Катя осмелела и запросто подшучивала над Арсением. Юдин, казалось, сначала удивился, а потом с азартом принял правила игры: он везунчик, и он докажет это своими прикольными историями. К черту интуицию, думала Катя! Когда-то она ее здорово подвела. Но подвела ли? Катя помимо воли снова погрузилась в воспоминания, шагая рядом с новыми друзьями. Ведь она же всегда чувствовала, что Полина — совсем не так глупа и миролюбива, какой хочет казаться. А Саша…

— Что, правда? — услышала Катя.

Голос Юдина вернул ее в реальность. Они стояли под липой недалеко от входа в общежитие. Арсений смотрел на Катю с улыбкой и любопытством в глазах.

— Ага, — сказала Яна, кивнув. — Ее один шизик в школе доставал, потому что она тоже не такая, как они, индивидуальность. Индивидуальность всегда травят. Да, Катюх? А теперь этот булер учится тут, у нас. Сегодня видели этого придурка на концерте. Поэтому она все время уходит в себя, переживает, что он опять начнет. Кэт, хочешь, Сенька его проучит?

— Ты с ума сошла? — отрезала Катя.

Ей стало неприятно. Словно Яна проговорилась о какой-нибудь … болезни, которую полагалось скрывать.

— Да ладно, — Дарьяна пожала плечами. — Будет как-то тебя доставать, нам скажешь. Мы круто умеем говнюков на место ставить. Да, Сен?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Если что, обращайся, — кивнул Юдин, улыбаясь. — У меня много… рычагов воздействия на идиотов. Универ — это не школа. Если кто-то об этом забыл, рад буду напомнить. Нет, честно, Кать. Янка за столько времени нашла нормального человека, с которым можно общаться. Мы не позволим тебя обидеть.

— Реально, Кэт, — подтвердила Дарьяна.

— Все нормально, ребята, — Катя тоже улыбнулась, как можно старательнее. — Он даже не знает еще, что я тут учусь. А вы… просто тайный заговор какой-то составили. Да все будет хорошо! Может, нам и общаться-то особо не придется. Разные факультеты, все-таки.


… — Слушай, — сказала Яна вечером за чаем, — вижу, что ты дуешься. Я, конечно, Сену преувеличила немного… твою ситуацию с этим…

— Глебом, — сказала Катя, глядя в чашку.

— Ну да, Глебом. Это я на всякий случай, мало ли. Вдруг начнет тебя донимать.

— Я девочка взрослая, как-нибудь разберусь.

— Ты девочка гордая, — Дарьяна выделила интонацией последнее слово. — Просто мы с братом в школе… а я и в колледже… в колледже особенно… настрадались с травлей. Знаешь, дети из семьи алкашей всегда под ударом. Это было крайне неприкольно. Сен теперь каждый раз, когда слышит о буллинге, стойку делает. Он меня сначала сам в школе спасал, потом научил сдачи давать. Грушу боксерскую мне сшил. Я ее колотила, особенно, когда мать напивалась и кавалеров приводила. Они там, к счастью, все интеллигентные хмыри у нас были, меня не трогали. Так… нажирались и потом разговоры умные вели… про политику, дрались иногда…

— Сочувствую, — выдавила Катя.

— Да речь не об этом… что-то понесло меня в воспоминания… ровесники иногда похуже старых пердунов — крепче на ногах стоят.

— Ты перестаралась, описывая мои несчастья, — сухо сказала Катя. — Глеб был моим парнем… и он ничего такого себе не позволял… ну разве что вначале…

Катя замолчала. А был ли Глеб ее парнем по-настоящему? Или же между ними не было ничего серьезного, лишь обычное в этом возрасте притяжение… и недомолвки? И насчет позволять — позволял, еще как. Это вполне можно было бы назвать травлей. Катя почему-то думала, что это издержки отсутствия эмпатии в семье, и все пройдет, если окружить человека заботой, любовью… Ей, наверное, повезло, что он влюбился? именно так, светло. Иначе и тех спокойных шести месяцев в доме Никитиных не было бы.

— Извини, — Яна вдруг хихикнула, — но да… это я специально. Подкинула Сену повод почаще у нас появляться. Мой братец на тебя явно запал.

— Ты говоришь ерунду.

— Нет. Кэт, нет, это не ерунда! — соседка подалась вперед, убежденно выпалила: — Я же его прекрасно знаю! Говорю тебе — запал!

— Ты еще говорила, чтобы я в него не влюблялась, — как бы в шутку напомнила Катя. Ей вдруг стало тревожно, она ведь не планировала ничего такого. — Что он… ветреный.

— Говорила и еще раз повторю: он ни с кем дольше полугода никогда не встречался, но знаешь… его девчонки никогда на него потом не обижаются, как так — сама не понимаю, — Яна поболтала ложечкой в кружке. — Наверное, потому что он суперский. Он умеет ухаживать. И чего от него ждать? Все понимают: Сен в музыкальной тусовке — там все такие, легкомысленные, типа новая муза каждые пару-тройку месяцев. Это шоу-бизнес, детка, типа радуйся, что получила шанс. Отказаться ты всегда успеешь. А ты Сену понравилась, я это увидела — в его глазах. У него взгляд такой становится… особый. У него очередь из девчонок, а он на тебя запал, с первого взгляда, кажется.

