. Она чувствовала себя загулявшим подростком, слишком поздно вернувшимся с вечеринки. Да, тяжелое это ремесло — прививать детям понятие о нравственности! Уж если она сама не уверена, что поступила правильно, то что сказали бы ее сыновья, узнав, что их мать провела ночь с Пирсом?

Ей казалось, что она заснула буквально на минуту, как вдруг услышала шорох шагов и приглушенные голоса. Дети тихонько спускались с чердака. Через некоторое время до Алисии донесся шум льющейся воды и негромкий голос Пирса:

— Ну что, орлы, проснулись? А мама еще спит?

Конечно, рано или поздно придется встать и посмотреть им всем в глаза, но Алисия, лежа под одеялом, медлила — ей хотелось отдалить эту роковую минуту. Интересно, что теперь думает о ней Пирс? И что она сама думает о себе? Почему у нее захватывает дух от радости и счастья, когда она вспоминает прошедшую ночь, а уже в следующее мгновение она начинает стыдиться этого?

Никогда раньше Алисия не испытывала ничего подобного. Проведя ночь с Пирсом, она чувствовала, что он сумел разбудить каждую клеточку ее тела. Теперь у нее не было от него тайн. Джим тоже был страстным и нежным любовником, но то, что происходило между ними, лишь отдаленно напоминало восторг, который она разделила с Пирсом.

Пирс отдавался любовной игре всем своим существом, В ней участвовали не только руки, губы и более интимные части тела, но и кожа, волосы, глаза… Все пять органов чувств, а также сердце и мозг были нацелены на то, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Вот почему Алисии показалось, что еще ни одну женщину в мире не любили так, как любил ее Пирс.

При воспоминании о том, что делал он и что делала она сама, Алисия залилась краской, как робкая старая дева. Если бы люди, знавшие ее много лет, только вообразили себе, как она вела себя в постели, они наверняка были бы поражены. Ее родители, друзья, Слоун и Картер… Хотя, пожалуй, Картера это вряд ли удивило бы, с улыбкой подумала Алисия, припомнив некоторые весьма откровенные пассажи из его романов.

Получается, что Алисия в одночасье стала совсем другой. И теперь прежняя Алисия Рассел была одновременно восхищена, шокирована и заинтригована этой новой женщиной, сказочным образом появившейся на свет прошлой ночью.

Отогнав эти мысли, Алисия подумала, что пора присоединиться к Пирсу и детям: снизу было слышно, что завтрак в самом разгаре. Она надела велюровый спортивный костюм, слегка пригладила волосы и робко подошла к лестнице. Первым ее заметил Адам.

— Привет, мам! Ну как я сегодня, не брыкался? — Он повернулся к Пирсу и объяснил:

— Она говорит, что я всегда ночью брыкаюсь.

— Сегодня я этого не заметила.

Алисия не смела поднять глаза на Пирса, который, прислонившись к раковине, потягивал кофе. Она лишь скользнула по нему взглядом и заметила, что сегодня на нем только джинсы, а грудь и ноги голые. При взгляде на обнаженный торс Пирса сердце Алисии гулко забилось — она вспомнила, как сегодня ночью прикасалась к нему руками, губами, щекой…

— Доброе утро, Дэвид.

— Привет! А чего это ты такая красная?

— Разве?

Алисия прижала холодные как лед ладони к пылающим щекам.

— А правда, мам, почему ты красная? — вмешался Адам, отправив за щеку очередную порцию каши.

— И…не знаю…

— И вообще ты какая-то странная, — добавил Дэвид. — Дай мне, пожалуйста, джем.

Алисия потянулась за баночкой с виноградным джемом, испытывая сильное искушение запустить ею в сына. Воцарилось молчание. Лишь через несколько минут Алисия набралась мужества и подняла глаза на Пирса.

— Хотите кофе? — тихо спросил он. Этого было достаточно. В теплом взгляде его зеленых глаз ясно читалось воспоминание о прошедшей ночи. Напряжение тут же отпустило Алисию, как будто из воздушного шарика выпустили весь воздух.

— Да, пожалуйста.

Он налил ей кофе, и Алисия поспешила сесть за стол, чувствуя, что еще немного — и ноги, вдруг ставшие ватными, подогнутся, и она упадет. Джинсы Пирса держались на бедрах, оставляя открытым пупок. Алисия как завороженная не сводила с него глаз. Неужели сегодня ночью в темноте она касалась языком этого места? Ей вдруг до боли захотелось прикоснуться к Пирсу, поцеловать, желая доброго утра и одновременно благодаря за волшебную ночь. «Это было просто потрясающе, — сказала бы ему Алисия, — еще никогда я не чувствовала себя до такой степени женщиной, и женщиной желанной!"

