— Ну и я подумал, раз вы не забрали личные вещи, наверное, они вам не нужны. Простите, Инга Владимировна, я правда, не хотел… В общем, я подумал, вам все равно не нужно, а тут такой классный ежедневник.

Парень вытащил откуда-то из внутреннего кармана среднего размера зеленоватую книжицу и протянул ей. Инга так и замерла с открытым ртом и наконец заглянула в ящик. Взгляд наткнулся на пустую упаковку. Ту самую, ее она помнила.

— Я, кхммм, ничего еще написать там не успел. Он нульсовый, — Виталик снова потупился. — Простите меня, Инга Владимировна. Я вас очень прошу никому не говорить об этом.

Она наконец отмерла. Привстала из-за стола, забрала у него ежедневник и пробормотала:

— Да ничего. Спасибо, что принесли. Не волнуйтесь, я никому не расскажу.

Молодой человек ушел, а она осела в кресло. Потеребила переносицу и снова уставилась на оберточную бумагу в ящике. И как теперь быть?

Что-то в последнее время все хуже и хуже становилось ее мнение об умственных способностях их гендиректора Дмитрия Сергеевича Кольцова. Если раньше она имела возможность убедиться в том, что он сволочь. Но теперь получалось, что он еще и дурак.

Тряхнула ежедневник в руке и уставилась на него.

Кто же так хранит важную информацию? Она же могла просто выкинуть этот несчастный ежедневник. Его могли спереть. И вот и сперли! И как теперь узнать, тот ли это ежедневник? А если тот, то в чьих руках он уже успел побывать?

Посмотрела на часы. Полтора часа осталось из отведенных ей Вадимом, а ей уже хотелось убраться отсюда. Инга подперла лоб ладонями и застыла. Какой-то дурдом.

Потом пригладила волосы и включила компьютер.

Надо отработать по плану.

И нет, идти в кабинет Дмитрия и лезть сейчас в его рабочий компьютер нельзя. Инга это интуитивно чувствовала. Нужно сперва убедиться, что это именно тот ежедневник. И что информация в нем действительно присутствует. Сейчас она уже вообще не знала, что можно принять на веру.

Нужно было вернуться в исходную точку. В тот момент, с которого все началось. Это ведь ее рабочее место, ее компьютер. В тот вечер она завершила работу, закрыла кабинет…

Стоп. Если она закрыла кабинет, то как же Виталик смог взять из закрытого кабинета что-то? Значит, в ее отсутствие кабинет открывали.

— Браво, капитан очевидность, — сказала она себе. — Возьми с полки пирожок.

Инга снова нахмурилась, вспоминая свое впечатление от разговора с молодым человеком. Она, конечно, сама была ошарашена, но ей он показался сильно смущенным. И как будто стыдился своего поступка. Однако, в нем не было страха. То есть, страх присутствовал, он боялся, чтобы в офисе не узнали. Но это было не то. Не тоуровень тревожности.

И сейчас важно было другое, если заходили в ее кабинет, логично было бы предположить, что заходили и в ее компьютер. Что могли искать? Что могли ей подбросить? Если пошел слив информации, и это хотели повесить на нее… Ингу накрыло чувство брезгливости.

Компьютер у нее был запаролен, Но что с того, если все личные пароли на всякий случай записаны в талмуде у айтишников?

— И в свете всего перечисленного, — казенным канцеляритом проговорил рассудок. — Визит молодого айтишника уже не выглядит случайным.

Ей нужен был Вадим.

Но Инга заставила себя собраться и очень внимательно пересмотреть сохраненную на ее ПК информацию. Неизвестно, что именно слили. Плохо. Попробовала сверяться с ежедневником. Но пытаться выловить информацию в нем, все равно что искать черную кошку в темной комнате.

Мозги вскипели через час напряженной работы.

Один момент вызвал подозрение, она его скопировала и отправила Вадиму. Без объяснений, без темы. Все потом.

До срока, назначенного Вадимом, оставалось еще немного времени. Но сидеть там уже было невозможно, голова стала какая-то тяжелая, хотелось умыться холодной водой. В конце концов, Инга решила лучше выбраться из офиса, позвонить и подождать его снаружи. Собрала сумку, спрятав в нее ежедневник, заперла кабинет и направилась в сторону туалета.

Коридор заканчивался витражом, она механически разглядывала косые тени от витражных стоек на полу. Каблучки постукивали по плитке, цок-цок, цок-цок. Высокие шпильки, у нее немного устали ноги. Инга поморщилась, так напряженно работала, что затекло все тело.

Дверь туалета была прямо перед ней, она повернула ручку и вошла внутрь и прошла к кабинкам.

***

Шум сзади. Инга не успела даже среагировать. Кто-то влетел за ней следом, быстро рванул за плечи и дал по ногам подсечку. Ее закрутило, высокие каблуки тут же разъехались по плитке, и она полетела головой прямо на ребро мраморной столешницы у ряда раковин.

И ничего не сделать, пискнуть не успела даже!

Казалось, все. Так почему-то обидно стало. Так глупо…

Но она не ударилась.

