Эрмина Блэк - Не оглядывайся, Джин…

— О, сестра! Вы хотите, чтобы Саммерс всю ночь провела в этом боксе? Похоже, она решила, что приклеена к этому месту…

Джин остановилась и повернулась.

— Кто-то все время должен быть с Тимом. — Голос ее неожиданно прозвучал резко. — Мистер Марстон распорядился, чтобы мальчика не оставляли одного. Ночная сестра знает об этом, и, когда Саммерс будет отсутствовать, она ее заменит. — На этот раз оказалось труднее подавить раздражение, которое всегда вызывает в ней Лорна. Неужели нужно ей напоминать, насколько важно не оставлять мальчика одного?

Лорна нетерпеливо пожала плечами.

— Но у нас не должно быть особых больных; к тому же и так не хватает людей, и мы все с ног сбиваемся.

— Я уже сказала: шесть здоровых молодых женщин вполне справятся днем, — холодно ответила Джин.

— Конечно, мы справимся, — согласилась Лорна, слегка надувшись. — Просто у нас и так много работы. Робсон больна, и я могу рассчитывать только на Саммерс. Она делает то, что ей говорят. Я велела Блейкер заправить постели, а та отвечает, что это должны делать практикантки первого года…

— Попробуйте попросить ее любезней. С ней легко договориться. — Строгий тон Джин смягчила улыбка.

— Боже! Что будет с дисциплиной, если приходится просить помощниц выполнять их обязанности! — воскликнула Лорна, покраснев от злости.

Это было не лишено смысла, но Джин не хотелось с этим соглашаться. Она чувствовала, что причина не в нежелании Блейкер, а в манерах Темпл.

— Во всяком случае теперь я сама с полчаса посижу с Тимом, — сказала она. — Я велю Блейкер помочь вам. — Джин была одновременно раздражена и обеспокоена. Да, в палате должна быть твердая дисциплина, но до появления Лорны никаких неприятностей не было. Невозможно было не заметить, что Лорна Темпл — постоянный источник трений. Старшая сестра палаты, в которой Лорна работала до «Золушки», не скрывала того, что рада от нее избавиться; у Лорны была привычка превращать просьбу в приказ, и она частенько распоряжалась там, где это должна делать только старшая сестра. Ей последней следовало бы говорить о дисциплине: она никогда не проявляла готовности помочь, никогда не задерживалась даже на минуту сверх рабочих часов. В сущности она была эгоистична до мозга костей и никогда не упускала возможности «надавить» на младших сестер.

Лорна недобрыми глазами проводила Джин, направившуюся к боксу Тима Баррингтона. Сестра Кемпбелл уж слишком старается из-за этого мальчишки Баррингтона! Никто другой не задумался бы над этим, но Лорна заподозрила, что маленький Тим получает дополнительную заботу, потому что сестра старается угодить «мистеру Марстону».

И конечно, он будет доволен тем, как заботятся о его важном пациенте: ведь он использовал один шанс из тысячи, пойдя против мнения коллег! В зеленых глазах Лорны вспыхнул мстительный блеск: если Джин считает, что может таким образом снискать расположение Блейра, она очень скоро поймет, что сильно ошибалась!..

Джин всегда казалось, что дни слишком коротки, чтобы вместить все необходимые дела. Но на следующей неделе, впервые за всю ее сестринскую работу, время словно остановилось и тяжело повисло на ее руках. В понедельник утром она проснулась с ощущением, что что-то не так. И не могла понять, что именно. Но, может, она просто боится понять? Однако когда в обычное время отворилась дверь палаты и вошел консультант, временно заменивший Блейра, Джин испытала горечь оттого, что в ее владения вторгся незнакомец.

Мистер Мейнард-Филлипс был старше Блейра; это хорошо известный и опытный врач, к тому же очень приятный человек. Он уже несколько раз помещал в «Золушку» своих пациентов, и Джин убеждала себя, что испытываемые ею сейчас чувства нелепы.

Должно быть, она просто привыкла к рутине. Неужели стала настолько консервативна, что противится любым переменам? Надо преодолеть это.

Мистеру Мейнард-Филлипсу еще нет пятидесяти, он очень красив, у него величественная седая грива и ярко-голубые глаза.

Со своей неизменной реакцией на любого мужчину Лорна вся расцвела улыбками и всем своим видом показывала, что готова всячески помогать. И хотя играла роль второй скрипки, изо всех сил демонстрировала, как нежна и заботлива она с детьми. Ей, похоже, удалось убедить заменившего Блейра врача, что эта миловидная сестра гораздо более «человечна», чем безупречно исполнительная, но всегда сдержанная старшая сестра.

Когда врач закончил свой первый утренний обход и за ним закрылась дверь, Лорна воскликнула:

— Он очарователен, не правда ли?

Ее помощница Салли Блейкер, очень искренняя и откровенная девушка, пожала плечами.

— Терпимый дублер, но никого не могу представить себе на месте мистера Марстона. Чего-то в нем… не хватает.

— Вздор! Неужели можно настолько привыкать к рутине! — осуждающе воскликнула Лорна. — Блейр первым согласился бы, что он не незаменим!