— Вот это и удивительно.

— Хватит подкалывать! Ну что ты теряешь?

— Гордость?

— Ну ты нудная! — Яна поморщилась. — Понимаю, это не про тебя. Ты не при делах, да? Переживаешь еще из-за того парня? Тогда еще лучше! Замути с Сеном! Сен тебя быстро вылечит! Отомстишь заодно тому красавчику. Сен лучше его в сто раз! Ну да я вас насильно пейрить(*) не собираюсь. Сама решай. Просто подумай. Сен ведь классный, да?

(*) — сводить, делать парой

— Да, — признала Катя.

Она поспешила перевести все в шутку, разговор был ей неприятен. А потом она лежала в кровати и смотрела в потолок, на белый квадрат от уличного фонаря. У ее соседки по блоку была хорошая привычка — Яна рано ложилась спать и мгновенно засыпала, часто повторяя, что это с тех времен, когда, настрадавшись от шумных попоек в доме матери, она никак не могла отоспаться в колледже.

Кате стало тоскливо, нестерпимо захотелось поддержки, простого человеческого разговора. Она заглянула в телефон, отвернувшись к стене. Оксана Бобринюк была онлайн.

> привет, не спишь? — написала Катя.

Оксана не отвечала. Катя подождала немного и перевела телефон в режим экономии заряда.

Как же тоскливо! Как же ей нужен сейчас человек, с которым можно было бы без опаски поделиться сомнениями и переживаниями! Чтобы рассказать все, поплакаться! Куда только делись целый год старательно наращиваемые "доспехи" на душе? Катя думала, что закалилась невзгодами, а получается… нет?

Все сразу как-то… навалилось. Арсений, странные откровения его сестры, просто сватовство какое-то, Глеб…

Катя тихо всхлипнула, обняв себя за плечи. Кого она обманывает? Ей нестерпимо хочется оказаться рядом с Глебом. Заглянуть ему в глаза. Как раньше. Чтобы взгляд его, обычно серьезный, напряженный, расслабился, встретившись с ее взглядом. Она еще помнит его прикосновения… объятия… его слова… он так умел утешать, словно забирал на себя ее боль. Она помнит чувственные поцелуи украдкой… еще немного — и они перешли бы границу.

Они ее так и не перешли. Почему? Катя теперь жалеет. Как жаль, что Глеб не стал ее первым мужчиной. Неважно, что было бы дальше. Она бы сохранила это… отдельно, очень глубоко в душе, там, куда нет доступа обидам, ненависти. Пусть Никитин ушел из ее жизни, пусть оказался… не таким. Это момент принадлежал бы лишь ей.

Она заснула с мокрыми щеками, но проснулась спокойной, опять с запертыми на три замка эмоциями. Пришла в себя. И правильно сделала.

Они столкнулись с Глебом на большой перемене, в переходе между корпусами. Катю поразило, как сильно он возмужал. В зале перед концертом ей не было видно, какими широкими стали его плечи. Загорелый, даже волосы выгорели. И руки… все те же ремешки на запястьях. Добавились новые, остальные совсем растрепались.

Катя увидела Глеба раньше, чем он ее, и успела подготовиться.

— Привет.

— Привет.

Разговор ни о чем. Он был растерян. Удивлен. И обрадован? Или просто не ожидал увидеть ее в Каратове. Смотрел жадно. Словно хотел запомнить каждую деталь. Это выбивало почву из-под ног. Лучше бы он был высокомерен и язвителен, как в первые дни их знакомства. А в глазах у него была тоска. И вина. Или это Катя снова все напридумывала.

Напрасно она верила, что будет легче. Выстоять под этим взглядом, не дать ни единому лучику эмоций пробиться через маску. Ей помогло, что сразу после встречи нужно было идти на конференцию к Майклу. Кажется, Михаил что-то заметил… ее рассеянность — ему приходилось повторять некоторые вопросы дважды. Однако расспрашивать ее он не стал, видимо, отнес некоторую неадекватность на счет растерянности от лавины новых впечатлений.

После пар Катя не пошла в общагу. Сбежала от Яны в парк, бродила по аллеям. И вернулась домой, только когда успокоилась.

Глава 6


Глеб


Саша сидела на полу возле его блока. Глеб не сразу заметил ее, повернув в темный коридор из освещенной рекреации. Вздрогнул, когда она шевельнулась и начала подниматься, неуклюже цепляясь за стенки. Скривился, отступив в сторону и давая Саше зайти в комнату. Она мялась у порога и села, только когда Глеб раздраженно махнул рукой на матрас.

— Саш, мы же поговорили, все обсудили. Зачем?

— Глеб… — она закусила губу. — Понимаешь…

— Ну что ты от меня хочешь? Я тебя не люблю. И не полюблю никогда. Тебе это зачем? Ради секса? Сама говоришь, я…

— Я беременна.

До сознания Глеба слова Саши дошли не сразу. А потом подкосились ноги и к сердцу подступил противный холод.

— Ты… шутишь?

— Какие тут шутки? — Саша искривила рот и отвернулась.

— Сколько?

— Четыре недели.

Глеб опустился на матрас. Смотрел на свои руки, а они казались ему чужими. Вот так, пара слов — и мир пополам раскололся.