– Ей нужна одежда, – тихо сказал Джулиан. Стоявшая рядом с ним женщина кивнула:

– Я принесу.

Подождав, когда Кавита уйдет, Джулиан подошел к кровати, намереваясь разбудить Эмму. Но в последний момент что-то удержало его. Его пальцы, сжавшись, отдернулись. Он пододвинул к кровати стул и сел, разглядывая Эмму.

Она спала как ребенок: скрестив руки и обхватив себя ладонями. Рот чуть приоткрыт – розовый, с пухлой нижней губой. Но Джулиану нравилась и верхняя, над которой проступали веснушки. Он мог наклониться и поцеловать Эмму. Очень мягко, и ее пробуждение было бы постепенным. Замешательство в ее глазах сменилось бы желанием. Он имел право тронуть ее теперь и намеревался воспользоваться им.

Но Джулиан медлил. Он уставился на ее волосы. Неровные концы их разметались по плечам. Его собственная рука сотворила это.

У него сдавило горло. Он не мог рискнуть вывезти ее отсюда. Не сейчас.

Джулиан потер лицо. Колоссальная усталость навалилась на него. Он уже не помнил, когда спал целую ночь. Разговор с махараджей не выходил у него из головы. Рато-ре-джи обеспокоен, и не без оснований. «Ненависть к англичанам яростно разгорается. Даже в моем собственном королевстве есть трут, который может ее поджечь. Но тебе не нужно бояться. Я не так глуп, чтобы играть с огнем, который истребит нас всех».

А что в Дели? Люди махараджи смогли собрать мало новостей. Они знали только, что Великий Могол, шах Бахадур, благословил мятежников. Город теперь в их власти. Британцы, в свою очередь, передислоцировались в Курнаул и готовят массированную атаку.

Стратегически ворота Аджмери, – идеальное место для входа их сил. Короткая интенсивная осада – и войска ворвутся в ворота города. Здания за ними не препятствие для британских пушек и пороха. Сознает ли это его молодой кузен? Понимает ли Девен, глядя на хрупкие стены своей обители, как далеко можно было увезти родных на деньги Джулиана? А ведь Нани-джи настаивала, чтобы он прислушался к словам Джулиана. Она писала об этом в последнем письме. Но возраст сказывается, она слишком слаба, чтобы одолеть семнадцатилетнего Девена. Неужели Девен с его наивной гордостью воображает, будто Дели выстоит?

Выбора нет, думал Джулиан. Нужно оставить Эмму здесь, а сам он должен уйти.

Эмма забормотала во сне, и он напрягся, готовый разбудить ее и избавить от кошмара. Но нет, кажется, она спит спокойно, просто повернулась. И похоже… это его имя она произнесла только что…

Джулиан нежно провел пальцем по ее локтю, Эмма, вздохнув во сне, уронила руку.

В эту минуту засеребрился шрам под ее подбородком. Джулиан прежде не замечал его. Как мало он о ней знает. И как он нетерпелив. А ведь им о многом нужно поговорить. Быть с ней – все равно что составлять карту моря: под поверхностью таились чудеса, они влекли его, и он задавался вопросом, сможет ли когда-нибудь достичь дна.

– Эмма, – тихо позвал Джулиан и поцеловал приоткрытые губы.

Она чуть повернулась и сонно вздохнула. Он поцеловал ее снова, на сей раз крепче, и провел рукой по выпуклости ее бедра. Ресницы Эммы затрепетали, щеки зарозовели. Джулиан улыбнулся. Напрасно детям рассказывают сказки. Он только сейчас понял силу пробуждения поцелуем.

Ее руки потянулись к нему.

– Джулиан. – Потом ее тело резко напряглось. – Джулиан, – сказала Эмма совсем другим тоном, и он чуть отодвинул стул, чтобы дать ей сесть. – Ты знаешь… тут две англичанки… и они говорят, будто здесь небезопасно и будто во дворце есть люди, которые составляют заговор против англичан.

Джулиан открыл было рот, однако подавил первый порыв. Женщины, очевидно, напугали ее. Нетерпимые, глупые и, без сомнения, истеричные. Одному Богу известно, что они ей наговорили.

– Эмма, Они ошибаются. Махараджа поклялся в твоей безопасности. Но я поговорю с ними, если хочешь, Объясню, что их страхи беспочвенны.

– Но они не махараджи… – Ее взгляд метнулся мимо пего, Эмма замолчала.

Джулиан обернулся.

– Одежда, – сказала Кавита, протянув сверток шелка. Да, ее талант появляться в самое неподходящее время не исчез.

– Эмма, – сказал он, поднявшись, – это Кавита-джи.

– Жена Ювраджа, – с улыбкой добавила Кавита.

– Наследного принца, – пояснил Джулиан. Тревогу Эммы эта новость не развеяла. Покачав головой, она встала и сделала реверанс.

– Вы… говорите по-английски, ваше высочество?

Кавита рассмеялась и затараторила, перемежая хинди и английский:

– Нет-нет, Эмма, behin.[8] Вы должны называть меня просто Кавита, как делает bhaiyya[9] в неофициальной обстановке. Я говорю по-английски очень хорошо, правда?

– Очень хорошо, – пробормотала Эмма.

– В гареме меня считают умной. Но я говорю им, что это все из-за моего преподавателя, Джулиана. Я была вот такая, – она опустила руку к полу, – но bhaiyya был очень терпелив. И я читала ваши английские книги. Например, «Робинзон Крузо», правильно?

– Она скромничает, – сказал Джулиан. – Но я действительно направил ее на этот путь несколько лет назад, когда проводил лето в Аманпуре.