— Хотите есть?

— Разве что тост. Я не голодна.

— Я тоже.

В течение нескольких минут, которые, казалось, длились целую вечность, они не сводили друг с друга глаз, посылая тысячу безмолвных, понятных только им сигналов. Дэвид задал Алисии какой-то вопрос, и ей стоило большого труда вернуться к действительности и ответить. Пирс принес тарелку с тостами, поставил ее на стол и сел напротив Алисии.

— Вам идет этот цвет.

Спортивный костюм Алисии и впрямь выглядел слишком изысканно и вряд ли подходил для занятий спортом.

— Спасибо.

— Хорошо спали?

Какой у него красивый рот!

— Да, а вы?

— Меня преследовали сны. А эти губы помогли ей осознать собственную красоту.

— Жаль.

Пирс припомнил все те укромные уголки ее тела, которых касались ночью его губы, и улыбнулся.

— Ничего страшного. Это были хорошие сны.

— Мы похожи на этих людей на картинке, да, мам?

Алисия оторвала взгляд от Пирса и посмотрела на Адама.

— Извини, я не поняла, — сказала она рассеянно.

— Ну посмотри!

Мальчик показал на яркую коробку с хлопьями.

— Они все сидят вокруг стола и завтракают. Два мальчика — это я и Дэвид, а вот мама и папа.

— И совсем не похоже, дурак! — возразил Дэвид. — Пирс ведь не наш папа. Для этого он должен сначала жениться на маме.

Адам обиженно оттопырил нижнюю губу:

— А тогда было бы совсем похоже, правда, мам? Алисия не ответила. Ее изумило, что Пирс вдруг побледнел, а его глаза, затуманенные любовными воспоминаниями, неожиданно приобрели жесткое, холодное выражение.

— Наверное. И пожалуйста, Дэвид, не называй брата дураком, — наставительно заметила она.

Ее сердце, только что бившееся в радостном возбуждении, упало. Волна отчаяния грозила накрыть Алисию, и она попыталась как-то отвлечься от невеселых дум:

— Если вы уже позавтракали, может быть, пойдете поиграете?

Дети радостно устремились к двери.

— А здорово, если бы Пирс был нашим папой, да, Дэвид?

— Ну да. У нас было бы все, как у других детей, и Крисси приезжала бы навестить нас, и мы могли бы снова покататься в ее «порше».

— Ага! А она была бы нашей сестрой, или тетей?

— Конечно, сестрой! Ты что, вообще ничего не соображаешь?

— Да она слишком стара для сестры.

Дверь за детьми захлопнулась, и этот громкий звук лишь подчеркнул зловещую тишину дома.

Пирс поставил чашку на стол с такой осторожностью, как будто боялся, что не сдержится и запустит ею в стену. Невидящим взглядом он уставился на недопитый кофе. Его челюсти были крепко сжаты, а на виске беспокойно билась жилка. Нервным движением отбросив волосы со лба, он сжал руки в кулаки.

Алисия не могла не заметить, как изменилось его настроение, и это привело ее в ужас. Не то чтобы она боялась самого Пирса — просто слишком хорошо понимала, что может означать такая метаморфоза.

— Они ведь дети. Пирс. — Как предательски дрожит ее голос! — Они сами не понимают, что болтают. Просто все время чувствуют, что у нас не такая семья, как у других, и им хочется, чтобы и у них был отец. Пожалуйста, не придавай особого значения тому, что услышал.

От его печальной улыбки повеяло холодом.

— Это мне напоминает то, о чем мы говорили вчера вечером. Но ведь это имело, как ты выражаешься, «особое значение», не так ли, Алисия?

— По-моему, мы уже выяснили, что да, имело. — Она начала нервно теребить куртку. — И поэтому ты злишься?

— Да, черт возьми! — выкрикнул Пирс, вскакивая со стула.

К счастью, дети были далеко от дома — подзывали белку — и не могли слышать его слов. Но Алисия-то слышала, и ее снова изумил этот внезапный приступ гнева.

— Да, я злюсь, — повторил он спокойнее.

— Но почему? — Она быстро овладела собой. После того, что произошло между ними сегодня ночью, она имеет право знать, что его беспокоит. — Как можно сердиться на то, что пятилетний мальчишка упомянул о женитьбе?

— Да не на Адама я сержусь, пойми же наконец, Алисия! — в сердцах бросил Пирс. — Я злюсь, потому что эта ночь была так чертовски хороша, потому что я чувствую, что мог бы влюбиться в тебя без памяти, потому что я хотел бы стать отцом твоих детей и таким образом загладить вину перед собственной дочерью.