— Заходите. Я попросила Уайатта пригласить вас ко мне. Надеюсь, вам это не слишком неудобно?

— Вовсе нет. — Перед тем как протянуть Рейчел свое пальто, Вирджиния стряхнула с него снег. Через мгновение она сняла шляпку и перчатки. — Сегодня в пансионе тихо, и я не могу больше смотреть на Эзру. У бедняги один глаз совсем заплыл и стал похожим на отбивную, а на голове такая большая шишка, как его левое яйцо. — Она быстро приложила руку ко рту. — Ах, простите, я забыла, где я нахожусь.

Рейчел мягко рассмеялась. Ей хотелось надеяться, что эту шутку Вирджинии слышала только она.

— Все в порядке. Проходите, пожалуйста, в мой кабинет. Я работаю там. — Рейчел попыталась провести Вирджинию сразу в нужном направлении, но молодая женщина впервые была у Рейчел, поэтому она все рассматривала с откровенным любопытством. Разумеется, Вирджиния не могла не заметить стоявший на столике в гостиной поднос.

Увидев бутылку с виски и пустую чашку, гостья захихикала.

— О, вы время от времени любите приложиться. — Она заговорщицки улыбнулась Рейчел. — Я и сама люблю это, но у Розы не забалуешься. Девочкам всегда подают воду.

Рейчел почувствовала, что у нее слегка закружилась голова. Фостер, как выяснилось, все-таки ушел, и Вирджиния, увидев бутылку, сделала вывод, который при подобных обстоятельствах напрашивался сам собой. Облегченно вздохнув, Рейчел спросила Вирджинию:

— Может быть, вам принести бокал?

Когда несколько часов спустя Уайатт и Эзра появились в доме, они обнаружили, что Рейчел и Вирджиния рядышком спали на диване. На столике перед ними стояла недопитая бутылка виски.

— Нам придется забыть об этом или по крайней мере молчать до тех пор, пока мы сами не сделаем какую-нибудь подобную глупость, — сказал Уайатт Эзре, показывая на женщин.

Эзра осторожно прикоснулся рукой к шишке на голове.

— Думаю, у меня такое может случиться через день или два. Так что я смогу молчать об этом не больше двух дней. А вы сколько, шериф?

— Примерно столько же. А может, и меньше, раз сейчас в городе Мэддокс.

Эзра снова посмотрел на спящих женщин и прошептал шерифу на ухо:

— Вы скажете миссис Купер, что Мэддокс исчез сегодня в обед?

— Не знаю пока.

— Вероятно, это не так уж и важно. Он вряд ли отправился на шахту. Если бы он пошел туда, его бы обязательно кто-нибудь увидел.

Фостер не мог превратиться в невидимку, размышлял про себя шериф. Его обязательно кто-нибудь да должен был видеть. И тем не менее пока никто не мог сказать, в котором часу Фостер вышел из своей комнаты. Уайатт пожалел о том, что не объяснил сэру Найджелу, кто из двух его новых постояльцев был Фостером Мэддоксом, а кто Рэндольфом Доувером. Вероятно, их просто спутали. Если бы Уилл не зашел сегодня в гостиницу, то, вполне возможно, обман так бы и не раскрылся.

Фостер появился в гостинице уже тогда, когда Уайатт и Уилл собирались начать его искать. Он сказал, что ему просто захотелось прогуляться по городу. Но такое объяснение выглядело более чем неубедительно. Фостер также отрицал тот факт, что он поменялся комнатами с Доувером для того, чтобы ввести всех в заблуждение. По его словам, ему больше понравилась комната Доувера, расположенная этажом ниже, и он попросил своего бухгалтера поменяться с ним номерами. Более того, оба номера были зарегистрированы на имя Фостера Мэддокса. Когда Уайатт и Уилл стали расспрашивать мистера Доувера, он не смог ничего объяснить. Как выяснилось, он не знал, в котором часу его хозяин покинул гостиницу и куда он направился.

— Я рад, что с Рейчел была Вирджиния, — сказал Уайатт Эзре.

Через два дня завал на железнодорожной ветке был полностью расчищен, и вечером на станцию прибыл поезд. Эйб Дишман услышал гудок, когда поезд миновал поворот и стал подниматься в гору. Он сразу поставил в известность об этом Уайатта и Уилла. Они тут же отправились на станцию встречать поезд. Им предстояло проверить всех прибывших на нем людей и посмотреть, нет ли кого из них в розыске. Для этого шериф и его помощник прихватили с собой целую кипу фотографий и рисунков, лежавших у Уайатта на столе и висевших на стене.

Фостер вместе с Доувером тоже пришли на станцию. Часть своих людей Фостер незамедлительно направил в гостиницу, часть в пансион, а всем оставшимся велел снять комнаты в салуне. Увидев Уайатта и Уилла, он подошел к ним и вежливо их поприветствовал:

— Шериф. Помощник шерифа. У вас какие-то проблемы?

— Нет, у нас нет проблем, — ответил Уайатт.

— Значит, надо думать, вы встречаете каждый поезд?

— В нашем городе живут дружелюбные люди.

— Мой адвокат и я завтра нанесем Рейчел визит. Мы хотим просмотреть документы, которые удостоверяют ее право на владение железнодорожной веткой. Мы должны убедиться в том, что она и в самом деле является владелицей этой части дороги. Нецелесообразно откладывать этот визит. — На его губах заиграла улыбка. — Полагаю, дружелюбные жители этого города правильно истолкуют мои действия, шериф.