– Мой отец правитель Аманпура, – вставила Кавита.

– Правда, я не могу поставить себе в заслугу ее уникальный выговор.

– Ты смеешься надо мной, bhaiyya! Какая удача, что тебя здесь любят, иначе я рассказала бы Ювраджу, что ты про меня говоришь!

– Наследному принцу, – пробормотала Эмма. Она была ошеломлена. Кавита явно и стремилась к такому эффекту.

– Да-да, моему мужу. Как жаль, что Ювраджа сейчас нет. Если он не вернется на этой неделе, я буду так несчастна. – И Кавита добавила длинную фразу на хинди.

– Что она сказала? – Эмма шагнула к Джулиану.

Ее резкий тон удивил его. Боже… да она не ошеломлена, она… испугана? Даже больше, чем до прихода Кавиты. В чем дело?

– Она сказала, что Ювраджа будет расстроен, если он не встретится с тобой, – медленно сказал Джулиан. – Кавита, будь любезна, распорядись насчет еды. Думаю, эти блюда остыли.

– Пока меня не будет, вы должны надеть одежду, которую я принесла. Она для вечера. Сегодня вечером танцы! – Кавита хлопнула в ладоши. – Праздник в честь вашего прибытия!

– Спасибо, – сказала Эмма. – Я попытаюсь.

– Но… bhaiyya, сюда могут прийти слуги… Я должна попросить тебя уйти. – Кавита повернулась к Эмме: – Я очень сожалею, но, надеюсь, вы не станете возражать против того, что мы поселили Джулиана отдельно? Я знаю, ваши английские порядки не так… строги. Но слуги станут болтать, они будут говорить, что это бесчестит наш двор. Поскольку Джулиан – мой брат, для него очень важна… как вы говорите…

– Izzat, честь, – тихо сказала Эмма, несказанно удивив Джулиана. – Да, я слышала об этом.

Кавита просияла улыбкой:

– Очень хорошо. А теперь идем, bhaiyya.

– Минуту. – В ответ на ее нетерпеливую гримасу, Джулиан твердо сказал: – Я тебя догоню.

Он взял Эмму за руку, но ему не пришлось ни о чем ее спрашивать. Как только Кавита вышла, Эмма едва слышно проговорила:

– Джулиан, эта женщина… я вижу, что она твой близкий друг, но живущие здесь леди… они говорили о ней.

– Да?

Джулиана не удивило, что Кавита разыскала; англичанок. Во дворце, с традиционным затворничеством женщин, у нее было мало возможностей попрактиковаться в английском. Только потому, что Джулиан был ее названым братом и знал ее с детства, Юврадж мирился с их общением.

– Да. Они сказали, что она им угрожала.

Идея была настолько абсурдна, что Джулиан расхохотался. И тут же об этом пожалел: Эмма вырвалась из его рук, ее глаза гневно сверкнули. Он поймал ее руку, не обращая внимания на протест.

– Должно быть, они ее неправильно поняли. Эмма, ты же сама видишь, что ее язык не всегда… точен.

– Но он у нее достаточно хороший. Они сказали, что это происходило не раз, так что дело не в языковых промахах. Она специально мучила их.

– Тогда они лгут, – решительно заявил Джулиан.

– Откуда ты знаешь? Ты с ними не разговаривал!

– Я знаю эту девушку с тех пор когда она была ребенком. Она капризна, порой беспечна, но не жестока. – Джулиану не нравилось, как Эмма на него смотрит. Он считал, что это уже в прошлом. – Эмма, ты думаешь, что я рискнул бы твоей жизнью? Неужели после той ночи ты можешь сомневаться во мне? Я бы все сделал ради твоей безопасности. Но могу сказать тебе, что Кавита была искренней, когда назвала тебя behin – своей сестрой.

– А ее муж?

– Что ее муж?

– Они сказали… – Эмма взглянула на дверь. – Они сказали, что ее муж вовсе не друг британцам, – быстро договорила она.

– С этим трудно спорить. Но он под башмаком у своего отца. – Эмму это не убедило, и Джулиан вздохнул. – Ну хорошо. Я поговорю с махараджей и предложу ему задержать сына в Кашмире, пока волнения не утихнут. В конце концов, дороги не безопасны. Особенно для наследника трона королевства, известного своей лояльностью к британцам.

Между бровями Эммы пролегла тревожная складка.

– Конечно, тебе лучше знать, – сказала она. – Если ты думаешь, что он послушает…

– Я думаю, что это тебя успокоит. А это гораздо важнее. – Джулиан наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Bhaiyya! – войдя, топнула ножкой Кавита. – Я знаю, Что значит «минута», но она слишком затянулась!

Эмма отступила от него.

– Иди, – сказала она.

– Эмма…

– Иди. – Их глаза встретились. – Я доверяю тебе, Джулиан. Доверяю.

– Почему ты такая грустная, behin? Тебя не радуют танцы?

Джулиан вопросительно поднял бровь. Эмма в ответ улыбнулась, но, на его взгляд, улыбка была не слишком-то веселой.

– Я поговорю с махараджей во время торжественного приема, а потом зайду к тебе.

Кавита хотела было возразить, но взгляд Джулиана заставил ее замолчать.

Эмма едва не споткнулась о тяжелые, затканные золотом юбки.

– Тебе это трудно, да? Но на таких событиях важно хорошо выглядеть, – поддержав ее, сказала Кавита. Они отправились в долгий путь по каменной галерее. Двое стражников, вооруженных ятаганами, шли сзади. – Конечно, нас никто не увидит, но даже и тогда это важно.