Ничего не отвечая, двигаюсь в сторону машины. Посмотрим, кто кого переиграет, Хмурый, посмотрим.

Сажусь в машину, хватаясь за плечо. По-хорошему, мне нужно хотя бы пару дней, чтобы отлежаться, так как в текущем состоянии я ни на что не годен. Но времени на отдых не было, меня зажимают со всех сторон.

Не успеваю тронуться с места, как телефон оживает и я нервно хватаю его, смотря на экран: звонок от Лизы.

— Слушаю тебя, Лиз, — устало отвечаю, играясь с педалькой газа.

— Ром, — по ту сторону провода доносятся всхлипывания, — приезжай, котенка похитили.

— Что значит, похитили? — прижимаю трубку к уху до боли.

— Я вышла с ним на детскую площадку, кто-то подошел сзади, и больше ничего не помню, когда проснулась, котенка не было и никто ничего не видел. Ром, нужно в полицию обращаться…

— Не нужно в полицию, Лиз. Я приеду, — швыряю телефон на пассажирское кресло, не дослушивая девушку. — Добро пожаловать в персональный ад, Рома, добро пожаловать.


Подъезжая к дому, сразу замечаю сгорбленную фигурку Лизы, которая сидит на лавке возле подъезда, обняв себя руками. Увидев мою машину, девушка сразу подскакивает и бросается ко мне. Я успеваю только выйти из авто, как она набрасывается на меня чуть ли не с кулаками.

— Они забрали его! Это всё из-за тебя! Это всё ты виноват! — Лиза начинает рыдать и прижимается ко мне. — Я не поняла, как это произошло. Мы играли на детской площадке, а потом темнота.

Она похожа на испуганного котенка, который нуждается в защите. Такая же маленькая и беспомощная.

— Сейчас как себя чувствуешь? — осторожно спрашиваю, разглядывая ее. Синяков и других повреждений нет. Скорее всего, усыпили. — Ничего не болит?

— Душа болит. Ром, поехали в полицию. Напишем заявление, — она жалобно смотрит на меня, ожидая, что я соглашусь.

— Нет. В полицию нельзя. Я сам разберусь со всем, — приобнимаю ее здоровой рукой и веду в квартиру.

Проходя на кухню, отмечаю приготовленный ужин и разбросанные игрушки сына. Поднимаю с кухонного уголка модельку полицейской машинки и убираю ее в карман. Это любимая игрушка сына. Он везде с ней ходит, странно, что оставил дома, а не взял на улицу.

— Что ты будешь делать? — Лиза не может найти себе места, и я её понимаю. Мне тоже нелегко.

— Ждать, — выдавливаю из себя.

— Ждать?! Чего?! — возмущенно восклицает, с ужасом смотря на меня.

— Пока со мной свяжутся, — мне сложно обсуждать с ней свои действия и ещё труднее сказать, что ей нужно уехать. Но договорить придется, — сегодня ночью за тобой приедут. Ты уедешь к себе домой.

— Что значит, уеду к себе домой? — растерянно бормочет девушка.

— Ты всё правильно услышала. Потом я тебе позвоню. Оставаться в городе тебе опасно.

— Я не уеду, — утвердительно произносит Лиза, бросая мне вызов.

— Уедешь. Или я насильно тебя вывезу. Я решу свои проблемы и свяжусь с тобой.

— Проблемы?! Твой сын неизвестно где и ты так спокойно говоришь! — ее прорывает. — Ты не человек, Ром! Ты монстр! Как ты можешь быть таким спокойным, когда речь идет о котенке?!

— Ты предлагаешь мне рыдать рядом с тобой? Я сказал, ты уезжаешь, я сам решу этот вопрос.

В этот момент у меня звонит телефон. Мы оба замираем. Номер мне неизвестен. Беру трубку, ожидая новостей.

— Ника? — удивляюсь, слыша голос Люцика. — Ты плачешь? Я приеду, жди.

Кладу трубку, попадая в плен злобного взгляда. В васильковых глазах плещутся обида, ненависть и ревность.

— Ника? — она начинает хватать ртом воздух. — Сейчас приеду? То есть вместо того, чтобы искать сына, ты поедешь к своей шлюхе?

— Угомонись, — цежу угрожающе. Я не позволю, чтобы Люцика кто-то так называл.

— Я не угомонюсь. Может, это твоя тварь украла его? Специально, чтобы отомстить? Или вы вдвоем это придумали, чтобы отобрать у меня мальчика?

— Ты в своем уме, женщина? — возмущаюсь, повышая голос.

— Я в своем. А ты нет, если едешь к ней в такой ситуации! Я говорила, что не позволю этой мрази отобрать его!

— Успокойся, Лиза. Не зли меня.

— Это всё она. Я всё поняла! Как я раньше не догадалась? Как только она появилась, сразу появились эти люди, вынюхивающие про нас, и потом котенка украли! Точно… Это всё она… Ника… — глаза девушки загораются безумным огнем, и она начинает ходить кругами по кухне.

— Ты бредишь, — качаю осуждающе головой. Мне не нравится ее выводы, не хватает еще, чтобы она что-то натворила в порыве эмоций.

— Нет… Я не брежу. Дай мне телефон, я из нее душу вытрясу. Отдай телефон, — она протягивает руку, — давай аппарат.

— Мы закончили. Ты сегодня уезжаешь, — отрезаю, собираясь выходить.

— Я не уеду. Я хочу поговорить с твоей шлюхой! — рявкает в отчаянии Лиза.