Сказав это, Фостер развернулся и зашагал прочь. Уайатт молча смотрел ему вслед.

— Может быть, нам все-таки запереть его в камере? — спросил Уилл Уайатта.

Уайатт похлопан Уилла по спине:

— Идем. Мне нужно зайти еще в несколько мест, прежде чем я отправлюсь домой.

Рейчел завесила окно в гостиной остатками отрезов черного бархата и камчатного полотна. Поправила концы отрезов так, чтобы не осталось ни малейших щелей, в которые проникал бы свет.

— На улице же темно, — сказала она. — Зачем завешивать окна, если сейчас уже ночь?

— Это мой каприз, — усмехнулся Уайатт.

Рейчел закончила драпировать окно и принесла еще один отрез, чтобы завесить им вход в гостиную. Уайатт вернулся из кухни и стал помогать ей. Она встала на цыпочки и приподняла ткань, а Уайатт прикрепил ее к притолоке. Наконец все было готово.

— Унести последнюю лампу? — спросила она.

— Нет, она мне будет нужна. Я должен смешать химикаты, приготовить бумагу и объективы.

Рейчел окинула взглядом стоящие на столе ванночки, которые были наполнены водой, а также бутылки с химикатами.

— Что теперь делать мне? — спросила Рейчел.

— Нужно подготовить крючки для сушки фотографий. Они вон там у стены. А я отнесу камеру и треножник на кухню.

— Твое оборудование уже довольно старое. Ты уверен, что оно работает?

— А почему бы ему не работать? Линзы не поцарапаны. Камера в порядке. У нас есть все, чтобы сделать хорошие снимки. Так, кажется, теперь у нас все готово. — Он огляделся по сторонам. — Нужно только чуть-чуть поменять направление падающего света.

Рейчел на мгновение задумалась.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Что, если использовать зеркала? У нас их два. Они могли бы работать как отражатели.

Уайатт обнял Рейчел за плечи и поцеловал ее. Через мгновение он исчез в коридоре.

Им потребовалось еще полчаса на то, чтобы установить зеркала, и еще минут десять они переставляли лампы, чтобы добиться нужного освещения. После этого Уайатт уменьшил тягу в печи, чтобы в комнате не было так жарко.

— Теперь точно все готово. — Он поправил треножник и опустил камеру на дюйм. Объектив Уайатт направил на стол. — Если сейчас у нас ничего не получится, я попробую сделать снимки утром. Правда, не знаю, будет ли утром у меня время. На каждую фотографию уйдет минут двадцать — тридцать. Я попросил передать Фостеру записку, что мы будем ждать его в адвокатской конторе. Если мы задержимся, вряд ли он станет нас ждать.

— Ты так серьезно воспринимаешь его?

Уайатт выпрямился и повернулся к Рейчел. Выражение его лица было сосредоточенным. Ни намека на улыбку.

— Именно так я и воспринимаю его, — ответил он. — Я прекрасно вижу, что он за человек. И я не забыл то, что ты мне о нем рассказывала. Я доверяю тебе.

— Он хорошо умеет вести переговоры, — сказала она. — Некоторые считают, что это у него получается лучше, чем у его деда. Правда, со мной он всегда ведет себя как животное.

— Ты не знаешь, почему это так?

— Потому что я женщина, — проговорила она. Ее удивило то, что Уайатт не видел очевидного. — Шлюха, как он считает.

— Может быть, — задумчиво проговорил Уайатт. — Но может быть, и потому, что он никак не может договориться с тобой таким образом, чтобы это устраивало сразу две стороны. Думаю, в самом начале он не пытался тебе угрожать.

Эта история тянулась так давно, что Рейчел уже и не помнила, что было в самом начале.

Уайатт притянул ее к себе и обнял, его рука заскользила по ее спине. Тело Рейчел обмякло и сделалось податливым.

— У Фостера тяжелый характер. Такой это человек, — сказал Уайатт. — Может быть, он где-то даже жалкий. Вздорный, без сомнения, коварный, но он злится от избытка нервозности, от того, что слабый человек. Как ни странно, он хочет, чтобы все воспринимали его как безжалостного тирана. Это наделяет его властью, которой он не может достичь другим путем. Это заставляет людей бояться его. Но это же делает общение с ним почти невозможным. Все считают его самим злом. А как люди смотрят на то, что является злом? Они смотрят на это со страхом.

— Они хотят уничтожить это зло. Или по крайней мере разбить ему голову.

Уайатт усмехнулся:

— Что-то вроде того.

Рейчел закрыла глаза и втянула в себя запах Уайатта. Обняла его, потерлась щекой о его плечо.

— Думаю, ты прав, — мягко проговорила она. — В конце концов я не выдержала и сбежала.

В адвокатской конторе Уайатта собралось много народу. Готовясь к появлению здесь Фостера, Сэм Уокер принес стулья из расположенного на первом этаже земельного департамента. Уайатт и Рейчел попросили присутствовать на этой встрече Теда Истера. Являясь мэром, он должен был представлять интересы города и быть свидетелем судебного разбирательства. Он также должен был исполнить роль писца, так как Уайатт полагал, что память Фостера могла изменить ему в дальнейшем. Чтобы не было никаких разногласий, было решено все записать на бумаге и дать на подпись участникам встречи.