– Он же ветеринар! – напомнила Люська. – У него пациенты – свиньи да кони, кто с ним будет спорить?

– Вот именно, – фыркнул Евгений. – Так что без возражений! Мы – в травмпункт, а вы – к Марье и готовите нам ужин.

– Кто бы нам приготовил... – буркнула Маша.

– Я! Я приготовлю! Куплю курицу и запеку ее в вине! – вызвалась Люська.

Людмила справедливо полагала, что по приезде в город от нее постараются избавиться в первые же десять минут, а потому и пыталась стать незаменимой.

Маша поскрежетала зубами, но отказаться не решилась: а вдруг Люська и в самом деле отыщет Варенкова самостоятельно. Да и самой становиться к плите желания не было, так хотелось в душ!

– Значит, договорились. Мария, где расположен ваш особняк?

– Вот именно! – подхватила та. – Я тоже хотела бы знать, где мой особняк?! Живу, как белошвейка какая-то, в обычной девятиэтажке, а этот паразит только детей строгает! Встречу – поинтересуюсь.

– У вас дома дети? – удивился Левин.

– Не у меня, – покосилась Марья на Лину, а потом перевела взгляд на Люську. – Но про особняк спросить надо!

Евгений высадил Машу с Люськой возле подъезда Машиного дома и резко набрал скорость.

– Вы хоть знаете, куда ехать? – недовольно спросила Лина.

– Предлагаю перейти на «ты», – улыбнулся Левин. – И перестань уже мне не доверять. Мы везде успеем.

В травмпункте оказалось, что прием ведет лишь один врач, и в очереди к нему сидят уже два угрюмых, неприглядного вида мужика. Болезные были облачены в резиновые сапоги, на которых кусками налипла грязь, чуть чище выглядели штаны и распахнутые фуфайки. Один бедолага держался за челюсть, другой нежно баюкал руку. К тому же от них так разило винищем, будто весь травмпункт в срочном порядке переделали в медвытрезвитель.

– Кто крайний? – бодро спросил Левин.

Оба мужика одновременно пробубнили нечто нечленораздельное, и в это миг из кабинета донесся леденящий душу вопль.

Плюнув на больную ногу, Лина стремительно заковыляла к выходу.

– Ты куда это? – уже у порога догнал ее Левин. – Я, главное, там в очереди устроился, а она... Лина, ты что?

– Ничего! – всхлипнула та. – И не надо было вовсе сюда ехать! У меня и так все рассосется, а здесь... выдернут ногу и разбираться не станут!

– Ты... испугалась, что ли, глупенькая? – усмехнулся он и вдруг, склонившись к ее лицу, прошептал: – Не бойся, мы купим тебе самые дорогие обезболивающие лекарства... и самые модные костыли! Пойдем.

– Я уже вылечилась, не надо костылей! – скороговоркой выпалила Лина. – Я уже спокойно стою, и... и даже бегаю...

И она снова попыталась показать, как быстро она работает ногами, но Левин попросту схватил ее на руки и легко понес к кабинету.

Лина онемела. Еще никогда в жизни ее никто не носил на руках! Нет, в детстве-то, наверное, носили, но кто же это помнит. А вот в сознательной жизни... Варенков даже на свадьбе ловко обошел этот момент. Тогда он заявил: «Не царское это дело – прикажу и потащат!» И правда – приказал, и ... и Лина пошла сама. Потому что не хотела, чтобы ее волок свидетель или собственный отец. А вот теперь... Так это было здорово, что она даже немного передернула ногами, будто хотела сделать балетное па, но потом смутилась и искоса взглянула на Евгения: что он там подумал. Но тот ничего не подумал, он просто нес ее к кабинету и тихо жаловался.

– Я там договариваюсь, мосты навожу, а она бегать надумала... – ворчал Левин. – Можно подумать, это мне одному надо...

– Линочка-а-а! – вдруг послышалось за спиной.

Левин обернулся. Естественно, Лина обернулась вместе с ним.

Перед ними стояла пожилая особа и с горящими глазами разглядывала пару.

– Линочка, детка, так это и есть твой новый французский жених?

– Йес, – уверенно кивнул Левин. – Ай эм жених.

– Н-н-н... да... – скривилась Лина.

– А я только что в кабинете была, – охотно пояснила тетушка. – Руку вывихнула, вправили, такие умельцы!

– Так это вы там только что бешеным слоном кричали? – любезно поинтересовалась Лина.

– Ну каким же слоном! – выпучила белесые глазки пожилая страдалица. – Они же мне... там же не люди! Варвары! Там же...

– Ссори... – рявкнул Левин, как ему показалось, по-иностранному и стремительно направился к кабинету.

Два мужичка топтались возле двери и не могли решиться, кому входить первому.

– Мужики, простите, у нас острая боль, – шагнул мимо них Левин, и они вошли.

В кабинете возле узкого длинного стола крутилась толстая тетка в фиолетовом халате, а рядом стоял мощный дядька в фартуке такого же вдовьего цвета.

– Ну-с, и что у нас? – спросил он, потирая руки.

Сердце Лины снова забилось где-то на уровне гланд.

– Да вот... ушиб, кием. Но удар сильный, опухла нога, – объяснял Левин. – Вы посмотрите, она нормально-то ходить будет?

Лина отчетливо икнула. И крепче вцепилась руками за шею Евгения.

– А зачем же вы, батенька, родную супругу кием? – вздернул бровь врач.

– Она плохо себя вела, – не стал вдаваться в подробности Левин. – Первую помощь я ей уже оказал: холодное к месту ушиба привязывал, но...