— Еще раз назовешь ее шлюхой, я за себя не ручаюсь, — тихо говорю, сжимая руки в кулаки.

— Шлюха. Я уничтожу твою шмару. Сделаю так, что она будет страдать, а ты будешь видеть всё это и знать, что это вам за ребенка, — девушка продолжает меня злить, и я поддаюсь на провокацию. Подхожу к ней вплотную, хватая пальцами за лицо. Лизе больно, но мне плевать, ей следует прийти в себя.

— Еще раз назови ее шлюхой, и я отправлю тебя на панель. Ты будешь работать с самой извращенной аудиторией и радоваться, если число клиентов в совокупности за один сеанс — только двое.

— Твоя Ника — шлюха, и я ее уничтожу, — шипит девушка, не понимая, что я тоже на грани.

Я не бью женщин, но сейчас не сдерживаюсь. Лиза с визгом отлетает к раковине, хватаясь за лицо. Я только оскаливаюсь, увидев на ее губах кровь. Я бы язык ей вырвал, но это уже другая статья, а у меня их и так целая коллекция.

— Сегодня ты уезжаешь. Если приблизишься к Нике, я сказал, что с тобой будет.

Глава 42


Ника


Мне срочно нужно услышать его голос. Просто услышать его на том конце провода, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Иначе я с ума сойду. Повинуясь своему желанию, я спускаюсь на кухню, осматриваясь по сторонам. Мой телефон отобрали, договориться с охраной не вариант. Сразу передадут Хмурому, и тогда мне несдобровать.

На кухне я обнаруживаю Иру, которая чистит картофель для ужина. Рядом с ней лежит телефон с тихо играющей музыкой для создания атмосферы.

— Ир, — зову ее, не сводя глаз с заметного аппарата в ярко-желтом чехле, — я могу к вам обратиться?

— Конечно, Ник. Что такое? — мне нравится она. Простая, тактичная и искренне дружелюбная. Женщина с добрыми, карими глазами и каре русого цвета, пожалуй, ровесница моего отца.

— У меня в комнате огромный паук. А я с детства страдаю арахнофобией. Можете его убрать, срочно? Я с ума сойду, — я с ходу придумываю эту историю, про себя молясь, чтобы женщина мне поверила.

— Очень большой? — Ирина сочувственно на меня смотрит, а я киваю. — Говорят, у страха глаза велики. Пойдем, покажешь мне паука своего.

— Я не пойду. Я тут останусь. Вы его выбросите, прямо из окна, чтобы он точно не вернулся. А я тут буду, картошку почищу, — я отбираю у нее нож и начинаю срезать кожуру с овощей, — я все сделаю, что скажете, только уберите эту тварь. Он прямо над кроватью, на стене.

— Ладно, — соглашается женщина и вытирает руки о фартук, — чисть пока картофель, я быстро. Потом чай с тобой попьем. Ты бледная такая. Неужели так пауков боишься?

Как только она выходит из кухни, я хватаю телефон и дрожащими руками набираю номер Боно. Его легко запомнить. Как только Рома забил его в память моего телефона, как молитву читала эти цифры, запоминая их последовательность.

Мучительные гудки. Он долго не берет трубку и, когда я уже отчаиваюсь, наконец отвечает.

— Ром, — я сразу начинаю всхлипывать и уже не могуничего сказать. Он жив, главное, что он жив.

— Ника? Ты плачешь?

— Нет, — вру, хлюпая носом.

— Где ты сейчас? Там же?

— Да.

— Я сейчас приеду.

Ира возвращается и, увидев мое заплаканное лицо, думает, что это всё из-за паука.

— Я выбросила паука в окно. Больше его нет, — успокаивает меня женщина, прижав к себе, как дочь.

Я делаю вид, что верю ей, но мне-то известно, что паука не было. Скорее всего, домработница потратила эти двадцать минут на поиски восьмилапого и, не найдя, решила меня успокоить. Стыдно обманывать старших, но я честно почистила весь картофель для ужина, поэтому считаю, что мы квиты.

Через пятнадцать минут мы начинаем пить чай, тут на кухню заходит охранник.

— Доминика, тебя там спрашивают.

Я сразу вскакиваю, но замечая удивление в глазах Иры, останавливаюсь и спрашиваю:

— Кто меня может спрашивать?

— Боно. Ты видела его, он приезжал. Иди давай, он не кусается.

Меня выпускают за ворота, где я вижу машину Ромы и торопливо в неё сажусь. Как только оказываюсь внутри, сразу попадаю в родные руки, которые прижимают меня к себе и начинают нежно гладить по волосам.

— Что случилось, почему ты плачешь? — он обнимает мое лицо ладонями, вытирая пальцами слезы.

— Я слышала, как Хмурый сказал, что вас взорвали, и испугалась за тебя, — всхлипываю, тщетно пытаясь сфокусироваться на его лице. Но из-за слез всё плывет перед глазами.

— Не плачь, всё же хорошо. Я тут перед тобой, живой.

Я снова бросаюсь к нему в объятия, но, когда касаюсь плеча, Рома шипит и отстраняется.

— Тебе больно? — я обеспокоенно смотрю на плечо. Мужчина молчит. — Ром, что с плечом?

Слезы моментально высыхают, и я хватаюсь за его рубашку, пытаясь расстегнуть. Слишком резко это делаю, потому что Боно стонет от боли и откидывается на спинку кресла.

— Ты убьешь меня так, женщина, — он тяжело дышит и затравленно смотрит на меня, — меня немного поцарапало. Но это пустяк.