Дверь за ним с грохотом закрылась. И Тома вздрогнула, как от выстрела. Ей даже стало больно, как будто в неё действительно выстрелили. Она даже знала, куда именно попала пуля. В сердце. Там жгло и кровь, пульсируя, как в агонии, вызывало колебание всего тела.

Медленно присела она в кресло и посмотрела на свое отражение в зеркале.

«Странно… Раны невидно, а ранение есть».

***

Июнь

- Как будем стричься?

Напротив Томы, сидел солидный мужчина, лет пятидесяти. Его можно было отнести к той самой категории, про которую Люба говорила «упакованный тип». Дорогой костюм, дорогие часы. И всё остальное, вплоть до кожаных туфлей, кричало - «Я из высшей лиги!» И именно это обстоятельство и напрягало больше всего.

«Чего такой упакованный тип забыл в нашей скромной парикмахерской?»

Мужчину этого Тома раньше не видела. Приехал он сюда на такси. Когда вошёл, окинул помещение оценивающим взглядом. Надежда, которая обычно стригла мужчин, его не впечатлила. Она лишь удостоилась его мимолётного взгляда и легкого поклона головы, после чего мужчина прошёл к креслу, рядом с которым стояла Тома, и уверенно присел в него.

И вот он сидит, а Тома недоумевает, что с ней будет, если она этого клиента как-то не так подстрижёт? Вернее, она прикидывала, сколько у неё будет времени, чтобы успеть покинуть город, в случае своего провала.

- Меня стричь не надо, - произнёс мужчина. – Вы можете меня побрить?

Тома могла побрить ежа, а этого клиента ей совсем не хотелось брить. И тем ни менее она улыбнулась и произнесла:

- Конечно.

Надежда, пытаясь скрыть панику, стала наводить порядок на своём рабочем месте. Она периодически посматривала, не совершила ли Тома роковую ошибку, которая повлечёт закрытие заведения. Однако Тома, орудуя бритвой, всё делала правильно. При этом она умудрялась мило улыбаться клиенту и что-то рассказывать о чувствительной коже лица мужчин и о способах ухода за ней. Мужчина слушал и внимательно наблюдал, то за отражением Томы в зеркале, то переводил взгляд непосредственно на её лицо. И взгляда не отводил, если Тома ловила его на себе.

- Готово, - с неподдельной радостью сказала Тома и поднесла небольшое зеркальце к клиенту.

Он себя осмотрел и не разочарованный результатом, в ответ даже улыбнулся.

- Спасибо. Сколько с меня?

Тома искренне хотела сказать – «Для Вас абсолютно бесплатно, и пожалуйста, не приходите больше». Но подавив этот порыв, назвала цену за бритьё. Мужчина оплатил труды и ушел. Тома с Надеждой переглянулись и выдохнули.

Этот клиент, стал приходить регулярно. Через день. Тома к нему со временем привыкла и перестала шарахаться. Она, конечно, ему улыбалась и что-то всегда рассказывала. Если на момент его визита у неё был другой клиент, этот солидный мужчина ждал. Все попытки усадить его в кресло Надежды успехом не увенчались. Он желал быть выбритым только Томой. Она поначалу надеялась, что ему надоест приезжать, только чтоб его побрили. А потом успокоилась, вручила ему свою визитку и попросила, по возможности, сообщать о визите, чтобы резервировать для него время, дабы он не ждал.

Однажды он решил приехать во вторник. Тома забыла предупредить, что в этот день у неё выходной и поспешила на встречу с дорогим клиентом. Именно “дорогим”, поскольку клиент всегда переплачивал. Поначалу Тома пыталась сдачу всё-таки отдать, но, когда в неё вонзился взгляд суровых карих глаз, в которых ясно читалось, «Не оскорбляй меня, сдачей», Тома испугалась. И больше не пыталась беречь его деньги.

Звали клиента Александр Федорович. Фамилию его Тома пропустила мимо ушей и ограничилась лишь тем, что запомнила имя. Да и имя она узнала лишь, когда он ей позвонил, представился и напомнил, что она его бреет. Звонил он чтоб, как она и просила, зарезервировать время.

Мысль, почему он не бреется дома сам по утрам, как это делает большинство мужчин, её посещала много раз. Ответа не было. Спрашивать об этом напрямую у Александра Федоровича, язык не поворачивался. А собственные мысли на эту тему чаще пугали, чем вносили хоть немного ясности. В конце концов, он Тому, как клиент, полностью устраивал, и вскоре она перестала искать подвох.

***

Теплый июньский день приближался к закату. Сегодня Александр Федорович с визитом задерживался. В течение дня он несколько раз звонил, и каждый раз потом перезванивал и переносил время своего визита. Тома, уже подумала, что сегодня он и вовсе не приедет. Однако буквально за пару часов до закрытия он всё же появился.

- Тома, добрый вечер, - с порога спокойным голосом произнёс он и подошёл к креслу.

- Добрый вечер. Присаживайтесь.

Он присел. Тома накинула на мужские плечи накидку и приступила к бритью.

- Я думала Вы сегодня уже не приедете.

- Я об этом и подумать не мог.

