— Я позвонил Катюхе, она дома, ждет меня, — Лешка предупредил подругу о своем приезде и предложил встретиться. Про то, что я тоже буду решили сразу не говорить. Сюрприз.

— А Каспер? — застегиваю молнию на кожанке под горло и складываю руки на груди. Прохладно. И это не из-за погоды. В районе солнечного сплетения чувствую знакомую вибрацию, которая усиливается с каждой минутой. Я нервничаю. Не отпускает мысль, будто что-то пойдет не так.

— Каспер тоже дома. Как раз поговорите.

Выходя из здания аэропорта, я предвкушала встречу с друзьями и пыталась всячески отогнать от себя беспокойство, которое вцепилось в солнечное сплетение и не отпускало. То самое ощущение, предупреждающее меня об опасности, с каждым шагом становилось сильнее и даже Леший заметил, что я нервно оборачиваюсь по сторонам.

— Ник, все хорошо?

— Да, я просто соскучилась по родным краям, — натянуто улыбаюсь, продолжая изучать обстановку, но уже не так откровенно. Всё равно кажется, будто за нами следят.

Мы решили воспользоваться такси. Общественный транспорт, который отправлялся от аэропорта, ходил с большим интервалом и после него всё равно придется пересаживаться на автобус и пилить через весь город. Посоветовавшись, выбрали такси. Это быстрее и спокойнее. Тем более, мне не хотелось светиться лишний раз. Чтобы не привлекать к себе внимание, специально выбрала неприметный образ: джинсы, уже привычная для меня черная блузка, кепка и кожанка. В Питере без верхней одежды нечего делать, как и без зонтика. Здесь же было жарко, но меня морозило — это нервное.

Практически дойдя до места, где стояли таксисты, я заметила двух мужчин, которые уверенным шагом двигались в нашу сторону. Мой одноклассник тоже почуял неладное и притормозил, оборачиваясь по сторонам. Мы слишком поздно заметили, что сзади нас уже стояло два бугая с беспристрастными лицами. Это не случайные прохожие. Я научилась их определять из толпы по внушительной фигуре, неприметной одежде и взгляду, который пронизывал до мозга костей. От них пахло кровью и оружием.

— Доминика Михайловна, — обратился ко мне один из подошедших мужчин и те, что стояли позади, единовременно схватили нас с Лешим за плечи, — пройдемте с нами.

— Вы ошиблись, — пытаюсь вырваться, но быстро бросаю затею. Тяжелая ладонь на моих плечах даже не пошевелилась.

— Я никогда не ошибаюсь, Соболева Доминика Сергеевна, — у говорящего ни один мускул на лице не дрогнул. Действительно, не ошибается. Он знает не только мои старые данные, но и новые, — Судаков тоже с нами пойдет. Ведите их за нами.

Мы переглянулись с Лешим и решили, что сопротивляться не стоит. По мере приближения к конечной точке чувство страха начала сменять злость, которая усиливалась с каждым шагом. Нас вели уже к знакомой тонированной «Ауди». Лешка тоже узнал автомобиль по номерам и тихо пробормотал:

— Скажи мне, что этот демон нас не грохнет.

— Будем надеяться, что нет, — хочу взять своего друга за руку, но сопровождающие меня одергивают в сторону.

Назар Волков уже стоял возле авто, смеряя меня холодным взглядом. Не сложно догадаться — встрече он не рад. От пронизывающего приветствия зеленых глаз мне стало не по себе. В который раз поражаюсь его влиянию. Сразу начинаешь вспоминать все грехи и хочется исповедаться. А Волков еще слова не сказал. Страшно представить, что чувствуют те, кто перешёл ему дорогу.

— Доминика, — протянул мужчина, лениво потирая щеку со шрамом, — что ты здесь делаешь?

— Как ты узнал, что я прилетаю? — задаю глупый вопрос, который вызвал только кривую усмешку.

— Это мой город, девочка. У меня даже птицы разрешение на полет спрашивают. Повторяю вопрос: что ты тут делаешь?

— Приехала в гости. У меня отпуск, — не отвожу взгляд, хоть все поджилки трясутся. Волков ничуть не изменился. Всё такой же безупречный и пугающий. Мужчина встретил нас в белой, безупречно выглаженной рубашке, черных брюках и классических ботинках. Привычный прикид для него. Словно не расставались год назад.

— Отпуск? — он мельком покосился на Лешего. — А я разрешал?

— Что разрешал?

— Приезжать сюда. В отпуск. Ты у меня разрешение спрашивала?

— А должна? — изгибаю удивленно брови.

— Конечно. Это мой город и я решаю, кому сюда можно приезжать, а кому — нет.

— Это и мой город тоже, — мне хочется казаться убедительной, но с каждой фразой уверенность отдаляется всё дальше, сбегая раньше своей хозяйки обратно в зону вылета.

— Нет, малышка. Ты сама же сказала, что я царь и тут правлю. А у царей всегда нужно разрешение спрашивать, — он откровенно насмехался. Получал удовольствие от того, как я сдуваюсь и это начинало злить.

— Ты имеешь что-то против? — чувствую, как Леший ловит мою ладонь и сжимает ее. Его напрягает мое препирательство с главным криминальным авторитетом страны. С тем, с кем всегда связаны шумные новости наших газет. С тем, кто не знает, что такое жалость и может убить за один за косой взгляд. Так говорят о Волкове. В отличие от меня, Леший не видел вторую сторону Назара. Я же пытаюсь до нее сейчас достучаться.