– Да вы посадите ее, или она вообще стоять не может?

– Не может, она бежит все время, – пожал плечами Левин.

– Ну... значит, жить будет...

Лине с каждой минутой становилось все тоскливее. А двое этих больших мужчин вертели и крутили ее больную ногу, точно конечность была сама по себе и не имела к ней, Лине, никакого отношения.

– Думаю, здесь нужен рентген, – авторитетно заявил врач.

– Я тоже так решил, только куда ее тащить? – с готовностью откликнулся Левин.

– В третий кабинет, по коридору прямо.

Евгений нес ее точно королеву, и Лина восседала на его сильных руках, будто несколько минут назад и не бегала самостоятельно.

– Я ж говорил: ничего страшного, – успокаивал ее Левин.

– Ну и зачем соврал, что бил меня кием? – спросила она.

– А то, что соврал, будто ты моя жена, тебя не возмущает, да? – фыркнул Евгений.

– А ты еще и это ляпнул?! Ужас какой-то! – возмутилась Лина, обвивая руками его шею.

Рентген показал, что с ногой ничего страшного не случилось, оказалось, просто сильный ушиб и никаких действий врача не требуется. Поэтому из кабинета Лина выпорхнула просто окрыленной и тут же забыла про все боли на свете.

– Линочка! А я вот решила вас дождаться... – На крыльце стояла знакомая тетушка и лучезарно улыбалась. – Вы же не откажетесь довезти до дома больного человека?

Лина посмотрела на Левина.

– Йесс. – И тот, прилежно играя роль жениха-француза, гостеприимно распахнул дверцу. – Ситдаун пли-и-из.

Старушка резво рванула в салон, следом за ней уселась Лина, и машина поехала.

– Нам на площадь Парижской Коммуны, правда, это символично? – радовалась старушка, точно дитя. – Линочка! Твоя мама говорила, что твой молодой человек владелец обувной фабрики. Это правда?

– Йесс! – вступил в беседу Левин. – Ай хэв э литл бизнес. Шью щу-узы... обувь по-вашему.

– Линочка! Что он говорит? – удивлялась старушка.

– Я и сама его порой плохо понимаю... – подняла глаза к потолку Лина. – Ой! Посмотрите-ка! Фонтаны уже не работают!

– Лина, деточка, но ведь уже ноябрь, сколько же можно, – напомнила ей пожилая леди. – У нас Сибирь, а не... а не какая-то Гасконь, прости господи. Зато у нас великолепные зимы! Просто волшебные! Молодой человек, вы любите наши зимы? Это же... «Под голубыми небесами, великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит!» Или еще... «Эх, снег-снежок, белая метелица!» Или опять же... «падают белые снеги»...

– Мария Тарасовна, а мы уже и приехали! – радостно воскликнула Лина.

– Неужели?! – приуныв, выдохнула тетушка. – Жаль, а мне так хотелось познакомить молодого человека с сокровищами нашей литературы...

Лина была неумолима, она упрямо смотрела в окно, и старушке пришлось прервать такую сладкую лекцию.

– Совет да любовь вам, – пожелала Мария Тарасовна, выйдя из машины.

– И вам того же, – мотнула головой Лина и, едва машина тронулась, тут же накинулась на Левина. – Ты зачем из себя моего жениха корчил, да еще и иностранца?!

– А чего? – с недоумением вытаращил тот глаза. – Мне показалось, бабушка осталась довольна. Видела, как она глазками хлопала! И еще так удивилась, что я с ней беседовал!

– Еще бы! Эта бабушка, между прочим, моя преподавательница по французскому!

– Фу ты, как неудобно... – поморщился Левин. – А я английский учил... Ну скажи ей, что у меня такой дикий акцент.

– Езжай давай... сейчас точно: приедем, а девчонок уже и нет, – беспокойно вздохнула Лиина, – без нас уехали.

– На моей машине? – фыркнул Левин и вздохнул. – Ах ты ж боже мой, как мы соскучились по этому мерзавцу Варенникову!

– Варенкову! И потом... я же тебе говорила – мне он нужен вовсе не от скуки, а потому что требуется его подпись, – в который раз принялась растолковывать Лина. – Матвея... так зовут моего сына. Так вот, чтобы его отпустили за границу, нужно согласие отца! А без Матвея я во Францию не поеду.

– Ничего не понимаю... – пожал плечами Левин. – И что вас всех к заграничным мужьям тянет? Русский язык они не знают, а в лучшем случае коверкают. Менталитет у них другой, традиции, законы – все другое. А вам вынь да положь какого-нибудь толстобрюхого Ганса.

– У меня не Ганс, а Венсан. И с брюхом у него все в порядке.

– Хрен редьки не слаще. Чем тебе наши-то женихи не угодили?

– А где они, наши-то? Ты знаешь песенку: «Очень жаль, что на десять девчонок девять пьяниц, один голубой»!

– Ну знаешь! – взвился Левин. – Песенки она какие-то выучила!.. У нас, между прочим, еще очень хорошие мужики имеются!.. Разведенных вон сколько!

– Так я и говорю... – горько вздохнула Лина. – Еще большой вопрос, из-за чего они развелись. И вообще, чего ты-то беспокоишься?! Я свою личную жизнь устраиваю, не твою. – И Лина вдруг хитро прищурила глаза. – Вот ты, пока меня на руках таскаешь, твоя жена тоже, наверное, думает, что ты в какой-нибудь командировке.