Буквально за мгновение до этого ее перехватили чьи-то руки. Дальше Инга ничего не видела. Но слышала яростную возню и шумное дыхание. Прекратилось все так же быстро, как и началось. Хлопнула дверь.

А она так и стояла, прижатая к кому-то сильными руками, и боялась шевельнуться.

— Больше без меня шагу никуда не ступишь! — услышала подрагивающий от ярости голос Вадима.

И от внезапного облегчения расплакалась.

глава 22

Они замерли, в какой-то прострации посреди пустого туалета.

— Ну что ты, все уже, уже все, — шептал Вадим, а сам прижимал к себе крепко.

И она чувствовала, как ходуном ходит от злости его грудь, как переполняет его ледяная ярость. Но злился Вадим не на нее. Инга чувствовала, что-то странное во всем этом, в том, как он баюкал ее, словно боялся чего-то.

— Что тут было? — пробормотала она, вытирая ладонью нос.

И совсем по-детски всхлипнула, а у него руки рефлекторно дернулись. Мужчина прижал ее к себе, а потом отпустил, шагнул в сторону и отвернулся.

— Это моя вина, — проговорил он. — Я не должен был подставлять тебя под удар.

Инге уже стало лучше, первое волнение улеглось, вернулась способность адекватно мыслить. Она оправила одежду и провела ладонями по волосам. Прическа ни к черту, растрепалась вся. Хотела подойти к зеркалу, а ноги дрожат. Разъезжаются.

— Иди сюда, ко мне! — он снова схватил ее в охапку.

— Вадим, что случилось? Все так быстро, я ничего не поняла.

— Случилось то, что я идиот. Ты верно сказала, что на тебя этот тип среагирует.

— Так ты следил за мной?

Он снова отошел на шаг. Кивнул, с силой проведя ладонями по лацканам пиджака.

Повисло молчание. Пока Инга осмысливала сказанное, он не произнес ни слова. И был напряжен, как будто ждал, что она закатит истерику, начнет ругать его, кричать.

Наверное, было из-за чего. Но Инга ведь понимала, что ее использовали как приманку, и сама на это пошла. Она все-таки добралась до зеркала, но смотреться в него пока не было сил.

— Взяли его? — спросила просто.

Вадим кивнул.

— Хорошо, — проговорила Инга устало.

А его вдруг словно прорвало. Резко прижал ее к себе. Рывком. В мышцах дрожь, голос тихий, срывающийся.

— Когда я увидел, что он крадется за тобой… — он задохнулся и прошипел, сжимая зубы. — Мы сразу бросились следом. Думал, меня разорвет.

Невольная дрожь от его слов.

— Ничего. Главное, что ты успел.

Он снова кивнул. Нервно, судорожно. Какое-то время Вадим молчал, слышалось только его тяжелое дыхание. Потом он проговорил.

— Мог не успеть.

И снова повисло молчание. Оба понимали, что могло произойти, опоздай он хоть ненадолго. Так зыбко все. И все же ей было надежно рядом с ним. Казалось, достаточно прижаться к крепкой груди этого мужчины, и весь этот враждебный мир останется «за забором».

Она чуть не сказала себе, что он ее дом. Вовремя опомнилась. Ведь ничего нет на самом деле. А есть только призрачное соглашение, которое действует, пока он разбирается с этим дерьмом. И десять свиданий, одно из которых уже истрачено.

Не хотелось об этом думать.

— Дай угадаю, — проговорила Инга. — Это был…

И назвала того сотрудника, который показался ей странно настороженным сегодня. Вадим кивнул.

— Он, — потом неожиданно добавил: — Его давно вели. Не было повода.

У Инги от удивления даже рот захлопнулся. Стукнула его кулаком по груди.

— Ты мог бы сказать мне.

Он мягко перехватил руку и прижался губами.

— Не мог. Ты бы себя выдала.

Неприятно. Из души поднялась волна обиды и разочарования.

Но Инга переборола себя и продолжила. Потому что надо было что-то говорить, иначе, это разрастется.

— Ты сказал, что следил за мной.

— Да. Я был здесь, на этаже. Камеры постоянно работали, — начал Вадим и разом отрезал. — Все, довольно об этом. Уходим. Все потом.

И так и вывел ее оттуда, прижимая к груди и закрывая собой. Инга опасалась, что сейчас они наткнутся на кого-нибудь в коридоре, будет новая волна сплетен. И такой слабой себя чувствовала, все еще подрагивали ноги. Но он свернул куда-то в неприметную дверь.

Инга и назначения этого помещения не знала. Всегда считала, что это какая-то ниша для сетей или кладовая уборочного инвентаря. Оказалось техническое помещение, оттуда был выход в небольшой коридор к служебным лифтам, а оттуда к аварийному выходу наружу.

Когда ехали в машине, он так же крепко прижимал ее к себе. Странная аналогия проскочила у Инги. Произошедшее — оно саднит как рана, как порез. Но если зажать крепко, порез срастется.

Наверное, надо было сказать еще и про тот злосчастный ежедневник. Но ведь он сам сказал — все потом. А ей хотелось забыть, отбросить от себя и подтачивающее изнутри чувство опасности, и обиду, и разочарование. Всю эту непределенность. Стать ненадолго просто счастливой женщиной.