— Конечно, Доминика, — Волков оскалился, переводя взгляд на моего друга, который сразу убрал руку, — я против того, чтобы ты приезжала сюда и ходила своими прелестными ножками по моим улицам. Поэтому ты сейчас забираешь своего лохматого друга и идешь прямиком в зону вылета.

— Нет, Назар, — отрицательно качаю головой, — так не пойдет. Я никуда не уеду. У меня тут важные дела.

— Мне неинтересно, — отрезает Волков и приказывает своим людям, — проводите их и проверьте чтобы улетели, — договорив, он собирается сесть в машину.

— Стоять, царевич! — возмущенно рявкаю. — Я не твоя шавка, которая тебе в рот заглядывает. Мне нужно увидеть близких. У меня есть дела, — с каждым словом мой голос звучит менее уверенно.

— Дела? — его веселят мои попытки отстоять позицию и он подходит ко мне, склоняясь подобно коршуну и цедит, — убеди меня, что нужно пойти тебе на встречу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Назар, — мне тяжело отстаивать свою позицию, смотря на него снизу-вверх. У нас большая разница в росте и сейчас мы напоминаем персонажей Слона и Моську, — поверь. Я не отступлю и твои люди, ты, меня не остановят, — сама не верю своим словам, но попытаться стоило.

— Упрямая, — цокнул языком, — вся в мать!

— В отца, — поправляю его, — моя упрямость в отца.

— Твой отец, — лицо мужчины сразу стало жестким, — трусливый пес и плохо закончит. Соболезную твоей генетике. Если эта черта досталась от него, тебя ждет плохой конец.

— Ты знаешь кто мой отец? — мои глаза расширяются от удивления. — Ты знал и молчал? — они все знали. Каждый из окружающих меня людей в курсе, что Хмурый мой отец, но ни одна душа не соизволила нужным сказать мне об этом.

— Я знаю всё о тебе, Доминика, — голос резал сталью. Волков чеканил каждое слово, не оставляя мне шанса до него достучаться, — я доверил тебе ребенка, а ты сбагрила его мамаше майора и поехала сюда. Слово «послушание» тебе не знакомо? — не дождавшись ответа, он продолжил. — последний раз предлагаю: убеди меня в важности твоего приезда.

— Я знаю, что Рому шантажировали мной и ребенком, — не хотела говорить, но иного выхода не вижу. Кошусь на Лешего, который сразу становится еще более грустным. Он догадался о моей истиной причине приезда, — и мне нужно поговорить кое с кем.

— Скажи мне его имя и я сам поговорю, — предлагает Назар.

— Сама хочу. В глаза хочу посмотреть. И с отцом увидеться хочу, — еле слышно бормочу, замечая, как лицо Волкова сереет.

— Нет. С Хмурым ты не увидишься. Ты меня не убедила. Возвращайся обратно, — он снова хочет уйти, но я хватаю его за руку. Поймав взгляд тихо спрашиваю.

— Если бы ты узнал, кто убил твою жену, ты бы сам посмотрел в глаза этой твари или друга попросил?

По тому, как зрачки Волкова расширились, поняла, что задела за живое. Лицо не поменялось своем выражении, но глаза сказали без слов. Его взгляд заставил меня поежиться, в горле резко пересохло. Поняла, что переборщила.

— Извини, Назар, — нервно сглатываю и отпускаю его руку. Но мужчина замер, с интересом разглядывая уже мою подвеску. Ту самую, которую мне и вернул, когда мы прятались за городом.

— Так и не снимаешь ее. Дорогая тебе вещица? — он прищурился, переведя взгляд с кулона на меня.

— Мамина, — убираю кулончик под блузку, будто Назар может отобрать у меня дорогой предмет, — и подарок отца. Он ей подарил этот кулон.

— Ммм, — промычал Волков, о чем-то думая, а после добавил, — поедешь с моими ребятами, они будут снаружи. Потом обратно в аэропорт. Даю тебе три часа, — он предугадывает мой вопрос, — только к близким, — выделяет последнее слово, — лохматый друг останется у меня в качестве залога. Сбежишь, начну присылать на телефон по фаланге его пальцев каждые 20 минут. Усекла?

— А… — хочу уточнить, но мне не дают.

— Никаких Хмурых, никаких расследований. Узнаю — отыграюсь на лохматом. Выбирай: или в Питер или три часа на поговорить с подружками.

— Лёша? — вопросительно смотрю на друга.

— Если ты опоздаешь, я тебя не прощу, — друг сжал ладони в кулак, пытаясь спрятать таким образом пальцы. Он уже представил, как лишается конечностей, — надеюсь, ты не будешь дурить.

— Я не опоздаю.


Двигаясь в сторону Катиного дома, в компании трех ребят из Волковской касты, я разглядывала из окна тонированной «БМВ» родные улицы и пыталась понять — почему? Что служит мотивом в таком поведении Назара? Это типичная мужская ревность? Ведь мама от него ушла к Хмурому и уязвленное эго вырывается наружу, отыгрываясь на мне.

Назар меня узнал. Еще тогда, на дороге. Видела, какими глазами он смотрел на меня и его реакция, когда я назвала имя мамы, тоже была ярко говорящей. Каким бы он не был безжалостным тираном, ничто человеческое ему не чуждо. Волков обижен и пользуется своей властью. Не могла не заметить, каким он взглядом смотрел на подвеску, когда я сказала, что это подарок Хмурого моей матери. Была бы его воля — сорвал ее с моей шеи. Но не посмел.