Слышавшая этот обмен репликами Джин нахмурилась. Она предпочла бы, чтобы сестра Темпл не называла главного консультанта по имени. Однако она поняла, что Лорна сделала это умышленно, — чтобы напомнить, кем она приходится врачу.

Джин ощутила пустоту. Когда же наконец дверь снова раскроется и пропустит Блейра Марстона в белом халате? До тех пор ничего не будет ей казаться правильным, как ни нормально все выглядит внешне. В конце концов, когда привыкаешь к кому-то, как она привыкла к Блейру Марстону, переключиться на другого человека… трудно.

В «Золушке» был еще один человек, который полностью согласился бы с ней. Каждое утро первым вопросом Тима Баррингтона было: «Скоро ли придет мистер хирург?»

Оставаясь самым важным пациентом, Тим быстро поправлялся. Вопреки всеобщему вниманию, вопреки тому, что удовлетворялся каждый его каприз, мальчик оставался образцовым пациентом — благодаря хорошему характеру и искренней благодарности к людям, которые о нем заботились. Всю свою короткую жизнь мальчик болел, он не мог играть с другими детьми и стал одиноким и мечтательным. Но теперь с каждым днем силы его прибывали, и Джин с облегчением видела, что ему хочется побыстрее переселиться в общую палату, познакомиться с другими ребятами, поговорить с ними.

Каждый день к мальчику приходил отец, нагруженный игрушками и книгами, многие из которых Тим тут же просил передать «самым больным мальчикам и девочкам». Джон Баррингтон тоже не забывал о других больных. Миллионер играл роль постоянного Деда Мороза и явно наслаждался этой ролью.

— Мистер Баррингтон совсем не похож на магната, — сказала однажды Салли Бейкер. — Конечно, у него очень много денег.

И Джин соглашалась, что отец Тима ничем не напоминает общераспространенное представление о директоре крупной компании. Это был худой человек среднего роста, седовласый и похожий скорее на ученого, чем на бизнесмена. Вначале Джин трудно было к нему приспособиться, но теперь, когда они познакомились поближе, он ей нравился. И ей было его жаль: казалось противоестественным, что человек, обладающий такой властью, владелец финансовой империи, охватывающей чуть не весь мир, такой неудачник в личной жизни. В финансовых кругах постоянно говорили о его огромном богатстве; столь же общеизвестно было и то, что его брак оказался крайне неудачен. Жена, с которой он развелся, была знаменитой актрисой, игравшей в театре, кино и на телевидении; как сказал Блейр, теперь она вернулась к своей бурной карьере, которая значит для нее все.

Хотя с того времени как заболел сын, Баррингтон смог так организовать свой бизнес, что большую часть времени проводил в Англии, он сказал Джин, что настоятельная необходимость заставляет его в конце недели лететь в Нью-Йорк; в пятницу он попрощался с Тимом и пообещал вернуться «очень скоро».

— Будь хорошим мальчиком, сынок, — сказал он. — Когда-нибудь я смогу брать тебя с собой.

— Не волнуйся, папа, — ответил Тим. — Все будет хорошо. Мой мистер хирург вернется в понедельник — правда? — И он посмотрел на Джин.

Она кивнула и погладила темные волосы мальчика.

— Да, а ты скоро будешь в одной из тех кроватей и сможешь разговаривать с другими мальчиками и девочками.

— Ну, девочки мне не нужны! — заметил Тим. — Я хочу говорить с мальчиками!

— Если бы я поверил, что так будет всегда, будущее казалось бы таким простым! — рассмеялся Джон Баррингтон. — Скоро тебе и девочки будут нравиться, сынок! — А когда Джин провожала его, идя по палате, сказал ей: — Тим очень предан своему «мистеру хирургу», сестра. Признаюсь, мне самому всю неделю не хватало Блейра. Я рад, что он возвращается. Я ему очень обязан. В сущности обязан всем вам: мне до сих пор не верится, что сын способен будет вести нормальную жизнь.

— Мистер Марстон проделал великолепную работу, — негромко ответила Джин.

— Еще бы! Нет ничего, чем я мог бы отплатить ему.

— Ему отплатит здоровье Тима — я в этом уверена, — сказала Джин.

— Он хороший человек! — с чувством отозвался миллионер. — Но мне нет необходимости говорить вам об этом: вы и сами много раз в этом убеждались.

— Да, — согласилась она. И хотя внешне оставалась привычно спокойной, когда она прощалась с отцом Тима, на щеках ее выступила легкая краска, а в глазах уходящего Баррингтона появилось задумчивое выражение.

Вернувшись в свой кабинет, Джин остановилась у стола, глядя на маленький позолоченный календарь. Это был подарок от благодарного отца одного маленького пациента. Календарь сообщил ей, что сегодня двадцатое, пятница. Еще суббота, воскресенье, а потом — понедельник. Только два дня до возвращения Блейра!

Прекрасно сознавая, какое чувство это вызывает в ней, она как-то даже вызывающе подумала: «Конечно, я буду рада увидеть его!»

Но не нужно вспоминать, какими пустыми казались дни без него. Надо постараться, чтобы их отношения оставались безличными.