- Александр Федорович, Вы меня простите за вопрос, но кто Вас брил до меня? И чем он Вас не устроил? Я рада заполучить такого клиента, как Вы, поэтому не хочу совершить такую же ошибку, как Ваш предыдущий брадобрей и тем самым, лишиться Вас.

- Что ж, вполне резонный вопрос. Я отвечу. Но если позволите не сегодня. У меня встреча через час, а я ещё должен заехать домой и переодеться.

- Да, да. Конечно, я Вас ни в коем случае задерживать своей болтовнёй не хочу.

- Тома, я могу рассчитывать, что если Вы мне понадобитесь, то подъедете в нужное место к назначенному часу? Такси в оба конца я оплачу отдельно.

Тома подумала, что это уж совсем перебор:

«Оплачивать такси, плюс мою работу, лишь только затем, чтобы побриться! Это уже пахнет …маразмом».

Однако она только и смогла сказать:

- Конечно. Я смогу.

После ухода Александра Федоровича, паника окончательно сформировала план действий:

«Бежать!!!!!

…Только куда?»

Перспектива превратиться в брадобрея по вызову, ужасала. Поскольку невольно возникала ассоциация с другой профессией, тоже древней, представительницы которой срывались на встречу по первому зову клиента. И хотя Александр Федорович ни словом, ни жестом, никогда не намекал на фривольность общения, Тома с отвращением думала о том, что её можно сорвать и куда-то там пригласить для услуг на дому.

«Дикость какая-то!»

Со всей этой суматохой, она почти перестала умирать от того, что в её жизни теперь нет Димы. Он остался в мыслях, воспоминаниях, но в реальной жизни его больше не было. Первые дни, после их последней встречи в парикмахерской, он ей пытался дозвониться. Она не отвечала. Осыпал СМСками. И они тоже остались без ответа. Удержаться и не читать сообщения от Димы Тома не смогла. И поэтому всю нежность их содержания знала. Однако каждый раз после прочтения, она удаляла сообщение, чтобы не сойти с ума, осознавая, что в её телефоне есть такие нежные слова, посланные Димой именно ей.

Он вначале настойчиво пытался пробить брешь в стене её отчуждения. Но прошло не так много времени, и натиск ослаб. Практически сошёл на ноль. Последние пару дней сообщения от Димы не приходили. А звонки прекратились вообще неделю назад.

Тома серьёзно стала полагать, что всё у парня наладилось. Он помирился с женой и теперь лишь по инерции иногда шлёт ей СМСки. Но отказать себе в их прочтении она не могла. И каждый раз, когда дисплей телефона сообщал от кого именно сообщение, щеки Томы вспыхивали от прилива крови. Сердце при этом мгновенно начинало колотиться, отбивая бешеный ритм аритмии. Адреналин делал своё дело. Руки тянулись к кнопкам телефона, и перед Томой появлялся новый текст от Димы. Трогательный, нежный, порой душераздирающий.

После прочтения, конечно, хотелось позвонить ему. Очень хотелось. Но проходила минута, другая и желание усмирялось. Пальцы рук, оберегая глаза, нажимали на удаление сообщения, и текст пропадал навсегда. О нём ещё помнили, его ещё рисовало воображение. Но его уже не было, как если б и вовсе никогда не существовало.

***

Вечером неожиданно приехал Эдуард. Он привёз торт и цветы.

- Это просто так! – прочитав во взгляде Томы удивление, поспешил успокоить он. – Почему я не могу приехать просто так к тебе? Или у тебя были на вечер планы?

- Нет у меня никаких планов! Проходи и не морочь мне голову! Сейчас будем пить чай.

- Прекрасно! – Эдуард прошёл следом за Томой на кухню, положил цветы и торт на стол, и отправился мыть руки. – Люба где?

- У подруг. Она теперь часто у подруг задерживается. А ещё представляешь моду, какую взяла, с ночёвкой остаётся. Есть у неё подруга Вера, так у неё она и остаётся. Та живёт в двухкомнатной съёмной квартире одна. Жилплощадь позволяет гостей собирать. Я поначалу переживала, чтоб ничего плохого на той квартире не было. Но потом подумала, что девочки они неглупые, тотальным контролем порядок я не обеспечу, а вот доверием ситуацию хоть как-то контролировать буду.

- Ну и как, получается контролировать?

- Пока да. Люба просит моего разрешения, переехать в ту квартиру. Я пока думаю. Что я скажу сестре? Она ведь надеется, что я внимательно слежу за её дочкой. И не позволю ей совершать глупости.

- Так ты и не позволяй глупости совершать. А на квартиру к подруге всё же отпусти. Но с условием, что глупостей там не будет. Ты же сама без присмотра родителей выучилась. Да и ещё в общежитии, где мальчики и девочки жили в близком соседстве. Зато у тебя была студенческая жизнь. Жизнь! Понимаешь? А что Люба видит в твоей квартире? Тетю, которая зарыла себя в четырёх стенах?

- Почему зарыла?

Томе не понравилось это слово.

«Я что, сама себя закопала?

Скверно…»

- Я не знаю почему. Тома, я тебя зову-зову поехать за город к моему другу, ты не соглашаешься. Почему? Только не говори, работы много! Всю работу можно перенести!