— Послушай, Джин. — Макнейрн наклонился к ней. — Я очень нуждаюсь. Конечно, это временно, но мне нужна помощь, чтобы я снова мог встать на ноги. Поэтому я здесь. Я подумал, что, может, «ради прежних времен» ты мне поможешь.

— Вы хотите сказать, что вам нужны деньги?

— Ну… да.

— Сколько? — прямо спросила она.

Он колебался. Ему по-прежнему хотелось верить, что он не растерял собственное достоинство. Но деньги ему чрезвычайно нужны, и разве она перед ним не в долгу? В свое время он помог ей, не попросив за это ни пенни. Если у нее теперь есть деньги — даже если нет своих, он уверен, что она сможет достать: он заметил дорогое кольцо у нее на пальце и не сомневался в том, кто его надел. Из расспросов и собственных наблюдений ему было ясно, что она собирается замуж за человека, который не только богат, но и не должен узнать всю правду о ней.

— Я не за этим пришел к тебе, но если бы ты дала мне несколько сотен фунтов — для меня это огромная помощь, — сказал Макнейрн. — Послушай, Джинни, я должен раздобыть эти деньги. Иначе со мной покончено. Как ты могла заметить, я в отчаянном положении.

— Но вы должны понимать, что я не богата, — возразила она. — У меня есть только то, что я зарабатываю, и…

— Но есть человек, который даст тебе все, что ты у него попросишь, — заметил он, отбросив все претензии на приличия, потому что сказал правду: без денег положение его станет отчаянным. Кое-кто из его нынешних знакомых не остановится ни перед чем, если он не заплатит долг, и хотя о потере репутации беспокоиться не приходилось, ему совсем не хотелось закончить жизнь в каком-нибудь темном переулке. Его знакомые на все способны.

Мгновение Джин была слишком потрясена, чтобы заговорить, но, взяв себя в руки, ответила:

— Вы должны сразу понять, что в мире нет никого — никого, — к кому я бы обратилась хотя бы за одним пенни.

Не думала она, что так случится, что именно этот человек возникнет из прошлого и потребует ее помощи. Ибо у нее не было иллюзий: она знала, что это — требование. И что он сделает, если она ему откажет? Он сказал, что положение его отчаянное, и она ему поверила.

Помимо сознания своего долга, она ощутила острое желание поскорее избавиться от него и прежде всего помешать ему вступить в контакт с Блейром. И в то же время она была уверена, что как ни низко пал этот человек, на откровенный шантаж он не пойдет — если будет трезв. Но если она не сумеет от него избавиться, если он будет настаивать на прежнем знакомстве, — что подумает Блейр?

Предположим, Блейр сейчас войдет и застанет их? Как это ни маловероятно, поскольку он не вернулся за перчатками, это усилило ее желание любой ценой расстаться с посетителем.

— Вы должны знать, — сказала она, — что до возвращения в Лондон — через десять дней, я не смогу раздобыть такую сумму.

— Занять до того времени никак не сможешь?

— Нет.

С виноватой усмешкой он сказал:

— Я не обманываю, когда говорю, что у меня трудное положение. Послушай, я надеялся здесь получить работу, но меня не взяли — и у меня долги там, где я остановился, и… другие. Не можешь ли дать мне немного для начала? Фунтов пятьдесят?

Она быстро соображала.

— Найду тридцать.

— Это было бы замечательно. — Он явно приободрился. — А когда я смогу получить… остальное?

— Если скажете, где вас найти… — начала Джин.

— Лучше я сам к тебе приду и заберу деньги, — быстро ответил он. — Не в больницу…

— Конечно, нет! — воскликнула она. Но давать свой адрес она не хотела. Как старшая сестра, она могла не жить в помещении больницы, но ей не хотелось, чтобы он приходил к ней на квартиру в доме недалеко от работы.

— Я могу тебе позвонить, — сказал Макнейрн. — Номер не нужен, — небрежно добавил он, — я посмотрю его в справочнике.

Конечно, он может так сделать; было ясно, что он это уже сделал. Она снова подумала, что он сказал бы, если бы она ему сразу отказала. Оставался бы таким… скромным? Но не безумие ли давать ему все, что он просит? Однако желание избавиться от него было слишком сильным и не допускало никаких колебаний. Тем не менее девушка твердо сказала:

— Вы должны понять, что я делаю это как плату за то… что вы когда-то сделали для меня. Я не смогу постоянно помогать вам…

— Нет, нет. Только один раз. Поверь, если бы была другая возможность… Но у меня нет друзей. — Вопреки сказанному раньше, он немало выпил перед приходом и теперь приближался к слезливой стадии; когда он допивал шерри, на глазах его действительно были слезы.

Она смотрела на него с отвращением, но в то же время и с жалостью. Он так страшно переменился; все признаки убивавшего его порока теперь ясно проступили на лице — развалина на месте некогда красивого и умного человека, каким она его когда-то знала.

Джин встала.

— Если подождете, я принесу деньги.

— Хорошо, — согласился он. — И поскольку ты дала слово, что мы встретимся в Лондоне, я завтра же утром уеду. — Он улыбался, но когда она вышла из комнаты, улыбка исчезла, и он сидел, глядя на пустой графин, не притрагиваясь к остаткам шерри в стакане. Каковы бы ни были его недостатки, он никогда не обманывал себя, разве что лишь сильно напившись. Он понимал, что то, что он проделал сегодня вечером, имеет отвратительное название. Даже если Джин считает, что платит ему за когда-то оказанную услугу, все равно это шантаж. Он никогда не думал, что способен так низко пасть, и сознание — он заметил обручальное кольцо у нее на пальце, — что она выходит замуж за состоятельного человека, способного компенсировать все ее затраты, не оправдывает его поведение.

Но он безнадежно спросил себя: «А что еще я могу сделать?»

3

Поднявшись в спальню, Джин открыла ящик, в котором держала деньги, взятые в банке перед отъездом. Она была рада, что взяла больше, чем требуется; думая сейчас лишь о том, как бы избавиться от человека, словно злой призрак, явившегося из прошлого, она пересчитала банкноты.

Как ни странно, но в том, что касается ее, она не испытывала никакого негодования. И хотя понимала, что его неожиданное появление заставляет ее полностью пересмотреть свои отношения с Блейром, она больше всего, пожалуй, ощущала сейчас горечь, что Макнейрн, с его умом и возможностями успеха, отказался от всего этого и так низко опустился. В тот момент она не в состоянии была думать о собственном будущем, потрясенная этой нежданной встречей.

Комната Тима была расположена напротив ее спальни, и когда Джин вышла на лестничную площадку, то, к своему отчаянию, увидела, что он стоит в открытой двери.

— Тим? Почему ты не в постели? — строго спросила она.

— Хочу пить, — объяснил он. — У меня в комнате нет воды.

— Быстрей ложись, я тебе принесу. — Она снова уложила его в постель, быстро прошла в ванную и принесла стакан воды. — Немедленно усни, — приказала она. — Мистер Марстон очень рассердится, если узнает, что ты так поздно не спишь.

Он устроился поудобнее.

— А он еще не ушел?

— Конечно, ушел. Давно.

Следующий вопрос заставил ее вздрогнуть.

— А кто стучал в дверь?

Она колебалась.

— Никто.

— Но я подумал, что он вернулся. Я слышал, как ты с кем-то разговариваешь, — настаивал мальчик.

Она принужденно рассмеялась.

— Тебе приснилось.

Он сонно улыбнулся.

— Тебе тоже пора ложиться.

— Скоро лягу. — Она поцеловала его, подоткнула одеяло и вышла, плотно прикрыв дверь; надеялась, что он этого не заметит, потому что обычно оставляла ее полуоткрытой. Но ей совсем не хотелось, чтобы Тим знал о позднем посетителе. Он что-нибудь потом скажет Блейру, а Джин не могла просить его не рассказывать. Она еще не решила, как все это объяснит Блейру, когда вынуждена будет сказать, что не может выйти за него замуж.

Макнейрн сидел на прежнем месте, печально глядя на пустой стакан. Он поднял голову, и их взгляды встретились.

Он слегка неуверенно встал.

— Привет! Я чуть не уснул. Не могу сказать, что мне нравятся долгие прогулки. Деревня, где я остановился, далеко. Не знаешь, есть ли здесь паб, где сдают комнаты на ночь?

Джин покачала головой.

— Сомневаюсь. Да в такой час все уже закрыто.

Он посмотрел на часы.

— Боже! Я и не подозревал, что уже так поздно. Пора идти.

Она протянула пачку банкнот.

— Вот, возьмите.

— Спасибо. — Он сунул деньги во внутренний карман и надежно застегнул его.

— Не хотите пересчитать? — спросила Джин. — Мне кажется, там тридцать фунтов.

— Не нужно. И писать расписку не буду: вероятно, ты все равно не поверишь, что я беру в долг. — Он сухо усмехнулся.

— Я об этом не думаю, мистер Макнейрн, — спокойно ответила она. — Это… мой долг. — Она поколебалась, потом продолжила, не в силах сдержаться: — Я была бы… — она не могла заставить себя сказать «счастлива», поэтому продолжила: — Мне хотелось бы думать, что я вам помогла… вернуться туда, где ваше истинное место.

Несколько мгновений он смотрел на нее. Потом сказал с кривой улыбкой:

— Все та же Джинни! Нет, моя дорогая, для меня возврата нет. Но если тебя это утешит, ты помогаешь мне избежать неприятностей.

Помогает ли, устало подумала она. Или деньги будут только способствовать его дальнейшему падению? Может, лучше было ему отказать?

Остановившись у двери, он сказал:

— Ты ведь не забудешь? Тридцать первого?

— Конечно, Я не смогу забыть.

— Когда мне удобней позвонить?

— Не раньше десяти.

— Хорошо. Позвоню. И — не беспокойся. Тогда ты увидишь меня в последний раз. Спокойной ночи и спасибо.

— Не шумите, пожалуйста, — негромко попросила она. — Наверху спит ребенок.